Стоило девочке выйти на палубу, как половина экипажа бросала свою работу и бежала поглазеть на ее крылья, ослепительно сверкающие на солнце. Боб в таких случаях с важным видом прикрикивал на матросов, разгонял их по своим местам и принимался начищать металлическое оперенье Агнессы. Торговец уверял девочку, что без хорошей чистки крылья могут заржаветь. Но Несси подозревала, что причиной всему — ее обещание выдать продавцу пентаклей целых десять перьев.

Еще больший восторг у команды корабля вызывали тренировки Агнессы, тоже затеянные Хансеном.

— Глупо торчать на земле, если природа наградила тебя крыльями, — сказал Боб к исходу первого дня пути, когда ужин был съеден, а в кошельке его позвякивали выигранные в кости монеты.

— Меня этими крыльями наградили гарпии, а никакая не природа, — фыркнула Несси.

— Это неважно! Если есть крылья, надо учиться летать. Они же послужили тебе, когда ты кувырнулась с башни! Залезай на мачту и прыгай вниз!

Несси посмотрела на советчика с негодованием, ей и в голову не приходило воспользоваться подарком гарпий по назначению. Вообще-то крылья слушались Несси. Она могла их расправить и сложить, могла помахать и похлопать ими за спиной. Но летать! Для этого они казались ей недостаточно надежными. Свои крылья она воспринимала как увечье, полученное в бою. И мечтала избавиться от них поскорее. Однако Боб был настойчив. И в конце концов уговорил Агнессу попробовать. Так и начались их тренировки полетов.

Через два дня Несси уже могла вспорхнуть на самую верхушку мачты и благополучно спланировать вниз. Но на все подстрекательские предложения Боба полетать над морем или подняться повыше и посмотреть, скоро ли они достигнут берега, девочка отвечала решительным отказом. Она боялась не справиться с собственными крыльями и плюхнуться в воду, как неосторожный Икар.

Наконец на исходе третьего дня вдалеке показалась земля. Вся команда высыпала на нос корабля и стояла у борта, внимательно вглядываясь в очертания суши, заросшей густым лесом.

— Ну, вот и все! — сказал Водолею капитан. — Здесь нам придется расстаться. Мы дадим вам лодку, и дальше вы поплывете сами. Мои матросы ни за что не отважатся подойти к этому берегу. Они слышали о нем немало ужасных историй.

— Каких историй? — с беспокойством переспросил Хансен.

— У них и спрашивайте. Только не очень-то верьте — у страха глаза велики.

Но Боб, не дослушав, побежал к группе матросов и завязал с ними разговор. Содержание их беседы легко читалось по исказившемуся от ужаса лицу продавца пентаклей. Рыцарь в сердцах плюнул в сторону Хансена и начал готовиться к высадке на берег.

Несси тоже слышала разговор Водолея с капитаном. Девочка взлетела на мачту и принялась рассматривать подернутую легкой дымкой тумана землю, которая в багровых лучах заката казалась зловещей. Она знала по рассказу Водолея, что на карте четвертый круг разделен на пять долек: красную, желтую, коричневую, серую и черную. И в каждой из них проставлен знак ненависти и войны. На вопрос Агнессы, что это за знак, рыцарь начертил острым камнем на дощечке две завитушки, заключенные в круг.

— Это символическое изображение бьющихся лбами баранов, — пояснил правитель Хатта. — Оно появилось после никчемной семилетней войны, охватившей земли Великой Деи еще до того, как богиня посетила их и обратила жителей в свою веру. Это очень древний знак.

«Странно, — думала Несси, наблюдая сверху за хлопотами Водолея, — почему он не показал прямо на карте, как выглядит этот знак. Он вообще ее никому не показывает. Единственный раз развернул карту в замке охотников на Келайно. Похоже, что он специально прячет ее от нас. Наверное, не хочет раньше времени пугать опасностями. А может…» — девочка помотала головой, отгоняя подозрения, и попыталась вспомнить, как выглядела карта. Но кроме пестрого пятна со множеством неразборчивых значков и каких-то надписей в ее памяти ничего не удержалось.

