Полицейские власти по своим каналам фиксируют прибытие в Россию масонских эмиссаров Великого Востока Франции Гастона Буле и Бертрана Сеншоля.

2 апреля 1908 года Министерство иностранных дел препроводило в Департамент полиции копию с телеграммы российского посла в Париже, представленной Государю Императору, о принадлежности к масонству гласного С. — Петербургской Городской Думы Кедрина и князя Бебутова, имевших в Париже сношения с главарями масонства, с указанием на вред этого тайного общества и стремление расширить свою пропаганду в пределах России.

20 апреля 1908 года по этому поводу был разослан циркуляр начальникам районных Охранных отделений о принятии беззамедлительных мер к выяснению распространения в России масонства.

26 мая 1908 года Министерство иностранных дел по приказанию Его Императорского Величества Государя Императора препроводило председателю Совета Министров П. А. Столыпину сведения императорского посла в Париже об ожидаемом приезде в Россию двух видных главарей французского масонства Лаффера и Вадекара для основания в Париже масонской ложи[171].

По-видимому, это приказание Государя дало толчок к усилению деятельности по сбору сведений о масонах.

Русская разведка сумела проникнуть в самые сокровенные тайны масонских лож, внедрив туда своего агента. В 1908 году по распоряжению руководителя зарубежной агентуры А. М. Гартинга в масонство записался тайный сотрудник русской полиции Биттар-Монен, сумевший продержаться в этом преступном сообществе около 5 лет. Однако в 1911–1912 годах с помощью изменника русского народа масона В. Л. Бурцева работавший на Россию Биттар-Монен был раскрыт.

В масонских ложах начался беспрецедентный процесс, ставивший своей целью ошельмовать русское правительство. Главную ударную силу в нем представлял тот же Бурцев и члены масонской ложи «Студенческой», составленной из русских евреев. Как отмечалось в секретном отчете русской разведки: «Дело это длилось около полутора лет; в течение этого времени Биттар-Монен, не говоря уже о нападках и инсинуациях, коими он подвергался в Бурцевских статьях, пережил много трудных минут, когда на публичных заседаниях масонских ложи «Жюстис» и Совета ордена дело доходило чуть не до кулаков и всяких угроз по его адресу со стороны переполнявших зал евреев и социалистов.

Таких заседаний было много, длились они каждый раз по несколько часов и нужна была исключительная энергия и верность своему служебному долгу, чтобы выдерживать их до конца»[172].

В 1908 подполковник корпуса жандармов Г. Г. Мец завершил исследование «О существе и целях Всемирного общества фран-масонов». По его результатам подполковник составил обширную записку и передал ее директору Департамента полиции М. И. Трусевичу (см. с. 756–877). Прочитав записку, директор Департамента наложил резолюцию: «Прошу С. Е. Виссарионова обработать записку в более краткую форму (но достаточно полно) для доклада Его Величеству».

Однако вскоре после этого решения М. И. Трусевич был смещен с должности директора Департамента полиции, а подполковник Мец откомандирован в распоряжение Дворцового коменданта. В результате записка для Государя подготовлена не была.

В августе 1909 года Государь, пожелав ознакомиться с масонским вопросом, повелел представить Ему записку о масонстве во время пребывания Его в Крыму. Подполковник Мец подготовил новый вариант записки и вместе с приложениями передал ее Дворцовому коменданту, у которого она хранилась вплоть до весны 1910 года[173].

Распространение масонства в России сильно тревожило Николая II, мыслями об этом он поделился с П. А. Столыпиным. По приказанию последнего Департамент полиции усиливает деятельность по сбору сведений, относящихся к масонству[174]. Во Францию командируется коллежский асессор Б. К. Алексеев, которому удалось войти в контакт с руководителями Антимасонской лиги и, в частности, с аббатом Турмантеном. Алексеев собрал ценный материал, позволивший сделать выводы, во-первых, что «пропаганда масонства в России не только исходит из Франции, но составляет даже одну из немалых забот руководительного центра французского масонства», и во-вторых, о тесной зависимости французского масонства от иудейства[175](см. документ 9 в Приложении).

Сводка докладов Алексеева была представлена Столыпину, «который, ознакомившись с предполагаемым планом совместной с «Антимасонской лигой» борьбы и с потребной для этого суммой денег, выразил желание, чтобы проект этот в принципе получил непосредственную санкцию Его Императорского Величества, лично интересующегося масонским вопросом».

В декабре 1910 года товарищ министра внутренних дел генерал Курлов представил на имя царя доклад, в котором указывал на неотложную необходимость полного освещения масонского вопроса в России. Доклад этот, по словам дворцового коменданта Дедюлина, «сильно заинтересовал Его Величество, причем Государь несколько раз говорил, что по этому вопросу необходимо назначить отдельную аудиенцию».

Департамент полиции начинает готовиться к предстоящей аудиенции по масонскому вопросу. Кроме материалов Меца и Алексеева, используются сведения большого специалиста по этому вопросу, бывшего заведующего заграничной агентурой Ратаева. Последний в марте 1911 года подготовил записку о масонстве, в которой отмечал «серьезное противогосударственное значение возрождения масонства в России и указывал на необходимость специальной борьбы с ним».

Предстоящая аудиенция (совещание) по масонскому вопросу для обсуждения программы борьбы с преступной организацией намечалась Столыпиным после киевских торжеств или по возвращении Царя из Крыма осенью 1911 года[176].

В середине 1911 года товарищ министра внутренних дел П. Г. Курлов в порядке подготовки предстоящего совещания представил в «высшие сферы» докладную о деятельности масонов, которая вызвала большое беспокойство в кругах вольных каменщиков. Судя по всему, председатель Совета Министров и он же министр внутренних дел П. А. Столыпин осознал серьезную угрозу для Русского государства со стороны масонских лож и собирался предпринять решительные меры против них.

События, последовавшие за этим, позволяют сделать самые разные предположения о тайных силах, стоявших за спиной лиц, осуществивших убийство Столыпина в начале сентября 1911 года.

После Февральской революции 1917 года в документах Департамента полиции было найдено донесение агента Б. К. Алексеева из Парижа, полученное после убийства П. А. Столыпина, в котором он пишет: «Покушение на жизнь г. Председателя Совета Министров находится в некоторой связи с планами масонских руководителей.

Обрывочные сведения об этом сводятся, приблизительно, к следующему: «Мало рассчитывая на то, что масонству удастся склонить премьер-министра в свою пользу, масоны… начали смотреть на г. Председателя Совета Министров как на лицо, могущее служить им препятствием… для прочного укоренения в России… Это последнее убеждение на Верховном Совете Ордена (в Париже)… побудило руководителей масонства придти к заключению, что г. Председатель Совета Министров является для Союза… в настоящее время, — когда масонство собирается нажать в России все свои пружины, — лицом вредным для целей масонства. Такое решение Верховного Совета было известно в Париже еще несколько месяцев тому назад…

Говорят, что тайные руководители масонства, недовольные политикой г. Председателя Совета Министров, воспользовались тесными отношениями, установившимися между Великим Востоком Франции и русскими революционными комитетами и подтолкнули исполнение того плана, который у них только был в зародыше. Говорят также, что чисто «техническая» сторона преступления и кое-какие детали обстановки, при которой возможно было совершить покушение, были подготовлены через масонов»[177].