Быстрым движением руки, так что никто даже толком и не разобрал, Калеб Кобб выхватил пистолет и в упор выстрелил в капитана Фолконера. Пуля угодила ему прямо в лоб, чуть выше переносицы.

— Вот ты и вышел в отставку, капитан, — проговорил Калеб.

Он зашагал к фургону, где капитан хранил свой багаж, и быстро вернулся с футляром из вишневого дерева, внутри которого лежало разобранное ружье фирмы «Холланд энд Холланд». Тело убитого Билли Фолконера валялось всего в двух футах от края одеяла Бизоньего Горба. Военный вождь и его жены даже бровью не повели, словно у них на глазах не произошло убийство.

Калеб Кобб открыл футляр и протянул его Бизоньему Горбу. Ружье хранилось в разобранном виде: ствол лежал в отдельном отсеке, обшитом вельветом, а ложе со спусковым механизмом — в другом. Калеб положил футляр на землю, вынул обе части ружья и быстро соединил их. Затем вручил ружье Бизоньему Горбу, тот покачал его в руке, прикидывая вес, и, не говоря ни слова, зашагал к лошади. Запрыгнув ей на спину, он махнул рукой своим женам, те свернули одеяло и понесли его к своим лошадям вместе с футляром из вишневого дерева. Калеба он даже не поблагодарил, но, взглянув еще разок на Матильду, наклонился с лошади к Чадрашу и что-то сказал ему.

— Ну, если только я не достану тебя первым, — спокойно ответил Чадраш.

Затем Бизоний Горб ударил лошадь пятками по бокам и поскакал, а вслед за ним последовали его жены. Солнце только что скрылось за горизонтом.

Странная тишина, установившаяся в лагере рейнджеров, сохранялась и тогда, когда команчи отъехали на порядочное расстояние и слышать разговоры уже не могли.

Рана на лбу капитана Фолконера слегка кровоточила — лишь тоненькая полоска крови запеклась на его ухе.

— Похороните этого паршивца, я не потерплю мятежа, — распорядился Калеб.

Он внимательно посмотрел на рейнджеров, пытаясь определить, не собирается ли кто-нибудь из них оспаривать его действия. Все они стояли застывшие, словно статуи, все, кроме Сэма. Он вызвался похоронить капитана с готовностью не меньшей, чем когда брался за стряпню, и тут же подхватил лопату.

— Можешь взять его вороного скакуна — я думаю определить тебя в разведчики, — сказал Калеб Каллу.

— Сэр, капитан Фолконер произвел меня в капралы, — напомнил Гас.

Он понимал, что об этом не следовало бы говорить сейчас, когда капитана рейнджеров только что казнили за попытку мятежа, но ведь это было, ему действительно присвоили чин капрала и он намеревался заявить об этом прямо. Его произвели в капралы, как он полагал, вполне законно, и ему очень хотелось, чтобы Клара Форсайт узнала, что не один лишь Вудроу Калл сумел заслужить быстрое повышение по службе.

Услышав об этом, Калеб Кобб немало удивился, но все-таки всерьез заинтересовался. Этот молодой парень из Теннесси оказался, на его взгляд, смелым и смекалистым, во всяком случае, он не побоялся потребовать повышения в чине в такой, казалось бы, неподходящий момент.

— Тогда докладывай: что особенного ты сделал, что заслужил честь стать капралом? — спросил Калеб.

— А я врезал как следует Джону Киркеру по башке пистолетом, — сказал Гас. — Он увязался за нами на охоту, когда никто его не просил, и не хотел уматывать, когда его попросили.

— Ты врезал Джонни? — удивился Калеб. — Ну и как же крепко ты ему врезал?

— А он вышиб его из седла и рассадил ему лоб, — пояснил Длинноногий. — Я сам видел. Киркер стал огрызаться, я и сам чуть было не врезал ему.

— Охотники за скальпами не отличаются вежливостью и хорошими манерами, — промолвил Калеб. — Ну а Джон Киркер относится к тем парням, которые не остановятся и перед убийством за оскорбление, особенно если он был не в духе и не желал терпеть ничьих замечаний. Если ты все-таки справился с ним, тогда Фолконер был не прав, производя тебя в капралы, — нужно было присваивать сразу генерала. — Калеб сделал паузу и улыбнулся. — Но тем не менее, поскольку я при этом не присутствовал и не знаю всех перипетий, то произвожу тебя всего лишь в капралы. А что случилось с Киркером после этого?

