— Они уехали домой.

— Это как это «домой»? — возмутился Ис-герд. — Их дом тут!

— А так! На корабле они уплыли в Киев. Ми-лана и Данута не хотели быть рабынями. А после по-следней обиды так и дня не хотели оставаться.

— После какой такой обиды? — почти разом рявкнули братья.

— А вы не знаете, — ехидно перекривилась амазонка, — один собрался жениться на старой вдове. Другой, хоть и женат на бесплодной, и имеет закон-ное право развестись, но ничего не планирует менять в своей жизни, а еще и похваляется, какой он ловкий. А она сидела рядом и всю вашу похвальбу слышала.

— Я же сразу ей говорил, что слово дал, — пробормотал Исгерд, — я не обижал ее, подарки да-рил.

— «Слово дал, подарки дарил», — передраз-нила его малышка, — она единственная дочь боярина! Ей твои подарки вот до этого места. Рубашку купил, расческу. Да она наряды каждый день меняла, а таких слуг, как ты, у нее полный дом был. У нее отец наме-стник князя Святослава в Тмутаракани. Это большой город с прилегающими землями. Вспомни, как она просила тебя отпустить, большие деньги предлагала. А ты ей выбор оставил?

Лицо Исгерда вытянулось от удивления. Ока-зывается, Данута говорила правду, да он не верил.

— Она княжеским сватам отказывала, замуж не шла, потому, что свободу любила. А ты ее в на-ложницы, — Верея с презрением взглянула Исгерду в глаза, — изнасиловал, на веревке приволок. Любила она тебя, вот и прощала все это. Но всему бывает пре-дел, конец терпения. Что их ждало у вас? Рожать мальцов, пока красивые, а потом на скотный двор, за коровами ходить?

Эриксоны опустили головы и уставились в пол.

— А ты тоже хорош, — Верея повернулась к Торкелю, — Умница Милана — наша лучшая амазон-ка. Она думала, что ты любишь ее. Сына тебе родила вон какого!

— Так и я ее люблю.

— А сам собрался жениться на сорокалетней вдове! Все, мужички, плывут ваши рабыни домой, где сами слуг будут иметь! А сыновей своих больше не увидите! — жена Гуннара махнула узкой белой руч-кой

— Вы бы с Гуннара моего пример брали, — после длинной паузы продолжила она, — вот кто спо-собен любить. С первого дня был честен и откровенен со мной, как настоящий викинг. Я ведь амазонка, а пошла за него замуж, и рожу ему еще детей, потому что люблю его и уважаю. А вы хотели одной задницей на двух кобылках усидеть, а вот теперь вам не будет ничего: ни любви, ни мастерских, ни кузниц.

Наступило долгое молчание. Малыши Гунна-ра, как ни странно, вели себя тихо. Близнецы будто чувствовали серьезность взрослого разговора, и хотя ничего не понимали, но смотрели внимательно сине-зелеными глазками то на маму, то на Эриксонов. Гуннар продолжал стоять, глядя на свою жену. Как человек добрый, он, похоже, жалел своих друзей, хотя и понимал амазонок.

— Расскажи, как они убежали, — наконец ти-хо попросил Исгерд.

— Вам уже не догнать их, — заверила их Ве-рея, — Гуннар замучил, все просил меня, но я вы-ждала три дня — теперь они далеко. Ушли мои под-руги, амазонки они все-таки, на корабле, договори-лись заранее, заплатили и поминай как звали.

— Чем заплатили?

— Из-за этого ты не беспокойся, Исгерд! У тебя не взяли. Ничего они у вас не взяли, только детей своих. У Миланы драгоценности были припасены, еще с греческого корабля, несколько дорогих камней, в косах прятала. Забрала она их в каюте грека-работорговца, когда этого гада мы закололи. Она мне их показывала, говорила — берегу их на крайний случай. Вот он и настал, этот крайний случай, запла-тила она этими камушками за свободу свою, — почти выдохнула юная женщина и затихла. В какой-то мо-мент ей и самой стало грустно, что рассталась со своими подругами навсегда. Да и родная земля тоже манила. Но потом взглянула она на своих малышей, будущих викингов и встала.

— Ладно, пойдем, Гуннар, — скомандовала она. — Мы по пути к вам заехали, к сестре его едем, в гости. Так что до свидания, хозяева дорогие, жени-тесь и плодитесь. Если сумеете. Твоя ведьма Гудрун никогда тебе не родит.