«НАДПИСИ! — вдруг осенило ее. — В каждом круге есть надписи! Но рыцарь никогда о них не говорит. А если что-то и поясняет, то потом, когда круг пройден, как, например, в случае с вызванным городом. Что все это может значить?» — напряженно думала Несси. Но ей так и не удалось найти подходящих объяснений.

Между тем окончательно стемнело. Путешественники спустились в приготовленную лодку и отошли от корабля, стараясь не шлепать веслами по воде. Лишь Ландровер Водолея все норовил заржать, по-видимому, его пугало отсутствие тверди под копытами. Рыцарь тщетно пытался утихомирить коня и в конце концов обвязал ему морду тряпкой.

На берег отряд высадился почти на ощупь, в кромешной тьме. Лис и Водолей аккуратно затопили лодку, чтобы никто не догадался о прибытии чужеземцев, и путники осторожно начали продвигаться вперед по лесной тропинке.

Вокруг было тихо, и они беспрепятственно шли по ночному лесу, пока не устали от бездорожья и напряженного ожидания, что кто-нибудь на них нападет.

— Привал! — объявил наконец Водолей.

Путешественники, не разжигая огня, расположились в густых зарослях возле небольшой поляны. Они перекусили в полном молчании, опасаясь, что любой шум может привлечь внимание враждебных обитателей круга. Несси присела на гладкий круглый камень, выделяющийся во тьме своей белизной, и с удовольствием съела кусок хлеба с жареной рыбой. Водолей шепотом распределил ночное дежурство. Вдруг девочка взвизгнула и вспорхнула со своего места.

Глядя на нее, и остальные повскакивали на ноги, готовые отразить атаку неведомого противника. Но его не было. А Несси, показывая на камень, громко шептала:

— Это чей-то череп, представляете?! Я, оказывается, сидела на черепе!

Ее приятели внимательно пригляделись к находке. Водолей даже поджег сухую ветку, при свете которой гладкий череп выглядел особенно зловеще.

— Ни-ичего себе, — тихонько присвистнул Хансен. — Не хотел бы я встретиться с его обладателем…

Действительно, череп производил устрашающее впечатление. Он был величиной с голову слона, а его мощные оскаленные зубы при жизни вполне могли бы разгрызать кирпичи. Правда, лоб у него почти напрочь отсутствовал.

— Если у всех здешних воинов такие черепа, — прошептал кентавр, — наша прогулка добром не кончится.

— Ладно, хватит страх нагонять, — скомандовал Водолей. — Дождемся утра, а там будет видно. Похоже, ночью здесь все спят. И вы ложитесь. А я подежурю.

Путники устроились подальше от неприятной находки и быстро уснули. Но едва солнце поднялось над верхушками деревьев, их разбудило злобное гиканье, конский топот, визг и рычание. Прямо на поляне, возле которой они остановились на ночлег, отчаянно дрались ужасные существа, похожие на громадных обезьян. Одни обезьяны были покрыты косматой желтой шерстью, а другие такой же, но серой. Даже издалека было ясно, что сражающиеся необыкновенно сильны.

— Да они же нас одной левой в порошок сотрут, — трагически простонал Хансен.

— Тише ты, трус! — шикнул на него Лис. Боб примолк, но продолжал беззвучно шевелить губами.

Бились человекообезьяны жестоко. Желтые изо всех сил колотили серых увесистыми дубинками, а противники кололи их остро заточенными деревянными копьями. Со стороны удары казались просто сокрушительными, но, похоже, для дерущихся они были не в диковинку. Разбуженные улюлюканьем путники наблюдали за битвой уже минут десять, и за это время еще ни одна человекообезьяна не свалилась со своего грузного коротконогого и, по всей видимости, выносливого коня.

Наконец один желтый изловчился и так огрел по макушке повернувшегося к нему спиной серого, что тот рухнул прямо вместе с конем. Желтые сразу же победно завизжали и погнали растерявшихся серых в непролазные заросли.

Когда шум погони затих, путешественники тихонько вышли на поляну и подкрались к поверженному громиле. Его конь уже выбрался из-под хозяина и мирно щипал травку неподалеку.

У косматого воина было мощное обезьянье туловище и почти человеческое лицо, но того же сероватого оттенка. На его руках и ногах Боб насчитал по шесть коротких крючковатых пальцев. Рядом валялось увесистое копье — тяжелый деревянный кол.