Бюллетень был подписан врачами: Абрикосовым, Ферстером, Осиповым, Бунаком, Дишиным, Вейсбродом, Обухом, Елистратовым, Розановым, Семашко и Гетье. По каким-то неизвестным причинам Гетье, который был личным врачом Ленина и Троцкого, своей подписи под заключением о результатах вскрытия не поставил.
Было еще одно загадочное и необъяснимое обстоятельство, связанное с процедурой вскрытия: его начали через шестнадцать часов двадцать минут после того, как была зафиксирована смерть, то есть с большим опозданием. Единственное, чем это можно объяснить: врачи ждали разрешения из Кремля. Оно было получено, но уже вовсю шел процесс распада. По правилам вскрытие, произведенное сразу после кончины, дает наиболее точную картину причины летального исхода. И совсем другое дело, если тело анатомируют по прошествии какого-то времени. Будь там, например, яд, за шестнадцать часов от него не осталось бы и следа. Также по непонятной причине в кратком официальном бюллетене указывается такое «точное» время вскрытия: 2 часа пополудни следующего дня после смерти. А в большом, обстоятельном заключении, составленном патологоанатомами, говорится, что к процедуре вскрытия приступили немногим позже одиннадцати часов утра и закончили немногим позже четырех часов дня. Возможно, эти несовпадения не так существенны, но они дают основание предположить, что тут была допущена определенная небрежность в изложении фактов. Но мы можем пойти дальше и задать вопрос: а нет ли еще каких-нибудь несоответствий?
Смерть наступила внезапно, в тот момент ее никто не ожидал. Зато для Сталина момент был во всех отношениях выигрышный. Настолько выигрышный, что среди партийцев пополз слушок, будто бы он отравил Ленина, «чтобы избавить его от агонии». А между тем все источники сходятся в одном: не было никакой агонии, вплоть до самой смерти; да, она была, но перед самым концом.
Все свидетели убеждены в том, что смерть была неожиданной. Официальное коммюнике, переданное по радио 22 января, подтверждало, что здоровье Ленина шло на поправку. «Не было ничего такого, что предвещало бы летальный исход. За эти дни здоровье Владимира Ильича заметно улучшилось, и были все основания считать, что он и дальше будет поправляться. Но вчера вечером в состоянии его здоровья внезапно наступило резкое ухудшение». Свидетельства врачей подкрепляют вышесказанное. «В день своей смерти, — пишет доктор Елистратов, — Владимир Ильич ощущал большую слабость, чем обычно, и был апатичнее, чем всегда. Он чаще ложился отдыхать. Но не было никаких признаков того, что может разразиться серьезный приступ». Доктор Ферстер согласен с ним в том, что «в роковой день, в понедельник 21 января, у Владимира Ильича состояние было стабильное, и не было никаких опасений, что может случиться приступ. Но он случился. Внезапно, совершенно неожиданно всех, в шесть часов вечера у него начался приступ, который продолжался пятьдесят минут и закончился смертью». Оба врача до конца были у постели умирающего и знали, о чем говорят.
Когда великий человек умирает неожиданно, редко кто верит, что он умер естественной смертью. Распространяются всякие слухи, истории и легенды о загадочных обстоятельствах ухода из жизни той или иной выдающейся личности. И немудрено. Многие из правителей России умерли не своей смертью: их взрывали, травили, в них стреляли, их закалывали ножами, душили веревкой или подушкой. Вот что убивало русских царей подчас, а не болезни. И наконец умирает Ленин, тоже неожиданно.
