Артур посмотрел на него.

— Вы собираетесь прислушиваться к моим советам или нет?

— Нет, — ответил папа. — У меня есть задание. Я нанял вас, чтобы его выполнить. Мы не пойдем назад, если на то не будет веской причины.

— У нас есть причина, — настаивал Артур. — Только вы не хотите этого признавать.

— Идем дальше, — приказал папа.

Артур нахмурился и крикнул собакам: «Но!» Сани двинулись по направлению к горной гряде. Мы побрели за ними.

Николь шла на несколько шагов впереди меня. Я зачерпнул пригоршню снега и слепил снежок. Но тотчас решил, что сейчас не время для игр. Кажется, ни у кого не было настроения играть в снежки.

Мы брели еще два часа. Я снял рукавицы и пошевелил пальцами. На морозе от теплого дыхания на верхней губе у меня образовался иней.

Мы достигли подножия гряды. Вокруг росли сосны. Вдруг собаки остановились. Потом начали лаять.

— Но! — крикнул Артур.

Собаки отказывались идти дальше.

Николь подбежала к Ларсу, своей любимой собаке.

— Что случилось, Ларс? В чем дело? Ларс завыл.

— Что с ними? — спросил папа Артура.

Лицо Артура снова побагровело. Его руки тряслись. Щурясь от яркого света, он с тревогой смотрел на деревья.

— Что-то напугало собак, — сказал он. — Посмотрите, как вздыбилась их шерсть.

Я взглянул на Ларса. Так оно и есть. Шерсть у него на спине стояла дыбом. Собака рычала.

— Этих собак трудно чем-нибудь напугать, — сказал Артур. — А раз они остановились, значит, почуяли опасность.

Словно в подтверждение его слов, собаки завыли.

Николь теснее прижалась к папе.

— Впереди, на холме есть что-то опасное — сказал Артур. — Какая-то угроза, и она очень близко.

12

— Предупреждаю вас, мистер Блейк, нам надо вернуться.

— Ни за что, — отрезал папа. — Мы не вернёмся. Это решено.

Собаки лаяли и беспокойно топтались на месте. Артур покачал головой.

— Я бы не хотел идти дальше. И собаки тоже.

Папа крикнул собакам: «Но!» Они завыли и попятились назад.

— Но! — крикнул он еще раз. Собаки тронулись с места, но то и дело норовили повернуть в обратную сторону.

— Они не слушают вас. — Артур покачал голо-вой. — Я же сказал: собаки не хотят идти дальше. Если мы повернем прямо сейчас, — добавил он, — то к ночи сможем добраться до хижины.

— Что будем делать, папа? — спросил я.

Папа нахмурился.

— Возможно, Артур прав. Собаки определенно чего-то испугались. Должно быть, это медведь или что-то в этом роде.

— Это не медведь, мистер Блейк, — возразил Артур. — Собаки очень встревожены. И я тоже.

Он зашагал по снегу по направлению к хижине.

— Артур. — позвал папа. — Вернитесь!

Артур не оборачивался. Он спешил уйти как можно дальше от опасного места.

«Наверное, он и правда боится», — подумал я. Мурашки побежали у меня по спине.

Продолжая возбужденно лаять, собаки ринулись и помчались вслед за Артуром.

Папа пристально вглядывался вперед.

— Хотел бы я знать, что там такое.

— Давай проверим, — предложил я. — Что бы там ни оказалось, из этого наверняка можно будет сделать отличное фото.

Этот довод всегда действовал на папу.

Он обернулся и посмотрел на Артура и на упряжку, которые быстро удалялись в сторону хижины.

— Нет. Это слишком опасно. У нас нет выбора. Пошли, ребята.

Мы поплелись назад к хижине.

— Может быть, мне удастся уговорить Артура и мы вернемся сюда завтра, — сказал папа.

Я промолчал. Мне почему-то не верилось, что мы сможем уговорить проводника еще раз вести нас к заснеженным горам.

«Может, Артур прав, — думал я. — Собаки не на шутку испугались. Было и в самом деле страшно».

Когда мы добрались до хижины, Артур распрягал собак. Собаки уже успокоились.

Я сбросил свой рюкзак и развалился на спальнике.

— Пора ужинать, — пробормотал папа.

