Промах. Пятый сгусток крови пролетел меж ног, расползаясь по полу огнённым всплеском.

Попадание. Шестая капля ударила в плечо, отбрасывая к стене.

Добивание. Седьмая капля впилась в живот…

Миромир, покачиваясь, приподнялся. Скрипучий голос произнёс:

- Сын, я жалею, что ты рос подле меня первые годы. Разбаловал я тебя!

Поверженный и распятый снарядами к стене, противник расплылся в окровавленной улыбке, через силу выдавливая:

- Ты так и не поумнел.

В следующее мгновение Миромир ощутил, как холодная сталь пронзает плоть меж лопатками. Острое лезвие вспороло рёбра и воткнулось в сердце.

- Как ты… - Миромир повернулся. Перед глазами стоял… сын. Он без улыбки подхватил оседающее тело. – Мне жаль выигрывать наш затянувшийся спор. Но ты знаешь, я не умею проигрывать. Да и пора тебе в путь вслед за братом в путь. Выходи, пока не умер окончательно. Старым время уходить. Такое бессмертие не окончательно.

- Ты… тоже… уйдёшь.

- Да, но не сейчас, - поспешно согласился настоящий Меченый. Тело в руках обмякло. Лишь искушённый, преисполненный могучей волей взгляд мог заметить, как над рыжей головой, вспыхнув искрой, душа отделилась от тела и исчезла в верхних мирах.

Закинув тело на плечо, Меченый повёл рукой. Дыры в стенах и на потолке исчезли, высохла и испарилась вся кровь, а перепуганный персонал и выздоравливающие, выглядывающие на пары из-за углов, забыли о сражении и побрёли по своим делам. Оставалось только подобрать ещё одно тело.

- Спасибо за помощь, мой непонятый друг Гарда. Ты всегда любил играть чужие роли. Хвала тебе, странствующий по мирам актёр. Надеюсь, ещё встретимся.

* * *

Сёма поднял веки, захлопал глазами. Пропустил момент, когда из палаты вышел целитель. Порядком заезженное шарлатанами наименование резало слух, но суть отображало верную. «Врачом» представителя персонала нового типа лечебниц назвать не мог при всём желании. Врать тот не умел. Только исцелял тело, специализируясь не на каком-то органе или области тела, а на всём организме целиком.

Тело после шести часов комы подчинялось плохо, но дышал сам. Рёбра чесались и болели. Ощущал всю боль тела. Во всех оттенках. Пластиковая кислородная маска на лице жутко раздражала. Но по рукам гуляла такая слабость, что согнуть локоть и стянуть её – преступление против самого себя. И язык-то едва ворочался, прилипший к нёбу.

От плеча приятно пахло хвоей – остался запах от компресса. Бутылёк в капельнице сменился. Сёма мог лишь догадываться, что капают на этот раз. Наверняка что-то для сердца или витамины. Печень с почками просто так засорять бы не стали.

Дверь отворилась.

«Маша?»

Вошла Лера. На плечах халат, на лице лукавая улыбка.

«Для мести самое время. Кто ей сказал, что я в здравнице? И Маше то скажут лишь через пару дней, не раньше. И то мягко, полунамёками, подготовят. Ей нельзя волноваться. Но ты то откуда?», - подумал Сёма.

Лера плотно закрыла дверь, приблизилась. В глазах что-то подходящее больше убийце или сумасшедшему, но не девушке двадцати лет.

Пальцы Леры коснулись одеяла… резко сдёрнули покрывало!

Нагой, как Адам и Ева в саду до падения, Сёма попытался возразить. Бурчание под маской и сам едва расслышал.

«Лучше бы убила».

Лера вместо того, чтобы достать нож или пистолет и, наконец, отомстить за секиру в груди и падение с небоскрёба, скинула одежду. Лёгкое летнее платье сползло по бёдрам, оказавшись на полу.

«О, нет. Нет, нет, нет. Не надо. Мне сегодня после молнии совсем не хочется».

Бледная кожа, распущенные волосы, ниспадающие на плечи. В любой другой момент жизни до момента знакомства с Марией она вполне могла Сёме понравиться.

«В прошлый раз суккуб, в этот – та ещё бестия. Я становлюсь изменником!».

Лера проворно взобралась на кровать.

«Куда смотрит инквизиция?»

Тело не починялось, разум не в силах был запретить плоти слиться с нелюбимой. Сердце застучало быстрее. Сёма, что есть воли напрягся, стараясь вернуть себе потерянный контроль. Кончики пальцев слабо задрожали, но не более…

«Нет, нет, нет!» – Молоточками стучало в голове. – «Велес!»

