Молодой врач, выпускник Первого медицинского института, рассказывает о строении организма человека, о том, что за многие тысячелетия выработалась закономерность адэкватного возврата крови к сердцу. Ни наши предки – обезьяны, ни мы сами в состоянии полного покоя «стоя» не пребываем... Стоять тяжело, но можно.

Затем еще один кабинет. Проверка реакции вестибулярного аппарата на действие импульсного тока.

Садишься на зыбкое кресло, с трудом находишь равновесие, потом сидишь с открытыми глазами, с закрытыми... Щелчок, и ток пронизывает тебя. Заваливаешься то в одну сторону, то в другую.

То же самое происходит, когда ты стоишь. Все опыты, все проверки.

29 июля. Четверг. Пишу уже дома. Вчера закончились мои медицинские «страдания».

Сейчас, перечитывая дневник, раздумываю о своем желании слетать в космос, об уверенности С. П. Королева, что все могут испытать это чувство. Прихожу к мысли, что Сергей Павлович был верящим в идею, которой посвятил жизнь, и умел других заражать своей мечтой. Он искренне был убежден, что космос будет обжит, станет повседневной сферой деятельности человека, а раз так, то и туда должны быть допущены журналисты...

Эпизод с корреспондентами радио и газеты, которых Главный конструктор решил направить на медицинское обследование, поближе приобщить к своему делу, помогает понять одну из черт характера Сергея Павловича: стремление найти в людях разных профессий своих союзников, а точнее – он, наверное, не понимал, как это можно не быть заинтересованным в освоении космоса. Он, наверное, жалел в душе тех, кто остается равнодушным и не может вкусить радость научного поиска такого глобального размаха, кто не имеет желания или возможности быть участником штурма Вселенной. Ему было безразлично, кто ты – солдат или генерал, находишься ты в штабе или на передовой, ему была важна искренняя заинтересованность его делом.

Среди знакомых Сергея Павловича были писатели, композиторы, скульпторы, художники, журналисты. И в каждом Главный конструктор хотел видеть единомышленников. Ему хотелось не только освоить космос, но и воспеть его. Сергей Павлович мечтал написать сценарий художественного фильма о К. Э. Циолковском...

ИНТЕРВЬЮ С ГЛАВНЫМ

Бывшего солдата пригласили в райвоенкомат – побеседовать, внести изменения в личное дело.

— Ну какие перемены после войны, – отвечал он. – Институт закончил, женился, докторскую диссертацию защитил, двое детей...

— А еще?

— Орден Трудового Красного Знамени получил.

— А еще?

— Орден Ленина...

— А еще?

Конструктор смущенно улыбается. Не привык о себе рассказывать...

— Героя Социалистического Труда получил.

— А еще? – вошел во вкус работник военкомата.

— Лауреат Ленинской премии...

— А еще?

— Все... Вы считаете – мало для младшего лейтенанта запаса?

Вот такие люди работают вместе с Главным конструктором.

В кабинете Главного на стене доска. Такие же доски можно увидеть в любом классе любой школы. Мел. Тряпка.

Если бы я делал документальный фильм о конструкторах, о Главном, то первый сюжет я снял бы у доски. Обыкновенная школьная доска.

Рука быстро, уверенно наносит цифры и формулы. Сосредоточенный взгляд карих глаз. Сетка морщин, седина... Сосредоточенные лица людей. Разные. Молодые, старые. Лицо Гагарина. Обязательно крупным планом все – ордена и медали... Рядом с ним тоже крупным планом незнакомое лицо человека без орденов, только маленькая колодка. Правильные черты красивого лица, прямо хоть медаль выбивай с такого! Рядом с ним Алексей Леонов... Снова сосредоточенные лица разных людей... Молодых, старых... Общий план. Вся аудитория. Видно, что люди сидят за столами.

Такой же план, но уже в классе – дети внимательно слушают учителя, а за кадром звучит дикторский текст:

— Каждый из них открывает новое. Школьник узнает то, что накопило за многие века человечество, ученый – тайны природы...

