Так что необходимость закупки семян для каждого посева — всего лишь следствие соблюдения требований безопасности. Хотя в данном случае сами требования, похоже, сильно преувеличены.

В большинстве случаев соблюдение правил всё же далеко не так накладно. Например, матросы всего мира с незапамятных времён ходят в тельняшках и клёшах опять же по правилам техники безопасности. Широкие синие и белые полосы на рубахе можно разглядеть на любом фоне и при любом освещении, так что командир всегда видит, кто из экипажа где работает. Во времена парусного флота это было особенно важно: при некоторых манёврах паруса перемещаются так стремительно, что могут и сбить человека с мачты прежде, чем он успеет поберечься. Широкие брюки можно при падении в воду сдёрнуть мгновенно, даже через ботинки, так что они не прилипнут к ногам и, значит, не помешают плыть. А цена этой безопасной спецодежды не больше, чем у куда более опасных в экстремальной обстановке вариантов обмундирования.

Впрочем, как ни дорого обходится безопасность — трагические последствия нарушения её правил ещё несравненно дороже. Поэтому современную технику чаще всего сразу проектируют так, чтобы небезопасное обращение с нею было практически невозможно. Соответствующее направление работы неблагозвучно, но точно именуют fool proof — защита от дурака.

Бесплодность генетически модифицированных растений — защита не от дурака, способного их применить: применяют их как раз те, кто поумнее. Это защита от дурака, пугающего последствиями применения. Впрочем, в технологии генных модификаций встроено и несметное множество других защитных правил — не только от дурака, но и, к примеру, от мошенника. Так, гены выработки белков, способных вызвать аллергию у человека, запрещено встраивать даже в растения, с коими человек в норме не столкнётся. Вдруг кто-то по ошибке или корысти ради употребит, скажем, кормовую сою вместо столовой?

Сейчас правила техники безопасности разъясняются даже преувеличенно подробно. Скажем, надпись «Содержимое обжигает» на фастфудовских картонных чашках кофе — следствие судебного иска: некая дама действительно сдуру обожглась и потребовала компенсацию, ибо её не предупредили. Действия ещё одной такой же премудрой дамы породили на американских микроволновках надпись «Не для домашних животных»: она решила поскорее высушить свежеотмытую кошку, очень огорчённую купанием.

Эго, конечно, тоже крайний случай. Тем более что подобным дамам обоего пола в будущем хватит ума не замечать и уже готовые предупреждения.

Но вообще при пользовании достижениями современной науки и техники можно исходить из того, что в них встроены все мыслимые правила техники безопасности, а инструкция обучает действовать в соответствии с ними. И незачем пугаться новшеств: техника безопасности встроена нынче и в сами правила их разработки.

Не бойтесь нового! О его безопасности для вас уже позаботились.

Несколько слов об одной из самых знаменитых техногенных катастроф.

Мировой опыт доказывает: любая авария так или иначе связана с нарушением установленного регламента работы. И для примера возьму взрыв на Чернобыльской АЭС, вкратце перескав кое-что из моей давней статьи «Чернобылей больше не будет». Я вложил в неё изрядную часть знаний, полученных на теплофизическом факультете. И сейчас покажу, откуда берутся регламенты и как нарушаются.

На Чернобыльской атомной электростанции проводился заранее запланированный эксперимент. При отключении ядерного реактора накопившиеся в нём радиоактивные осколки ещё довольно долго продолжают распадаться, выделяя немалую энергию. Её хватает, чтобы реактор изрядное время оставался горячим и продолжал производить пар. Пар, как правило, просто стравливают через вспомогательные холодильники мимо турбины. Но можно направлять его на турбину, и он продолжит её вращать. Решили проверить, сколько времени это вращение может давать дополнительную энергию, достаточную, чтобы все механизмы станции работали без подключения штатных вспомогательных генераторов — дизельных.

Понятно, по ходу эксперимента вспомогательные генераторы не должны включаться. Персонал станции решил этого добиться простейшим способом: заблокировать все системы, обеспечивающие гарантированное включение генераторов, то есть системы аварийной реакции на поведение реактора.

Приостановка реактора — дело медленное. Тепловые энергетические установки так велики, что при быстром запуске или остановхе нагрев и охлаждение неравномерны. Тепловые деформации могут что-то в конструкции поломать. Газовые турбины и дизели популярны в качестве вспомогательных и аварийных силовых установок потому, что сравнительно малы: при их быстром включении и выключении не возникает опасных термических напряжений.

Чернобыльский реактор останавливается в общей сложности около суток. И когда мощность реактора уже изрядно снизилась, последовал звонок из «Киевэ-нерго» с просьбой помочь. Дату плановой остановки реактора определили исходя из того, что к моменту его остановки на другой станции запустят агрегат, ранее остановленный на ремонт. Но ремонтники немного задержались, и из «Киевэнерго» попросили на несколько часов поддержать энергосистему.

Если бы среди сотрудников Чернобыльской АЭС были люди со специальным образованием реакторщиков, они бы, естественно, отказались. Но там были только обычные энергетики, не имеющие знаний, специфических именно для ядерной энергоустановки. Значительная часть осколков деления, помянутых мною ранее, активно поглощает нейтроны. Пока реактор работает на полную мощность, это не страшно: в нём всегда есть избыток свободных нейтронов, и их хватает на это поглощение. Но при снижении мощности остаётся концентрация осколков, соответствующая первоначальному режиму работы: осколки-то распадаются сравнительно медленно. Активность поглощения сохраняется на прежнем уровне, а активность выделения снижается. Поэтому разогнать реактор нельзя, пока он не постоит несколько дней, пока не распадутся поглощающие осколки.

Но, к сожалению, реакторщики в Чернобыле об этом просто не знали. Они начали снова разгонять реактор. Для этого им пришлось вывести штатные поглотители нейтронов (так называемые «управляющие стержни») практически полностью. Только тогда общий уровень поглощения снизился настолько, что активность реакции начала возрастать.

Но когда она выросла, поток нейтронов тоже вырос и буквально вымел поглощающие осколки. Ведь они, поглощая нейтроны, превращаются в другие вещества, уже не столь активные в качестве поглотителей. Буквально за несколько секунд общая активность поглощения нейтронов в реакторе упала настолько, что реакция начала разгоняться сама собою. Образовался колоссальный избыток нейтронов.

Если бы разгона ждали заранее, то по крайней мере начали бы заранее же возвращать на место управляющие стержни. Но персонал Чернобыльской станции был к этому не готов. Стержни не успели опустить до того, как реакция достигла опасного уровня. Тепловой поток в считанные секунды вскипятил воду в реакторе и поднял давление пара настолько, что с реактора попросту сорвало крышку. Мощным потоком пара из реактора выбросило изрядную часть всей его начинки, включая и часть стержней с ураном. После этого реакция, естественно, заглохла, но четвёртый блок станции разнесло в клочья.

После того, как в причине аварии разобрались, в конструкции этих реакторов кое-что поменяли. Сейчас просто физически невозможно вытащить оттуда столько стержней, чтобы реактор начал запускаться из полу остановленного состояния*. Поэтому аварий вроде Чернобыльской больше не будет.

Скорее всего, после подробного расследования причин катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС тоже не только уточнят инструкции, но и доработают само оборудование — так, чтобы нарушения, вызвавшие разрушение станции, стали физически невозможны. Но куда безопаснее работать вовсе без нарушений.