Слова приходского священника о трещинах в стене не возымели последствий. Всем хотелось праздника и веселья; церковь высится на площади и незачем думать о дурном. Пурпурный плащ архитектора ярко переливался под солнцем. «Бернардо похож на матадора», – подумалось Анне. Она ждала, что взгляд маэстро отыщет ее в толпе, но тот даже не смотрел в ее сторону. Что ж, пусть пожинает сладкие плоды триумфа. Потом все равно подойдет – хотя бы поблагодарить красильщицу.

Неужели приходской священник и впрямь связан со святой инквизицией? Лоренцо никогда ни о чем подобном не говорил. А вот Бернардо недвусмысленно намекал о такой возможности. Но если это действительно так, значит, и среди инквизиторов процветают наветы и козни, значит, и там не по заслугам возносятся низкие люди. И как только можно было оставить Лукрецию наедине с падре!

Анна беседовала с племянницей Папы Римского. Тучи, обычно затягивавшие небо во второй половине дня, рассеялись, и лучи вечернего солнца, пронзая белесые облака, одевали покои папского дворца золотистой дымкой.

Пий Второй сидел у открытого окна и, поглядывая на веселящуюся площадь, толковал с кардиналами о положении дел вокруг французского трона. Праздник приближался к концу.

Скачки завершились; подметальщики прибрали мостовую; мальчики готовились к бегу наперегонки. Среди них был и Андрополус. Звук трубы объявил о начале состязаний.

Племянница, приехавшая на торжества с двухмесячным младенцем, спросила, не найдется ли у баронессы в поместье кормилицы. Только грудь должна быть не слишком большая, а то будет давить ребенку на нос, и носик вырастет плоским. А вот молока хотелось бы побольше. Одним словом, требуется здоровая молодая женщина, лучше незамужняя, готовая отлучить своего младенца от груди. Да, и вот еще что: телосложением кормилица должна походить на родную мать ребенка, это важно.

Анна ответила, что сможет помочь: недавно родила одна из служанок.

– Молока у нее много, и фигура подходящая.

Дамы подошли к окну, чтобы не пропустить бег наперегонки. Племянница продолжала расспрашивать:

– А характер хороший?

– Хороший.

Из окна были видны северные ворота, место старта, где в ряд стояли мальчики, и Андрополус среди них, раздевшиеся перед забегом. Глядя на худые ребячьи тела, Папа Римский отвлекся от разговора и улыбнулся.

Пошел дождь. Бегуны бросились друг за другом. Комья мокрой глины, вылетая из-под босых ступней, шмякались на белую кожу. Ноги скользили, мальчики падали и сразу же вновь поднимались. Снова бежали, опять падали. Андрополус вырвался вперед. Заляпанный глиной, он бежал так, словно от этого зависела жизнь, поскальзывался, валился, вскакивал – и пришел первым.

Анна радостно захлопала в ладоши:

– Он выиграл! Он!

Парень, финишировавший вторым, отстав всего на три шага, был из знатной семьи. Мягкие вьющиеся волосы и изящное крепкое тело. Потерпев неудачу, он от разочарования горько заплакал; мать, молодая красавица, бросилась его успокаивать и счищать грязь с кожи сына кружевным носовым платком. Судья с призом двинулся к Андрополусу.

– Не ему! – крикнул в окно Лоренцо. – Он всего лишь раб! Отдай приз другому, который плачет!

«Откуда в муже вдруг взялась такая забота о плаксе?» – удивилась Анна.

– Дама с носовым платком действительно необыкновенно хороша собой, – сказал Папа Римский.

Послышались смешки. Дело не в мальчике, а в его матери, вот оно что, именно ей Лоренцо хочет показать свой интерес! Раньше он никогда не демонстрировал публично внимания к красивым женщинам.

– Это несправедливо! – крикнула Анна громко.

Ее голос был услышан.

– Несправедливо! – подхватили водоносы и коноводы, обступившие Андрополуса, похлопывая пастуха по спине и плечам в знак поддержки. – Почему – не ему?

Но судья поступил так, как хотел Лоренцо: кондотьеру и военному советнику Папы Римского лучше не противоречить.

Анна с мужем остались ночевать во дворце. Назавтра Лоренцо предстояло участвовать в ритуале присяги.

Андрополуса Анна утюжила спать в соседней комнате. Перед тем как заснуть, он плакал.

Муж пришел поздно. Анна не сдержалась и завела разговор о беге наперегонки.