Процесс познания есть вечное, бесконечное приближение мышления к объекту... Ум человеческий создает абстракции, понятия, законы, научную картину мира. Мысль человека неустанно бьется над вопросами: «почему, что, как, где, а если?..»

Человек приручил диких животных, добыл огонь, изобрел колесо, покорил атом, поднялся в космос...

Потом я бы дал кадры, снятые в разное время на космодроме. Кадры, взятые из архива кинофотодокументов.

Молодой город, лента дороги вдоль улицы, за домами – сразу бескрайняя степь, мелькают сигнальные лампочки на панели сложных машин, серебристая ракета в объятиях металлических ферм, пожухлые от зноя листья, ветер, пригибающий к земле молодое деревце, песчаная буря и оранжевый диск солнца... Телевизор в уютной квартире... Самолеты... Все это космодром.

Звучит музыка и голос диктора:

— Космодром – это место, где природа расщедрилась только на голую степь и высокое небо, все остальное здесь создали люди.

Если бы я делал такой фильм, в него обязательно вошла бы встреча журналистов с Сергеем Павловичем Королевым.

К сожалению, эта встреча не была снята на кинопленку, но сохранилась стенограмма, и память хранит ее.

Трехэтажное здание.

Длинный коридор. Из комнаты, на двери которой табличка «Технический руководитель», выходит среднего роста человек в темно-сером костюме и синей шерстяной рубашке.

Останавливается с кем-то. Спрашивает, внимательно слушает. Что-то говорит. Посматривает на часы. В кабинете, где обычно собирается Государственная комиссия, его ждут журналисты. Открыты блокноты, включен микрофон.

— Товарищи, я готов ответить на ваши вопросы. Как вы желаете провести беседу – задавать ли вопросы или вам что-нибудь рассказать нужно?

Так начал Главный конструктор беседу с журналистами накануне старта «Восхода-2».

— Что можно рассказать об этом полете? Полет необычайный даже для наших космических представлений. Особенность и специфика этого полета заключаются в том, что один из космонавтов должен на орбите через шлюзовую камеру выйти в космос и провести там короткое время. Зачем нужно выходить в космос, почему такое значение мы придаем именно этому эксперименту? – задает вопрос Сергей Павлович и сам отвечает: – Я думаю, что на это очень просто можно ответить: летая в космосе, нельзя не выходить в космос, как, ведя корабль, скажем, в океане, нельзя бояться упасть в воду, нельзя не учиться плавать.

Все это связано с целым рядом операций, которые могут потребоваться в дальнейшем при встрече кораблей. Выход из корабля очень сильно упрощает проведение специальных наблюдений в космосе, ну и, наконец, в тех случаях, когда нужно будет что-либо поправить на корабле. Мы, например, думаем всерьез над тем, что космонавт, вышедший в космос, должен уметь выполнить все необходимые ремонтно-производственные работы вплоть до сварки. Это не фантастика, это необходимость!

Чем больше люди будут летать в космосе, тем больше эта необходимость будет ощущаться.

Наконец, надо считаться и с таким фактором, что ведь может в конце концов сложиться такая ситуация, когда один корабль должен оказать помощь другому. Но каким же образом? Ведь корабли представляют собой очень защищенную в тепловом, а значит, и в прочностном отношении конструкцию. Можно подойти к кораблю и ничего, собственно говоря, не сделать, потому что если его просто разгерметизировать через входной люк, то люди там погибнут.

Поэтому должна быть отработана такая система шлюзования, система жизнеобеспечения и выхода из корабля, которая бы давала возможность оказать помощь.

Главный конструктор говорит с нами о предстоящем первом выходе человека в космос из кабины корабля, говорит убежденно; кажется, что он уже видит, как на орбите идет монтаж, сборка тяжелых станций и обсерваторий, в которых работает много людей.

Сергей Павлович подводит некоторые итоги, а мысль обращена в будущее: