— Не знаю. А что это такое?

— Сигнальник может выйти на связь с кораблем, — ответил Джеремия. — Когда техники устанавливали твою систему, они должны были подключить твой аудиоком к сигнальнику. Или установить переговорное устройство дальнего диапазона. Они оговаривали это с тобой?

— Нет. Нам же ничего такого не требовалось. Эта компьютерная система предназначена для управления Цитаделью и городом, а не посадкой звездолетов. — Она посмотрела на землянина. — А ты можешь наладить это?

— Я не знаю, как. Но, возможно, компьютер способен. — Он наклонился к консоли. — Сейдж, ты можешь говорить с приближающимся кораблем?

— В данный момент нет, — ответил тот. — Но ты прав: возможно, я смогу подсоединить аудиоком к моему сигнальнику. Мне требуется схема аудиокома.

— Просмотри файлы об электрических системах Цитаделей, — дала совет Халь.

— Готово, — отрапортовал Сейдж.

Джеремия проанализировал голограммы над консолью.

— Движение корабля несколько замедлилось, но все равно он приближается слишком быстро. Если он врежется во Вьясу, то наделает бед.

— Мы уже эвакуируем людей в восточное ущелье. — Халь повернулась к Кеву. — Тебе тоже лучше укрыться там. Мои помощницы тебя проводят.

Он покачал головой.

— Я останусь.

Халь напряглась, словно ей было больно слышать его голос.

— Ты должен уйти с ними, Кев. Оставаться здесь опасно.

— Я не покину тебя, — отрезал Кев.

— Ты не должен рисковать собой, — Халь протянула руку, и он сделал шаг к ней, словно собирался взять эту руку. Но тут они замерли, очевидно, вспомнив, что не одни. Халь опустила руку, а Кев тяжело вздохнул.

Джеремия смущенно и неуклюже переступил с ноги на ногу. Он ощущал себя третьим лишним. Халь и Кев вместе — такие сходные по происхождению, взглядам на жизнь и первенству в том, чем они занимались… Он увидел в них две половины Вьясы. Между ними существовала близость, какой ему никогда не обрести с Халь, даже если бы Кев завтра исчез, а он провел здесь всю оставшуюся жизнь.

Из аудиокома внезапно донесся треск, сквозь который пробился мужской голос, говоривший по-сколийски:

— …слышите меня? Повторяю: я принял ваш сигнал. Пожалуйста, ответьте.

На мгновение Джеремия утратил способность думать. Хотя разговорный сколийский он более или менее понимал, но сам двух слов связать не мог; к тому же последние четыре года он занимался исключительно теотеканским языком.

Потом в мозгу у него возникли отголоски знаний, и он наклонился к аудиокому.

— Говорить английский ты? Испанский? Французский?

Пилот заговорил по-испански с сильнейшим акцентом:

— Вьяса, это Долстерн, GH три, разведчик второго класса. Нужны голограмм-карты. Эти горы — большие трудности. Ветер тоже делает проблемы.

— Можете подключить ваши компьютеры к нашей системе? — спросил Джеремия по-испански. — Мы попытаемся помочь вам приземлиться.

— Я пробовать. — Он сделал паузу. — Меня слышать?

Сейдж заговорил по-теотекански:

— Его система использует стандарт девяносто два. Я способен принимать только часть.

Халь посмотрела на Джеремию.

— Что это значит?

Он запустил пальцы в волосы.

— Ваша система на это не настроена. В ней есть очень много необходимого нам, но использует она в основном стандарты Союзных Миров. У Сейджа затруднения с формой поступающей информации.

— А ты не сможешь сообщить ему нужные стандарты? — спросила она.

Землянин развел руками:

— Это как переводить без подготовки с одного языка на другой, когда на первом я говорю с трудом, а о другом вообще имею слабое представление.

— А компьютеры этого пилота?

Джеремия сказал в аудиоком:

— Долстерн, вы не могли бы сообщить данные Союзного протокола?

— Какого именно? — спросил пилот.

— Сейдж, помоги ему разобраться.

— Готово.

— Вьяса, — сказал пилот после паузы, — ваши данные не полны.

— Чего не хватает? — спросил Джеремия.