- Что?

- Помоги.

- Ты едва не убил меня, а теперь просишь о помощи?

- В следующий раз обязательно убью, помоги!

- Нет.

- Тогда проваливай из моего тела. Я не двойной инкубатор. В каждом теле есть место лишь для одной души. Подселенцы, да ещё и убегающие от прошлых проблем, мне ни к чему. И не смей называть себя моим отцом! Ты жалкое, никчёмное существо!

- Хорошо, я уйду.

- Уходи.

- Но не раньше, чем сольюсь с Иштар.

- Да ты совсем офонарел? Какая ещё Иштар? Где я тебе её возьму?

- Она здесь. Я чувствую её присутствие. Она в ней.

- Нет! Не позволяй ей! Нельзя меня трогать!!!

Лера ускорила темп, вбивая в кровать.

- Клянусь тебе, отец, один из нас не переживёт нашу следующую встречу.

- Как скажешь, лег.

- Кто?

- Кое-что в тебе всё же от меня останется. А теперь уползи в самую тёмную комнату своего разума и предоставь всё мне.

- Чисто из чувства свойственного мне противоречия ничего не ощутишь ты! Пошёл вон!

- Нет, ты не можешь!

- Могу!

Распущенные волосы щекотали лицо. Полные белоснежные груди терялись в густых волосах. Ореолы набухших сосков едва заметны. Глаза в глаза! Только глаза в глаза!

Сёма злобно прикусил губу. Непослушные пальцы слабо собрались в кулаки.

«Приёмные родители, конечно, учили не бить девушек».

На запястья тут же легли её руки. Усмешка коснулась хитрых губ.

- Не шали, - одними губами прошептала она.

«А ты тогда чем занимаешься?»

Если в глазах застыл этот вопрос, то в ответ получил всё ту же улыбку.

Она наращивала темп, не позволяя себя, однако, ни вскрика. Только так же как он прикусила губу и запрокинула голову. Надежда, что кто-то войдёт, услышав крики, таяла на глазах. Кровать и не думала скрипеть, купленная, как и всё оборудование, совсем недавно. А руки не могли дотянуться до рации с кнопкой вызова на тумбочке.

«Перестарались с комфортом», - подумал Сёма.

Минуты тянулись. Сдерживаться было всё сложнее. Наездница вопросительно смотрела сверху вниз, давно намереваясь закончить скачки. Этот неуместный самоконтроль ей надоедал.

Сёма всячески представлял себе самые нелицеприятные и неаппетитные картины из всех возможных, которые только мог вообразить мозг. И некоторое время тянуть это самое время вполне удавалось. Но где-то между мёртвыми старушками и волосатыми задницами мелькнул образ Маши. Разум встрепенулся. Сёма быстро переключился на ещё более жуткие образные фантазии, но любимая мелькнула вновь. И ещё. Чем больше заставлял себя не думать о ней, тем больше мозг настойчиво рисовал её портреты, выуживал из памяти воспоминания. Приятные воспоминания.

До невероятного неуместные под «наездницей» воспоминания…

Лера победно улыбнулась и, чмокнув в нос, как медуза сползла с кровати. На лбу её выступал пот, несколько прядей слиплись. Словно издеваясь, пригнулась лицом к двери и неспешно влезла в платье.

- До встречи, марафонец, - прозвучало у двери.

Сёма вздохнул. Мысли кончились. И без того расслабившееся тело стало клонить в сон. Но вместо того, чтобы прикрыть веки и отключиться, ощутил боль в груди. Она накатила одной волной. Дикий спазм комом боли заставил скривиться. Их области солнечного сплетения миру явился Велес. Он воплотился и из эфира, обретя плоть. Боль оставила так же быстро, как и началась.

Волохатый коснулся огромной когтистой лапой кислородной маски, сорвал рывком и когтём осторожно пошкрябал нос. Он некстати зачесался пару секунд назад.

«Ах, спасибо», - подумал Сёма, не позволяя всем остальным мыслям облачиться хоть в какую-то форму. Одно дело, когда враг сидит внутри и ему невыгодно тебя убивать и совсем другое, когда стоит рядом у твоей кровати с возможностью твоего устранения в триста процентов. Если Велес уловил мысли о носе, то всё остальное как на ладони. Более того, если Велес действительно отец, то он для него всегда на ладони.