Весь мировой опыт доказывает: самый эффективный способ — именно показ, обучение по образцам. По сравнению с ним всё прочее меркнет. Не зря в советской армии бытовала шутка:

— Чем отличается командир от комиссара?

— Командир приказывает: «Делай как я». Комиссар приказывает: «Делай как я говорю».

Основатель советской власти говорил: пока наш народ в основном безграмотен, важнейшим из всех искусств для нас является кино и цирк. Сейчас российский народ поголовно грамотен (не в последнюю очередь благодаря целенаправленным усилиям всё той же советской власти).

Но наличие способности ещё не означает готовность ею пользоваться. Если в советские времена мы были самым читающим народом мира, то нынешний напряжённый ритм жизни зачастую просто не оставляет сил для восстановления в собственном воображении картин, соответствующих написанному. А ведь именно такая тренировка воображения — одно из ключевых достоинств чтения!

Поэтому сейчас для нас важнейшим из искусств является то, которое наиболее органично впитало в себя основные достоинства — и, увы, все без исключения недостатки — и кино, и цирка.

Современное российское телевидение не ругает, кажется, разве что тот редкий счастливчик, кто ни разу не глядел на цветастый экран. Рискую в очередной раз показаться банальным. И в очередной же раз напомню: банальность вбирает в себя обширный общий опыт и несёт всю его силу.

Отставание опыта от жизни всем нам памятно по печальному опыту МММ и прочих финансовых пирамид начала 1990-х годов. Народ, за советские годы привыкший к тому, что в средства массовой информации не пропускается прямая корыстная ложь, поверил безудержной телевизионной рекламе. Последствия — многие миллионы разорившихся.

Нынче телевизионной рекламе — даже сравнительно честной — верят куда меньше прежнего: горький опыт всё же чему-то учит. Соответственно и сама реклама усовершенствовалась. Теперь едва ли не главный её метод на экране — product placement, то есть дословно «размещение продукта». В кадре постоянно мелькают автомобили, часы, мобильные телефоны, напитки определённых марок, чьи создатели щедро оплатили съёмочным группам присутствие своих творений в составе яркого зрелища. Это мелькание минует фильтры, выставленные сознанием, и оседает в дальних закоулках памяти, всплывая оттуда лишь тогда, когда приходит время выбирать очередные покупки.

Эффективность такого рекламного метода уже доказана «от противного» — я даже скажу «от очень противного». Сейчас во многих популярных передачах просто запрещено показывать какие бы то ни было торговые марки и товарные знаки: кто знает, мелькнуло название в кадре случайно или за хорошие деньги, выплаченные оператору и режиссёру мимо кассы телекомпании?

Увы, мало кто задумывается над тем, что всё наше телевидение в целом давно превратилось в витрину «продакт плейсмента» в несравненно более широком смысле. Оно, по сути, рекламирует вполне определённый — и, мягко говоря, далеко не самый полезный для страны и народа — образ жизни.

Кто ещё совсем недавно был на нашем экране главными героями? Бандиты, наёмные убийцы, хитрые мошенники да прочие специалисты по физическому и моральному истреблению ни в чём не повинных граждан ради собственной наживы. Открытое поругание всех норм, выработанных человечеством за многие века поступательного развития, выглядело в телевизоре едва ли не единственным способом обустройства жизни в новой эпохе.

Сейчас подобных персонажей уголовной хроники стало в кадре поменьше. Да и судьбу их обычно показывают не только на удачном взлёте, но и до печального конца. Увы, пусто место свято не бывает. Экран заняли бесконечные мыльные оперы, певцы на час, мастера бессодержательной болтовни, мужчины в женском белье да прочие специалисты по добыче денег бесцельной имитацией кипучей деятельности. Новое поколение телегероев реже нарушает законы и традиции напрямую — но относится к ним столь же наплевательски, как и былые открытые преступники.

