— Рита, тебя изнасиловали?

— Нет. Я кричала, и два молодых парня прибежали из бара.

Я ожидала взрыва. Гнев перенести было бы легче. Никогда не видела Алекса таким расстроенным. Я пострадала, и ему первым делом надо было обращаться со мной бережно: но в то же время я вызывала в нем отвращение. Видела по его лицу, что в нем борются противоположные чувства. Он замер на мгновение, прикрыв рот рукой.

— Ты мне не все рассказала?

— Я сказала тебе, Алекс. Я напилась. Встретила этого парня, у него был кокаин, он пытался меня изнасиловать. Это все, Алекс.

— Если вы все вместе покупали кокаин, то почему ты и этот ублюдок оказались на стоянке одни?

Я промолчала.

— Ты знаешь, что, думаю, было на самом деле? Тебе захотелось приключений, и ты пошла на стоянку, а там все вышло из-под контроля. Он хотел тебя оттрахать, а ты не дала ему. Так ведь, Рита?

Я кивнула.

— С меня хватит, Рита. Понимаешь? Я давно заметил, что ты бродишь как потерянная. Такое ты ничтожество? Если не хочешь здесь больше оставаться, иди. Выметайся! С меня хватит.

Понятно, что я не ушла. После той ночи мы почти не разговаривали. Мы спали в одной постели, не касаясь друг друга. Алекс уходил рано утром, и я не видела его до десяти-одиннадцати вечера. Боялась выяснений: вдруг он скажет, что хочет развестись со мной. Могу чем угодно поклясться: он тогда уже встречался с адвокатом. Я так боюсь, что Алекс проводит время со своей бывшей женой. Ли звонит нам домой чаще, чем надо. Когда она в прошлую субботу приезжала за детьми, на ней было прелестное белое платье, Алекс вынес к машине сумку Мерисол. Они стояли и говорили на улице минут двадцать. Мне не было видно лица Алекса, но Ли много смеялась. Я наблюдала из окна на лестничной площадке.

Прошлой ночью его до двух не было, и, когда он лег в постель, я почувствовала, что он тоже виноват передо мной. Он боялся лишь одного: если я одновременно предстану перед судом и потеряю семью — это меня сломит окончательно.

Алекс и Ли собираются сойтись, собрать, что потеряли. В таком случае, что делать со мной? Я просто стану досадным эпизодом в истории их жизни. Я — женщина, с которой Алекс убивал время, пока Ли раздумывала, возвращаться ли к нему.

Глава шестая

— Алекс пока еще твой муж, Рита, — сказала я. — Не забывай этого. Постарайся не торопить события. Подожди, когда выйдешь и сможешь разобраться, что там на самом деле происходит. Ты свихнешься, если будешь ломать голову над этим сейчас.

Рита кивнула, глядя на свои колени. Она выговорилась. Совсем измучена. Бедняжка. Трет лицо ладонями, облизывает губы, поглядывает на настенные часы.

Почти три часа. Это значит, что муж только приземлился. Его встречает в аэропорту шофер. Джон сразу поедет в контору, без обеда, а потом вернется в пустой дом.

Когда я говорила Джону, чтобы он не пытался изменить мой приговор, он сначала думал, что я его дурачу, а потом взбесился.

Моя клептомания была причиной многих ссор в нашей жизни. Должно быть, он подумал, что я, настаивая на тюрьме, повышаю свои ставки. В конце концов, ему ничего не оставалось, как бросить идею моего спасения. Все эти годы он метался между яростью и сочувствием. Запрещал приближаться к магазинам. Могу назвать с полдюжины докторов, к которым он меня посылал. Заставлял посещать колледж. Он дошел до того, что разделил мой интерес к генеалогии. На мой день рождения он отправил меня в Ирландию с экспертом из Нью-Йорка. Это была туристическая группа из богатых женщин. Так появилась возможность отыскать свои корни. Я стащила кружевную скатерть из универмага в Дублине.

— Семейная жизнь на самом деле крепче, чем вы думаете, Рита. — Когда смотрю назад, то с трудом верю, что после таких ударов семья уцелела.

— Чего я боюсь, миссис Тайлер, так это оказаться тем «ударом», после которого брак Алекса и Ли выживет.

