Большую роль в обострении социально-политического положения и разрушении СССР сыграли шахтерские забастовки. Причем лидеры кузбасских профсоюзов прошли обучение в США. Как пишет генерал КГБ В. Широнин: «Именно такие «подготовленные» в США профлидеры организовали в 1991 году мощнейшие шахтерские выступления против компартии (и Союзного правительства. — О. П.)»[490].

8 августа 1991 года в «Независимой газете» было опубликовано обращение к президенту России, подписанное пятью видными еврейскими общественными деятелями — Афанасьевым, Баткиным, Библером, Боннэр и Буртиным, в котором содержался прямой призыв к срыву подписания Союзного договора. Изменники оказывали грубое давление на Ельцина, заявляя, что «подписание Союзного договора грозит оказаться роковым для будущего России и страны в целом». «Зачем России, — вопрошали они, — иметь под собой двух президентов? Зачем нужны два Верховных Совета? Два правительства?» Обращение давало повод Ельцину (возможно, оно с ним и было согласовано заранее) отказаться от подписания Союзного договора под предлогом якобы отрицательного общественного мнения.

В этих условиях у Горбачева и у его Кабинета министров, возглавляемого В. Павловым, почти не оставалось шансов удержать власть. Американская администрация и другие зарубежные покровители смотрели на Горбачева «как на мавра, который должен уйти». В дальнейшей политике разрушения страны для них предпочтительнее были Ельцин и его космополитическое объединение «Демократическая Россия». Однако попасть в обойму этого объединения Горбачев (как, например, Яковлев, Шеварднадзе, Примаков) не мог в силу личной ненависти к нему Ельцина.

Для Горбачева оставался один выход — устранить своих политических оппонентов. Однако для того, чтобы сохранить свой прежний имидж «демократа», сделать это можно было только чужими руками.

Вопрос введения чрезвычайного положения обсуждался в присутствии Горбачева еще 5 августа. С его ведома Крючков и Язов образовали небольшую рабочую группу для изучения вопроса о целесообразности ввода ЧП и для разработки плана соответствующих мероприятий. Когда был принят Закон о правовом режиме чрезвычайного положения, КГБ, МВД и Министерство обороны поручили составить планы мероприятий и подготовить нормативные акты по его осуществлению.

18 августа к Горбачеву, находившемуся на отдыхе в Крыму, прибыли члены его правительства с просьбой в связи с огромной опасностью для страны одобрить введение чрезвычайного положения. «Но так и непонятно по сей день, одобрил Горбачев введение ЧП или нет»[491]. Разные участники событий и аналитики высказывали противоположные суждения.

Для введения чрезвычайного положения был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), куда вошли: вице-президент Г. Янаев, премьер-министр В. Павлов, министр внутренних дел Б. Пуго, председатель КГБ В. Крючков, министр обороны Д. Язов, 1-й заместитель председателя Совета обороны О. Бакланов, председатель Крестьянского союза В. Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий А. Тизяков.

Утром 19 августа ГКЧП объявил, что президент Горбачев по состоянию здоровья не может осуществлять функции главы государства. Его функции временно переходили к вице-президенту Г. Янаеву, в отдельных местностях вводилось чрезвычайное положение на срок 6 месяцев.

В постановлении № 1 ГКЧП декларировалось следующее:

«В целях защиты жизненно важных интересов народов и граждан Союза ССР, независимости и территориальной целостности страны, восстановления законности и правопорядка, стабилизации обстановки, преодоления тяжелейшего кризиса, недопущения хаоса, анархии и братоубийственной гражданской войны Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР постановляет:

1.  Всем органам власти и управления Союза ССР, союзных и автономных республик, краев, областей, городов, районов, поселков и сел обеспечить неукоснительное соблюдение режима чрезвычайного положения в соответствии с Законом Союза ССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и постановлениями ГКЧП СССР. В случаях неспособности обеспечить выполнение этого режима полномочия соответствующих органов власти и управления приостанавливаются, а осуществление их функций возлагается на лиц, специально уполномоченных ГКЧП СССР.

2.   Незамедлительно расформировать структуры власти и управления, военизированные формирования, действующие вопреки Конституции СССР и законам СССР.

3.   Считать впредь недействительными законы и решения органов власти и управления, противоречащие Конституции СССР и законам СССР.

4.   Приостановить деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки.

5.   В связи с тем, что Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР временно берет на себя функции Совета безопасности СССР, деятельность последнего приостанавливается... »

Однако дальше деклараций члены ГКЧП не пошли. Вместо жестких, решительных действий по изоляции и уничтожению изменников, связанных с западными спецслужбами и преступивших законы СССР, последовало странное выжидание. Вместо того чтобы призвать народ снизу навести порядок в стране[492]и уничтожить всех врагов Русского государства, деятели ГКЧП ограничились жалким выступлением по телевидению, которое вызвало чувство всеобщего разочарования. Поведение ГКЧП дискредитировало идею народного сопротивления преступному космополитическому режиму.

В отличие от ГКЧП антирусские силы действовали быстро и организованно. Уже утром 19 августа к зданию Белого дома по распоряжению Ельцина были вызваны танки и батальон десантников[493]. Печатаются миллионы листовок. Под руководством Руцкого организуется опереточное, жульническое «спасение президента Горбачева из заточения». В самолете, летевшем на «спасение» Горбачева, вместе с Руцким и Силаевым ехали космополитические функционеры и группы иностранцев, в том числе сотрудники спецслужб[494]. Поддержка последних была очень активна. Агенты ЦРУ стали организаторами многих мероприятий российского правительства по захвату власти в СССР и по аресту 21 августа советского правительства за участие якобы в антиконституционном перевороте.

Жалкий и быстрый конец последнего советского правительства требует специального объяснения. Наиболее соответствует историческим фактам признание премьер-министра СССР В. Павлова:

«Мы, члены ГКЧП, не готовили переворота. У нас, поверьте, хватило бы ума и возможностей арестовать все российское руководство еще далеко от Москвы, в аэропорту, на даче, на дороге. Возможностей было сколько угодно. Даже в здании Верховного Совета РСФСР могли, если бы ставили такую цель. Дело в том, что 19 августа стало окончательно ясно мне, думаю, и многим другим членам ГКЧП — кому раньше, кому позже, — что Горбачев решил использовать нашу преданность делу и своей стране, народу, чтобы расправиться нашими руками с Ельциным, подталкивая нас на кровопролитие. Затем, как Президенту СССР, расправиться с виновниками этого кровопролития, то есть с нами. В итоге — страна в развале, раздел и беспредел, он на троне, а все, кто мог бы оказать сопротивление, на том свете или в тюрьме.

Ельцин, я уверен, знал этот сценарий и готовил заранее свой выход из-за занавеса. Он тоже решил использовать нас, откорректировав сценарий Горбачева. Он решил нашими руками убрать Горбачева и затем, также организовав кровопролитие, ликвидировать нас. Альянс с П. Грачевым и другими силами в армии, МВД и КГБ СССР, налаженный заранее, обеспечивал ему время для принятия решений и для маневра. Ему никогда не поздно было уступить, сославшись на неосведомленность. Горбачев же потерял чувство меры и времени, опять испугался и отложил разрешение конфронтации с Ельциным, сдав свою последнюю команду. Он не понял даже, что, предав А. Лукьянова, В. Крючкова, Д. Язова, Б. Пуго, потерял не только людей, но и армию, службу безопасности и депутатский корпус. Опоры в народе не было давно. Понял он это в самолете, при возвращении в Москву, а окончательно — на трибуне Верховного Совета РСФСР. Там стоял уже политический труп»[495].