Мы располагаем множеством свидетельств, описывающих последние дни жизни Ленина. Наблюдения эти охватывают длительный период времени. Это впечатления многих очевидцев событий, предшествовавших его смерти. Разумеется, кое-кто из авторов позже переписал свои воспоминания, сократив или дополнив их в ущерб первым свежим впечатлениям. Но оставалось немало свидетельств, которые были напечатаны сразу вслед за кончиной. Во-первых, отчеты врачей. Они появились в газете «Правда» 31 января. Во-вторых, журналистам Борису Волину и Михаилу Кольцову удалось в поразительно короткий срок выпустить брошюру, которая называлась «Как Ленин умер». Они были ее редакторами и составителями. Книга вышла из печати 26 января. Она содержала отчеты врачей, высказывания очевидцев и полный текст заключения о результатах вскрытия. А в марте 1924 года в журнале «Пролетарская революция» были опубликованы все на тот момент материалы исследования обстоятельств смерти Ленина. Впоследствии было предпринято многотомное издание воспоминаний о Ленине. Его печатали с перерывами в течение сорока лет. Там опубликованы воспоминания разных людей: его жены, сестры, врачей, которые его лечили, охранников, несших службу на территории усадьбы, домашней работницы, той самой, что принесла ему утренний кофе в день, когда он умер, видных членов правительства и ведущих деятелей коммунистической партии. За редким исключением вся эта информация содержит одинаковые сведения. Конечно, есть незначительные расхождения. Но есть и очень серьезные несоответствия.
Все врачи без исключения единодушны во мнении, что здоровье Ленина со временем улучшалось. Трое из них, доктор Розанов, доктор Ферстер и доктор Авербах прогнозировали полное выздоровление к лету. Они отмечали, что у него появился здоровый румянец, он ходит и уже увереннее пытается разговаривать. Крупская и Мария Ильинична (а обе они находились при нем неотлучно) также обратили внимание на весьма ощутимые сдвиги к лучшему. С каждым днем силы его прибывали. Он употреблял больше слов, острее на все реагировал, и они были уверены, что он понимал абсолютно все, когда с ним говорили.
Есть еще одно наблюдение, в котором все врачи сходились. Было замечено, что начиная с лета, всю осень и последние дни перед смертью больной старался избегать врачей. Похоже, он по каким-то неясным причинам их боялся, некоторых из них особенно. Он их не терпел и редко пускал к себе, подчиняясь уговорам жены и сестры. Точно так же не терпел он охранников, несших караульную службу на территории усадьбы. Им было дано распоряжение не попадаться ему на глаза, когда он выходил на прогулку и в доме. Охранники Пакалн и Белмас, оба из ЧК, постоянно докладывали в Москву, как обстоят дела в Горках. Но сами они Ленина видели крайне редко и информацию в основном получали из разговоров с Крупской, Марией Ильиничной или от обслуживающего персонала, которому было просто приказано докладывать чекистам, что происходит в комнатах у Ленина. Таким образом, все то время, что Ленин в Горках, оттуда ежедневно направлялись в Кремль донесения, фиксировавшие каждый его шаг.
Итак, если предположить, что Ленин был в здравом уме, то его нетерпимость по отношению к врачам и охране была скорее продиктована соображениями осторожности, а вовсе не неосознанным страхом, сопутствующим болезни. Доктор Розанов почти открыто говорит в своих воспоминаниях, что Ленин боялся быть отравленным. Например, он вспоминает, что Ленин хотел есть за столом вместе со всеми, и тут же рассказывает историю, как однажды Ленин, держа в руке пузырек с хинином, показал на него и произнес: «Яд!» А потом засмеялся. Легко можно догадаться, что смех был невеселый.
А что делать со свидетельством Троцкого, согласно которому Ленин якобы просил Сталина передать ему яд. Этот эпизод как будто бы происходил в феврале 1923 года. Создается впечатление, что Троцкий и сам не вполне этому верил, что для него это было равносильно кошмару, которому трудно найти объяснение. В том, как Троцкий об этом повествует, чувствуется, что эпизод ему представляется маловероятным: уж слишком он несовместим с личностью Ленина. Да и Сталин в данном случае выступает в совершенно чуждой для него роли этакого радетеля о жизни Ленина. Вот запись в дневнике Троцкого, датированная 1935 годом. Сделана она уже в ссылке, одиннадцать лет спустя после смерти Ленина: «Когда Ленин в феврале или в начале марта 1923 года снова плохо себя почувствовал, он вызвал, к себе Сталина и обратился к нему с настоятельной просьбой привезти ему яд. Он боялся, что опять лишится речи и станет игрушкой в руках врачей. Ленин пожелал остаться хозяином своей судьбы. Не случайно он как-то одобрил мысль Лафарга, который считал, что достойнее самому уйти из жизни, „примкнув к большинству“, чем жить инвалидом».