— Мы не знаем, — ответил Калл. — Он куда-то смылся.

Калеб понимающе кивнул и посоветовал:

— На твоем месте, капрал Маккрае, я был бы настороже несколько дней. Джон Киркер не из тех, кто забывает обиду, особенно если ему врезали.

Сказав так, Калеб повернулся и зашагал под свой тент.

Вскоре все увидели, что он завалился там спать, и принялись за текущие дела: одни что-то стряпали, другие выпивали, третьи заступали в сторожевое охранение, четвертые разводили костры. Калл и Гас, чувствуя расположение к Сэму, потому что они все трое прибыли из Сан-Антонио, взяли в руки лопаты и кирки и стали помогать ему рыть могилу для Фолконера.

У тента Калеба Кобба понуро стоял генерал Фил Ллойд, чувствуя себя одиноким и позабытым. Про Фолконера тоже все стали быстро забывать, хоть его и убили всего каких-то десять минут назад. А разница заключалась в том, что Фолконер был взаправду мертв, а генерал Ллойд только чувствовал себя покойником. Он надел на себя самый чистый голубой мундир, приготовившись к визиту Бизоньего Горба. Его слуга Пиди нацепил на мундир все его двенадцать боевых наград. На самом деле у него насчитывалось восемнадцать орденов и медалей — он твердо помнил, что их должно быть восемнадцать, но шесть куда-то запропастились во время пьяных загулов и пикников в разных паршивых городишках.

Но что ни говори, двенадцать наград — тоже немало, по сути дела, целая дюжина. А дюжина наград — аргумент серьезный, но только не в прериях, прилегающих к Бразосу, где небо закрыто облаками и надвигаются мрачные сумерки. В таких условиях они, похоже, ни на кого не производят впечатления. Бизоний Горб даже не взглянул на него или на его ордена и медали, хотя генерал по собственному опыту знал, что краснокожих обычно привлекают боевые награды и прочие блестящие побрякушки.

Но не только это огорчало Фила Ллойда — Калеб Кобб даже не подумал представить его и не пригласил присесть. Бизонья печенка пахла так аппетитно, а Калеб Кобб не предложил даже маленького кусочка.

Два молодых рейнджера, капрал Калл и капрал Маккрае, завернули тело мертвого капитана Фолконера в брезент с крыши фургона. К ним подошел генерал Ллойд посмотреть, как они заворачивают труп в грубый саван. Генерал когда-то был в числе героев, отличившихся в битве за Новый Орлеан, — сам президент США Эндрю Джексон упомянул о его подвигах в своей речи. Ему пришла в голову мысль, что эти двое молодых людей, только начавших свою военную карьеру, оценят по достоинству его военные заслуги. Может, им будет интересно услышать, как все было во время войны с англичанами, которая резко отличалась от нынешней войны с дикарями вроде Бизоньего Горба. Может, им очень хочется посмотреть на его боевые награды и порасспросить, за что получен этот орден, а за что та медаль и что означает вот эта, памятная.

— Очень даже неплохо побывать в Санта-Фе, — ласково обратился генерал Ллойд к двум парням, — горный воздух там хорош для легких.

— Так точно, сэр, — кратко ответил Гас и подумал, а надо ли отдавать честь генералу — уже совсем стемнело и приветствие он вряд ли заметит.

Калл не успел промолвить и полслова — он лишь собирался ответить как-то повежливее, когда Гас выпалил эти слова, а генерал Ллойд уже передумал и решил, что ему не следует находиться поблизости от трупа, который заворачивают в брезент от фургона. Его преследовала навязчивая мысль, что вот так и он вскоре умрет и его завернут в такой же брезент. Эта мысль так обожгла генерала Ллойда, что он повернулся и заковылял к своей пролетке, к своему слуге Пиди и к своей драгоценной бутылке. А еще он подумал, а не послать ли потом Пиди, чтобы он приволок к нему проститутку.

В старые времена в Новом Орлеане всегда было навалом привлекательных и охочих до развлечений молоденьких креолок, и он надеялся, что такие же, возможно, еще остались в Санта-Фе. Он знал, что этот город расположен высоко в горах; считалось, что разреженный горный воздух благоприятно сказывается на характере и внешнем виде женщин. Кто знает, может, в Санта-Фе он повстречает молоденькую красавицу и женится на ней. В таком случае ему будет наплевать на утерянные награды и на то, что никто не считается с ним и не приглашает на переговоры.