– Все были изумлены тем, как ты поступил с Андрополусом.

– Он мой раб, а не их, – отрезал Лоренцо.

Он устал, его тревожил предстоящий день. Все ли пройдет гладко? Ответственности добавляло желание королевы Кипра присутствовать на церемонии.

Рассказывая, Лоренцо разделся и теперь стоял перед женой обнаженным. Королева со своим двором покинула Кипр. Трон захватил ее брат и заключил договор с египтянами, отдав им половину острова. Она в отчаянии и ищет покровительства Папы Римского.

– Бедная, – сочувственно сказала Анна. – Сколько ей лет?

– Двадцать четыре.[24]

Лоренцо лег, положил руку Анне на грудь и заглянул в глаза.

– Ее зовут Шарлоттой. Папа с нетерпением ждет встречи с ней. О красоте королевы все говорят с восхищением.

– Чего она ждет от Его Святейшества?

– Денег, пшеницы, вина, лошадей – всего. По пути с Кипра ее ограбили венецианские пираты. Забрали все, что смогли. Шарлотта и ее свита пришли пешком, как пилигримы.

Анна слушала с интересом. Новости отвлекли ее от истории с призом, разговор о которой неминуемо кончился бы ссорой с мужем, заставили забыть о других мелких неприятностях. Но не прогнали беспокойства, постоянно теснящегося в груди, – какими переменами в судьбе еще обернется написанная ею алтарная картина? Трудно представить, что Пий Второй выбросил из головы эту тему. Однако Лоренцо ни словом не упомянул святую Агату.

– Андрополус больше не раб, – сообщила Анна. – Я дала ему вольную. Теперь он наш сын.

– Сын? – Рука, лежащая на ее голой груди, напряглась. – Я сам решаю, кого мне считать сыном.

– Он член нашей семьи, – твердо произнесла баронесса.

Лоренцо засмеялся, запрокинув голову и открыв глазам изгиб мощной шеи. Как у быка. Он всегда отвечает смехом, когда Анна пытается настоять на своем.

Лежа в прошлый раз в ее постели, он дрожал от страха. От страха темноты.

– Наконец-то ты удосужилась подарить мне сына! – сквозь смех сказал Лоренцо.

Он легко принял весть о вольной для Андрополуса, потому что находится в благостном расположении духа. Сегодня ему хочется близости. Страх на время отпустил его.

– Давненько мы не были вместе. Не попробовать ли зачать настоящего наследника? – хмыкнул Лоренцо.

– Не все женщины рожают сыновей, – Анна не поддержала игривого тона.

– Некоторые все-таки рожают. Одну из таких мне довелось сегодня видеть.

– Это мы заметили. И Папа Римский, и его племянница, и кардиналы, и я. Все видели, как из-за смазливой мордашки ты обидел Андрополуса.

Наступило молчание. Он не ожидал от нее подобного ответа, но решил свести дело к шутке.

– Я-то в чем виноват? Вы, женщины, сами выбираете себе мужчин, а нам остается только подчиняться. – Лоренцо комично изобразил на лице беспомощную покорность, обнял Анну и вдруг сказал с внезапной серьезностью: – Быть может, я скоро умру, и род мой прервется.

– И что ты собираешься делать? Бросить меня? Найти новую жену?

– Лучше пойди к ворожее или выпей воды из волшебного источника. Многие так делают.

Вместо ответа она обхватила его шею. Погладила ему спину. Ладонь узнавающе прикоснулась к мускулам под мягкой кожей, к рубцам от страшных ран, нанесенных мечом. Мускулы и рубцы. Ладонь приласкала их. Что я буду делать, думала Анна, если другая женщина родит ему сына? Не бастарда, а наследника, зачатого в законном браке?

Неожиданно Лоренцо сжал обеими руками ее лицо и, приблизив к своему, пристально посмотрел в глаза.

– Обещай мне никогда больше не выходить из дома без обручального кольца!

Вот, значит, как: он может нарушать обет верности, а она нет! Анна почувствовала жгучую обиду. Но что поделаешь? Бездетна – следовательно, бесправна. Ценна лишь та жена, которая может нарожать кучу детей. И в то же время он, кажется, искренне любит ее. Вспомнить хоть, как Лоренцо глядел на изображение святой Агаты – с раздражением, недовольством, даже с ненавистью, но и с тайной гордостью: вот она какова, непредсказуемая сильная женщина, пойманная им в брачный капканы! И при этом готов изменить с каждой и в любую минуту.