Серьёзная работа остаётся вне поля телевизионного зрения центральных каналов. Разве что в заповеднике приличий и смысла — на канале «Культура» — всё ещё остаются материалы, показывающие, какая бездна физического и прежде всего духовного труда стоит за любым жизненным успехом. В прочих же местах если и показывают человека пристойного и преуспевающего, то в редкие часы досуга, а причины его удач старательно оставляются за кадром: мол, зрителю неинтересно смотреть на чужие усилия — а то и обидно думать о том, что ему самому приложить подобные же усилия не удалось.

Такое отношение к работающим и работящим оправдывают пресыщением советской эпохи, когда пропаганда трудовых подвигов была едва ли не главной задачей СМИ. Конечно, в этом был изрядный перебор. Но независимо от идеологических преувеличений труд остаётся — ив обозримом будущем останется — основой всего человеческого. Пренебрегая им, мы подрываем основу собственного существования.

Телевидение до сих пор по большому счёту пребывает в плену собственного пренебрежения к чужим заслугам. И тем самым даёт всей России, мягко говоря, далеко не адекватные образцы для подражания. В жизнь входят новые поколения, искренне верующие, что преуспеть можно в лотереях вроде «Фабрики звёзд». Если они станут главными, но не поумнеют, средств не будет ни на что. Даже на телевидение.

Что власть предержащие нам готовят?

Расскажу, в каких отношениях, на мой взгляд, находятся демократия и авторитаризм.

Мало кто у нас задумывается, что в условиях демократии каждый берёт на себя и некоторую долю ответственности за исполняемые решения. Например, каждое решение о социальных льготах или казённых инвестициях означает: налог на каждого гражданина заметно возрастёт.

Впрочем, этим обстоятельством склонны пренебрегать даже в странах, чей опыт демократии куда больше нашего. Политики всего мира склонны к щедрости за казённый счёт, дабы привлечь к себе симпатии большинства избирателей. Ведь в большинстве стран основная тяжесть налогов приходится на состоятельное меньшинство, влиятельное в кулуарах, но незначимое на выборах.

В эпоху становления демократии от подобной щедрости за чужой счёт защищались имущественным цензом. Голосовали только те, кто создавал основную часть бюджета. Так, легендарное новгородское вече — вовсе не многотысячная толпа. На вече собирались триста богатейших купцов города — им предстояло оплачивать любое новшество, и поэтому они решали, что делать. А толпу привлекали только для массовых мордобоев, когда миром дело не решалось.

Нынче имущественный ценз признан аморальным. В результате налоги в большинстве стран растут как на дрожжах. И чаще всего довольно быстро заводят экономику в тупик. Ведь ещё с глубокой древности известно: налоги, превышающие одну десятую валового дохода, делают любую честную и открытую хозяйственную активность бессмысленной. Отсюда, кстати, традиционный размер пожертвований на церковь — десятина (реально не превышающая одной двадцатой валового дохода; церковь, в отличие от политиков, заглядывает далеко за пределы ближайшего избирательного цикла и поэтому старается не резать курицу, несущую золотые яйца).

Другой тупик, зачастую порождаемый демократией, — невежество. В США нет единой учебной программы, а значительную часть изучаемых предметов определяют школьные советы, состоящие из родителей учеников. В результате школы районов, населённых людьми сравнительно необразованными, преподают множество «полезных» предметов вроде вышивания или расчёта семейного бюджета, но не сообщают ученикам ключевых принципов, позволяющих многое понимать и легко усваивать новое.

Все подобные тупики порождает один общечеловеческий недостаток. Мы склонны не особо задумываться об отдалённых результатах своих действий. Между тем общество столь сложно, что простые и очевидные решения чаще всего порождают множество непредвиденных последствий, посему и каждый новый шаг надо тщательно продумывать.

Выходит, всякая власть, в том числе и демократия, не работает, если правитель — то есть при идеальной демократии весь народ — необразован и не умеет представлять себе следствия собственных решений.