— Верея, нельзя так, она же не виновата, что боги так распорядились! — с укоризной сказал Гун-нар.

— Боги? Причем тут боги? А не сама ли она ребенка скидывала от готландца Льота?

— Ты что говоришь, жена! Совсем разошлась — великан опешил от гневного выпада своей малыш-ки.

— Постой, Верея! Какой Льот? Какой ребе-нок? — подскочил Исгерд. — За такие слова отвечать нужно!

— А я и отвечу! Спроси у своих родственни-ков. Грюнхильда поссорилась с Гудрун, когда та по-смеялась, что она Ингмара поменяла на старика и орала, что расскажет тебе, про висы, что поют на вечеринках на Готланде — про тебя, Гудрун и Льота. Спроси мать, при ней ссора была, и Эмма, жена твое-го брата Карла присутствовала. Мать просила Эмму тебе не говорить. А она Дануте все и выложила. Но моя подруга не твоя дворовая шавка, людей не грызет, если им в жизни не повезло. Ничего тебе не сказала!

— Верея! — грозно прикрикнул муж. — За-крой рот!

— Ты не прав, Гуннар! Нужно, чтобы он знал, на кого он такую красавицу, как Данута, променял! Он-то слово сдержал, женился, а она все лето с Льо-том валялась, пока он жизнью рисковал. Хороша не-веста. И никому жизни от нее нет, все бесится. Да и твоя старуха вдова, Торкель, уже четвертого раба ме-няет, поживет с ним и продает. И с каждым разом все моложе выбирает. Сколько денег на рабов спустила, все покрасивей выбирает! Говорила эта вдова сестре Гуннара, что ей быстро мужики надоедают одни и те же. Боюсь, что и Торкель, надоешь старой потаскухе. Вот все, что я знаю. Извините, что правду сказала.

В гостях у Всеслава

— Ты меня звал, милый? — ласково сказала счастливая Гудрун, вбегая в комнатку Дануты, где сидел мрач-ный Исгерд, держа в руках деревянную игрушку сы-на.

Женщина явно была в приподнятом настроении. Исчезновение рабыни Дануты решало все ее проблемы. В последнее время красавица, хоть и жила вместе со своим сыном в доме Ингмара, все больше и больше захватывала сердце Исгерда, опасно вклиниваясь между мужем и женой. Гудрун день и ночь размышляла, как бы ей избавиться от прекрасной соперницы, и когда рабыни сбежали, исступленно мо-лила богов, чтобы те не нашлись.

Исгерд не разделял радостного настроения жены. Мужчина неохотно поднялся и бросил на нее суровый взгляд.

— Что ты можешь рассказать мне о готландце Льоте? — неожиданно произнес викинг.

Лицо Гудрун мгновенно залил жаркий румя-нец, даже веснушки побледнели, но глаза свои она не отвела.

— Кто тебе наврал про него?

— А что, разве есть что врать? Все люди зна-ют про ваши шашни, только я почему-то узнаю об этом последним.

— Это было давно, и вообще больше выдума-но, чем было на самом деле.

— Что-то не очень верится твоим словам, особенно если учесть, что ты бесплодна. Люди все очень просто объясняют: забеременела, сбросила ре-бенка на позднем сроке, и опасные снадобья тебя ис-калечили.

— Ты бы лучше побольше времени проводил в постели своей жены, а не с подлой наложницей, тогда, возможно, и от тебя был бы ребенок.

Исгерд подошел вплотную к жене и угрожаю-ще посмотрел на нее.

— И можешь не выпучивать на меня свои гла-за, — завопила Гудрун, — сам неизвестно с кем ва-лялся, когда болтался в этих походах, а требуешь чис-тоты и верности.

— Болтался?! Как я посмотрю, ты очень уме-ло защищаешься, только все твои способности и огра-ничиваются тем, как бы это отправиться на Готланд вместе с Грюнхильдой в поисках любовников.

— Ты что, предлагаешь мне сесть за весла? Чтобы все мужики над тобой смеялись, что отправил жену на заработки?

— Все и так надо мной смеются. Женился, взял то, что другим не понадобилось. Данута нашла возможность помочь семье в трудную минуту, не то что ты.

— Не говори мне про эту грязную дрянь! — истошно взвизгнула Гудрун и упала на Данутину кровать.

— Не смей прикасаться своим поганым язы-ком к достойной женщине! — взорвался Исгерд.