На улице идет снег, а в домах идет сражение: подвалы и лестничные клетки посыпают гексахлораном, поливают раствором хлорофоса. А сколько мороки с узкими и низкими техническими подпольями, где идут трубы заводских коммуникаций! Увы, через год мытарства начинаются снова. Не лучше ли пустить, стрелу в ахиллесову пяту комаров — отнять у них возможность плодиться, высушить подвалы?

В области это проще, чем в Ленинграде. Ленинград стоит на низком месте, и грунтовые воды лижут фундаменты. Да и за трубами канализации не очень-то следили. Выбитые стекла, неплотно закрывающиеся двери позволяли насекомым летать под дом и выбираться наружу. Откачка воды и герметизация подземелий дали неплохие результаты — в ленинградском подвале на квадратном метре воды проживало в среднем 4840 личинок комаров, а спустя несколько лет — 154.

Городских насекомых надо держать в узде, иначе они нам покажут, где раки зимуют. Их эволюция стремительна. Вот только одна черта — для диких комаров не годится вода, в которой стирали бельё, а для городских нипочем весь канализационный коктейль. И самое печальное то, что, даже наглухо закупорив подвалы, мы от них не избавимся — они плодятся бескровным путем, не кусаясь. Кровопийцы могут годами ждать, когда откроют дверь. И уж отплатят долг сторицей.

Чтобы подтвердить, что это не выдумка, сошлюсь хотя бы на работу Ш. Г. Сичинавы. Он собрал куколок кулексов (пискунов) в загрязненных органикой мокрых подвалах Сухуми. В лаборатории благополучно вывелись комарихи, Их разделили на три части. Первые пили воду и ничего больше. Другие — сахарный сироп. Третьи до отвала вонзали жало в цыплят. И что же? Жизнеспособные яйца отложили все, даже то, что пробавлялись чистой водой. Вероятно, они запасают белки впрок, еще будучи личинками. Правда, те, что мучили цыплят, принесли вдвое больше яичек, чем комарихи, сидевшие на воде. Но сногсшибательный факт остается фактом: кровопийцы могут обойтись дыркой в водопроводе.

Как-то несколько малярийных комаров забрались в самолет, летевший из Африки в Бразилию. Там непрошенные гости расплодились. Для людей это обернулось горем: от эпидемии малярии умерло 12 тысяч человек. В былые времена и у нас свирепствовала малярия; во время вспышки 1923 года в РСФСР ею переболело свыше десяти миллионов человек.

Но одной малярией грозят комарихи — в их арсенале энцефалит, туляремия, желтая лихорадка... Вот слова доктора биологических наук А. В. Гуцевича: «В слюнных железах одного комара может содержаться столько вируса восточноамериканского энцефалита, сколько нужно для гибели 100 000 белых мышей». А ведь слюнные железы комарихи — это крохотные трубочки, видимые только под микроскопом.

Летом 1966 года автор в качестве корреспондента побывал на Международном конгрессе по микробиологии. О чем только не говорилось в докладах! И о синтезе микробами белков из нефти, и о выращивании животных, в теле которых совсем нет микроорганизмов, и о глобальных планах искоренения малярии... Было чему удивляться. Было и чего испугаться. Например, французы сообщили, что в мушках-дрозофилах найден вирус, близкий к вирусам бешенства, и что этот вирус процветает в комарином организме. Не прибавится ли к бедствиям, причиняемым комарихами, и ужасное бешенство? Стоит лишь напиться крови бешеной лисы или волка, а в другой раз пообедать на человеке...

Вывод из всего этого один: комарихи — паразиты. И еще какие! Поэтому о них часто и пишут в журнале «Паразитология». И конечно же, с паразитами надо воевать. Об этом и пойдет речь дальше.

В самом деле, миллионы лет комары хлопают крыльями, а Земля на месте. Зато сколько человеческих судеб они перевернули! Порой даже влияли на ход сражений — сеяли смерть среди солдат, терзали вьючный скот в обозах.

Не все комарихи атакуют человека — многим животные кажутся аппетитнее. Да и среди людей они сперва рвутся к детям и сильно потеющим взрослым: не любят сухомятки.

Когда знаешь привычки противника, воевать легче. Враги перестают идти в атаку при жаре в 28°. Благодать же для них — это 16° и относительная влажность воздуха 80—90%. В сухом воздухе ноющие эскадрильи долго не продержатся — теряют воду. Не любит противник и высотных полетов. Этим давно пользовались в малярийных краях — строили для ночлега восьмиметровые вышки.