Мне показалось, что он был в ужасном настроении. — Джордан, сходили бы вы с Николь за хворостом. Только будьте осторожнее.

— Хорошо, папа, — пообещала Николь.

Я поднялся и пошел к выходу.

— Джордан! — окликнул меня папа. — Возьми свой рюкзак. Нужно всегда носить его с собой.

— Но ведь мы всего лишь за хворостом идем, — запротестовал я. — Мне надоело таскать рюкзак. За несколько минут со мной ничего не случится, к тому же Николь взяла свой.

— Хватит спорить, — оборвал папа. — Если ты заблудишься, у тебя будет чем подкрепиться, пока мы тебя не найдем. Выходить из хижины можно только с рюкзаком. Договорились?

Да, настроение у него ни к черту.

— Договорились, — пробурчал я, надевая рюкзак.

Проваливаясь в рыхлый снег, мы с Николь побрели к ближайшим деревьям. Они росли на заснеженном пригорке примерно в полумиле от нас.

Мы полезли в гору. Я первым добрался до верха.

— Николь, смотри!

На другой стороне холма оказался замерзший ручей. Мы впервые видели ручей за все время нашего путешествия.

Мы с Николь скатились с горы и стали смотреть, как течет подо льдом вода. Я попробовал лед ногой.

— Не наступай туда, Джордан! — закричала Николь. — Ты можешь провалиться!

Я надавил на лед носком ботинка.

— Прочный, — сообщил я ей.

— И всё-таки лучше вернись. От греха подальше. Папа тебя убьет, если с тобой снова что-нибудь случится.

— Интересно, а рыба там есть?

— Нужно рассказать об этом папе, — сказала Николь. — Он наверняка захочет сфотографировать ручей.

Мы снова взобрались на холм и принял собирать хворост. Набрав две охапки, мы по-шли назад к хижине.

— Спасибо, ребята. — Папа взял у нас хворост и начал разводить огонь в печке. — Может, испечем на ужин оладьи?

«Похоже, он немного повеселел», — подумал я с облегчением.

Николь рассказала папе о замерзшем ручье.

— Любопытно, — оживился папа. — Пойду взгляну на него после ужина. Я должен хоть что-то сфотографировать, кроме снега и льда.

Оладьи прибавили нам бодрости — всем, кроме Артура.

Он ел много, но говорил мало. Проводник был чем-то обеспокоен. Даже уронил вилку на пол. Пробормотав что-то себе под нос, он поднял ее и продолжал есть, даже не вытерев.

Когда ужин закончился, мы с Николь помогли папе убрать со стола.

Мы собирали вещи, как вдруг в сарае залая-ли собаки.

Я заметил, что Артур замер на месте.

— Что случилось? — крикнул я. — Почему они лают?

13

Собаки перешли на вой.

Может, в сарай кто-то забрался?

Зверь? Монстр?

— Пойду посмотрю, — тихо сказал Артур. Он надел парку и шерстяную шапочку и быстро вышел из хижины.

Папа тоже схватил свою куртку.

— Оставайтесь здесь, — велел он нам с Николь. И вышел вслед за Артуром.

Мы смотрели друг на друга и слушали, как воют собаки. Через несколько минут вой прекратился.

В дверях хижины показалась папина голова.

— В сарае никого нет. Не понимаю, что так испугало собак. Артур их сейчас успокоит.

Папа взял камеру.

— Ложитесь спать, ладно? А я хочу поснимать ручей. Скоро вернусь.

Он повесил камеру на шею и поднял меховой воротник куртки. Дверь хижины за ним закрылась.

Мы услышали, как скрипит снег под папиными ботинками. Потом стало тихо. Мы с Николь забрались в спальные мешки.

Я перекатился в сторону, пытаясь устроиться поудобнее. Было уже больше восьми часов, хотя на улице было светло как днем. Сквозь окно хижины пробивался солнечный свет.

Я вспомнил то время, когда был маленьким. Мама заставляла меня спать после обеда. Но мне совершенно не хотелось днем ложиться в кровать.

Я закрыл глаза. Потом открыл. Заснуть не удавалось.

Я повернул голову и посмотрел на Николь. Она лежала на спине, и ее глаза были широко открыты.

— Не могу заснуть, — пожаловался я.

— Я тоже, — вздохнула она.