Она отвернулась, сняла с волос резинку, натянула ее на большой и указательный палец. Целилась сначала в окурок на полу, потом в смятую бумажку, потом в ножку соседнего стула. Она стреляла, вставала и поднимала резинку.

По возрасту я могла бы быть ее матерью. Но трудно представить, что Рита может вызвать у меня материнские чувства. Не думаю, что захотела бы такую дочь. Она такая невыносимая, грубая, примитивная… какая еще? Какая? Клянусь, девочкой Рита обращала на себя внимание. Высокая, стройная, с блестящими глазами. Думаю, у нее был выбор в жизни, но ей попадались на пути не добрые люди. Теперь она угасла. Остались искры и дым.

Интересно, из какой она семьи? Может быть, дочь рабочего, с трудом собиравшего ей деньги на учебу, или дочь врача, адвоката, у которых легкая жизнь. Простовата, как официантка из бара. Сидит, расставив ноги. Девочки в моем городе порой стараются выглядеть грубоватыми. Они сквернословят, выходят замуж за механиков. Матери седеют, видя их бездумную жизнь.

На обед было то же, что и на завтрак — кусок мяса. Я предложила Рите пакетик с кетчупом, но она отказалась, покачав головой. Мы ели молча. Другие женщины были спокойнее, чем раньше. Томительные часы берут свое.

Звенит звонок. Мы выстраиваемся, и нас ведут по коридору через двойные двери на улицу. Большой двор огорожен стальной сеткой. По верху протянуты витки колючей проволоки. Женщины прогуливались, курили, подставляли лица под лучи заходящего солнца.

Мы с Ритой прохаживались вдоль ограды. Медленно, опустив головы, засунув руки в карманы. Прошли мимо железной таблички с предупреждением, что общаться с кем-либо по другую сторону ограждения запрещено. Табличка была похожа на дорожный знак «Стоянка запрещена».

Крашеная блондинка села на землю, тихо разговаривая сама с собой, и вдруг стала биться головой о колени.

В десять часов выключают свет. В темноте мы сняли туфли и улеглись. На улице хлопнула дверца машины, пронзительно заработало радио у полицейских. Рита начала нервничать, как резко завязавший наркоман. Наверное, лучше бы ей быть здесь одной, из-за пристрастия к алкоголю, кокаину, марихуане. Потребность в наркотиках была постоянной. Была ли я когда-нибудь в таком взвинченном состоянии? Думаю, да. Вспоминаю время, когда гнев переполнял меня. Насколько помню, длилось такое полторы недели. Рита никогда этому не поверит. Она думает, что ее раздражение неизвестно чем вызвано, ей не понятно, откуда эти приступы гнева.

Рядом прохаживался охранник, похлопывая по ладони своей дубинкой и что-то насвистывая.

Рита вдруг вскочила с постели.

— Это бесполезно. Я здесь не усну!

— Все же попробуйте, Рита. Почему бы вам не лечь и не попробовать расслабиться?

Она покачала головой, подошла к решетке и стала всматриваться.

— Сколько вам лет, миссис Тайлер?

— Пятьдесят два.

— И тридцать четыре года замужем?

— Правильно.

— Джон — ваша университетская любовь?

— Не совсем. Нет.

Глава седьмая

Я выросла в Атлантик-Сити, Рита. В моей семье не было денег. Когда мне было шестнадцать лет, мать прочитала объявление в газете, что один из крупных отелей на побережье набирает штат. Мы с ней пошли вместе. Директор кафе взял меня, поблагодарив мать за визит, сказал, что будет иметь в виду и ее. Я знала, он не возьмет ее на работу, потому что она выглядит старой и уставшей. Интересно, она это понимала?

Я шла работать сразу же, как заканчивались занятия в школе, и смотрела на все удивленными глазами. Постояльцы отеля были так красиво одеты, всегда так вкусно ели. Некоторые семьи оставались на все лето, а отцы приезжали в пятницу вечером из Нью-Йорка или Филадельфии. Вы не представляете, под каким впечатлением я была от великолепия самого отеля и от элегантности людей, которые там останавливались. Впервые в жизни я поняла, насколько бедна.

Работа была тяжелой. Кухня отеля — дикое место. Повара орут на официантов. Шеф-повар придирчиво проверял блюдца и столовое серебро. Я училась носить на плече поднос и готовить кофе в гигантском кофейнике.