У врага есть изящные укрытия — цветы. Крылатые амазонки их так обожают, что лезут внутрь. Еще бы — там готов и стол, и теплый кров. Согреться летающее войско в цветке может потому, что вогнутые блестящие лепестки, как зеркала, направляют солнечные лучи к пестику, чтобы быстрее завязывались семена. Поэтому внутри мака на пять градусов теплее, чем на улице. Испачкавшись в цветке пыльцой, враг становится союзником — опыляет растения. В тундре и северной тайге про это нельзя забывать — шмелей и пчёл там негусто.

На зиму армия расквартировывается гдо-нибудь под корой, в щели, чтобы не дуло. Да и в постройках лазутчицы прячутся, где нет сквозняка. Зимняя квартира — предмет большой заботы. Самки пускаются во все тяжкие — разыскивают ее в радиусе 14 километров. Зато на хорошем постое и мороз нипочем.

Крылатая рать печется и о пополнении. Так, личинки аэдес выделяют в воду вещества, подталкивающие развитие личинок кулексов. Следует задуматься и над взаимосвязями, давно подмеченными в народе. «Если много комаров, то не ждать урожая овса и травы будут плохими». «Много комаров — готовь короба для ягод».

Ягодки, цветочки... Едва замрешь, начинает мытарить гнус. Чтобы настроение не портилось, обзаведитесь костюмом, придуманным Л, И. Жуковой. Он схож с грубой рыболовной сетью. Сию сеть надевают под рубаху, чтобы одежда стала толще па 3,9 мм (длина комариного хоботка). И тогда получится по поговорке «Видит око, да зуб неймет».

В союзе с нами и химия: сто граммов камфоры, испаряемых над горелкой, очистят от пришельцев триста кубометров помещения, В ходу и средства индивидуальной защиты: РЭДЭТ, ДЭТА, диметилфталат, гвоздичное масло... В ГДР на Балтийском побережье по комарам палят из аэрозольных пушек, распыляя вредоносный для насекомых туман, чтобы курортники не чувствовали себя донорами.

Химические баталии идут и в природе, В лаборатории профессора А. И. Черепанова узнали, что неприятелю не нравятся фитонциды кедра и березы: за одно и го же время в один и тот же день в кедровом лесу поймали 33 комара, в соседнем березняке — 229, а в смешанном лесу — почти полторы тысячи. Враждуют с комарами и водоросли кладофора гломерата и хара элеганс. Они выделяют в воду некое вещество, разрушающее пищеварительный тракт личинок комара.

На ниве борьбы с комарами жатву можно собрать и с помощью чеснока — чесночное мыло в разведении 20: 1 000 000 не выдерживает никто из кровососов. В общем, в паутине экологических связей найдется не одна ниточка, за которую стоит тянуть.

Вот сенсационная, прямо-таки ошеломляющая находка. В октябре 1970 года в верховьях реки Или поймали рыбку, сражающуюся с комарами куда лучше хваленой гамбузии, уклеек или ершей. Рыбка — прелесть, ей для счастливой жизни не надо ничего, кроме личинок кровососов. У нее пока нет русского имени, да и по-латыни ее пишут со знаком вопроса. Рост комариного истребителя два-три сантиметра. То есть пролезть она может куда угодно. Плодовитость неимоверная. Выносливость — выше всяких похвал. Да и вообще рыбка любит жить там, где комары делают первые шаги. Встретились с этой поистине золотой рыбкой в верховьях реки, а ныне она обжила и нижнее течение Или.

В биологическом арсенале есть существа и посильнее рыбки — вирусы, грибок... Обратиться к ним придется потому, что присоседившуюся к человеку популяцию пискунов теперь не урезонишь ядохимикатами, которые к тому же травят и полезную живность.

Е. С. Куприянова внимательно осматривала трупики пискунов, валявшиеся на берегах прудов и болотах в Подмосковье и Ростовской области. Убийцей был микроскопический грибок энтоморфтора конгломерата. Погибших находили даже в смотровых колодцах канализации. Чудо? Сценарий такой драмы еще сто лет назад написал Н. В. Сорокин. Он рассказывал про новорожденных, только что вылупившихся комаров, убитых грибком. Они плавали на спине с распростертыми вверх ножками. Вздутое брюшко окутывал белый налет грибка, который заполонил и комариные внутренности.