Пилот посыпал аббревиатурами, о которых Джеремия не имел ни малейшего представления. Землянин спросил:

— Сейдж, ты понял?

— Достаточно для того, чтобы выяснить, что у меня нет нескольких очень значимых файлов.

— Вьяса, — сказал пилот, — возможно, мы близки к тому, что нам требуется. Можете вы передать уравнения, которые привели бы координационную систему вашего навигационного модуля в соответствие с системой, которой пользуемся мы?

— Ты можешь, Сейдж? — нерешительно спросил Джеремия.

— Для этого требуется программное обеспечение, которого у меня нет.

— Вряд ли это так уж трудно установить.

— Трудно или легко, разницы не составляет, — отозвался Сейдж. — Я не знаю, какое преобразование применить, а в случае ошибки это принесет больше вреда, чем пользы.

— А ты не можешь провести сравнения с Долстерном?

— Мы пытаемся. Но есть несовместимость. И это тормозит процесс.

Халь, белая, как мел, впилась глазами в Джеремию.

— Ты можешь сказать ему, какие уравнения правильные?

— Я не астронавигатор. — Он покачал головой.

— Ты же сказал, что обучался этому.

— Я практически не помню даже Союзных протоколов, а что уж говорить о сколийских. И вообще я никогда не был силен в математике.

— Попробуй Игру, — внезапно сказал Кев.

Джеремия вздрогнул, потрясенный не меньше остальных. Одно дело, когда Клятву нарушал инопланетник первого уровня, и совсем другое, когда ее нарушил ведущий калани всех Двенадцати Цитаделей.

— Ты знаешь больше, чем тебе кажется, — сказал ему Кев. — Иначе Игра не шла бы у тебя так хорошо. Воспользуйся костями, воспользуйся построениями в твоем уме.

Джеремия понятия не имел, получится ли у него что-нибудь, но выбора не оставалось. Переведя дух, он попробовал привести свое сознание в состояние глубокого покоя, которое всегда искал, садясь играть. И восстановил в памяти несколько формул.

«Преврати кости в формулы», — подумал он и, присев к панели, рассыпал их по плоскому экрану. В Калании они пользовались костями для изучения политических, культурных и социальных взаимосвязей, а теперь он вторгся с ними в область математики. Выбрал разные кости для разных символов, затем «написал» формулы через игровые построения.

Из аудиокома среди треска послышался голос пилота:

— Вьяса, где находится летный маяк в этих горах?

Вздрогнув от неожиданности, Джеремия толкнул готовое построение. Кости рассыпались по экрану.

— Нет! — Он собрал кости, стараясь снова сосредоточиться.

— Вы повторяйт, — попросила Халь пилота на ломаном испанском.

— Предупредительный маяк, — сказал пилот. — Где он?

— Не работает, — ответила Халь и взглянула на Джеремию с очевидным вопросом: «Откуда он знает, что у нас есть маяк?»

— Вероятно, он указан в сколийском файле «Коубей», — сказал Джеремия. — Или же его сканеры могли что-то нащупать.

Халь кивнула на аудиоком, и землянин сказал в него:

— Долстерн, у нас есть голограмм-карты для вас, но наши протоколы не согласуются. Мы над этим работаем. Оставайтесь на связи.

— Вас понял, — сказал пилот.

Сосредоточившись на костях, Джеремия ввел законы математики в правила Игры, пытаясь с ее помощью вывести необходимые формулы, и обнаружил, что математика становится для него легче, когда раскрывается в построениях костей.

Внезапно все встало на свои места. Да! Он увидел соответствия сколийских и союзных методов для определения действий в пространстве и времени.

Сообщая свои заключения Сейджу, Джеремия смотрел на возникающую голограмм-карту, которая показывала движение корабля. Трудно было даже представить себе, каково это: мчаться среди зубчатых скал без карт и маяка. Корабль был явно снабжен сенсорными приборами, не то он уже разбился бы. Но рассчитан он был на маневрирование в космических, а не планетарных условиях, и бешеные ветры давно разнесли бы на куски менее прочный аппарат. Корабль еще больше снизил скорость, но этого было недостаточно.