– Я не хочу показаться навязчивым, мистер Бартл, но хорошо известно, что в подобных случаях адвокаты должны строжайшим образом проверить линию обвинения. Неоднократно имели место случаи, когда они обнаруживали факты, игравшие решающую роль для защиты и менявшие исход дела. Вы обязаны рассмотреть все подготовительные материалы обвинения через микроскоп в поисках несостыковок.

Адвокату вдруг надоело изъясняться официальным языком.

– Мне кажется, Кьюнан, в полиции вас самого подвергли подробному допросу, и ваши показания как-то хиловаты, – произнес он.

Я опять бился головой о кирпичную стену. Почти все, с кем я говорил до сих пор, полагали, что Хэдлам и Риштон обвинены справедливо, – и Бартл не составлял исключения. Тот факт, что его клиенты не могли находиться на месте преступления в тот момент, когда они предположительно застрелили Глорию Риштон, нисколько его не интересовал. Скорее всего, он следовал указаниям людей, которые ему платили, но я готов был содрать с него рубашку и вырезать цифры 5.40 у него на груди столовым ножом. Тут снова вмешалась моя помощница:

– Именно об этом Дейв и говорит, мистер Бартл. В таких делах, как это, где следствие опирается на косвенные доказательства, полиция обычно тщательно выискивает все возможные улики и показания. Они надавили…

– Мисс Не-знаю-как-вас-звать, я не привык выслушивать указания от выскочек-секретарш.

Делиз встала.

– Я не для того пять лет училась в университете, чтобы меня называли выскочкой-секретаршей! Вы что себе позволяете? – Еще немного, и она кинулась бы на него с кулаками. Настала моя очередь успокаивать ее. Я потянул ее за руку и усадил в кресло.

Пока Делиз изливали свой гнев, я подумал, не пустить ли в ход шантаж.

– Мистер Гордон заверил меня, что вы готовы к сотрудничеству, мистер Бартл, и что делается все возможное, чтобы спасти обвиняемых, – мягко произнес я.

– Вы говорите о мистере Джейке Гордоне? – переспросил Бартл, разом забыв о своей булочке.

– О нем самом. Я беседовал с ним об этом деле сегодня утром. Честно говоря, я считал, что наша встреча организована при его любезном содействии.

– Ах, вот как… Все детали записывал мой сотрудник… У меня сложилось впечатление, что найти для вас время меня просил Ланс Тревоз. – Теперь Бартл светился улыбкой, ослепительной, как солнце над горным ледником. – Если вы полагаете, что мне стоит заняться чем-нибудь еще… Я не хотел показаться грубым, мисс… э-э… – Делиз по-прежнему пожирала его яростным взглядом и не собиралась прощать свою обиду в обмен на демонстрацию трудов его дантиста, но момент, когда он стал сговорчивым, надо было использовать. Вероятно, вопрос о том, в какой мере Бартл должен идти на сотрудничество со мной, живо обсуждался Гордоном и Тревозом.

– Я хотел спросить, можете ли вы организовать мне свидание с Саймоном или Кэт.

Гладкие черты Бартла вновь омрачились.

– Вы полагаете, это необходимо?

– Я имею в виду не частное посещение; я хочу встретиться с ними как представитель защиты. – Уголком глаза я видел выражение лица Делиз, но продолжал гнуть свою линию: – Мистер Гордон очень озабочен тем, чтобы ни у кого не сложилось впечатления, что он и особенно мистер Тревоз препятствуют ходу разбирательства дела мистера Риштона и мисс Хэдлам. Вы понимаете, что в противном случае позиция «Альгамбры» будет интерпретирована так, будто они нарочно наняли адвоката, враждебно настроенного к обвиняемым… Незнакомого с судебной практикой… Стремящегося сорвать защиту на суде и обеспечить таким образом устранение мистера Риштона из компании, – закончил я. Мне было все равно, что он подумает, – это был мой единственный шанс спасти свою репутацию, и упускать его я не собирался.

– О, я понял вашу мысль, мистер Кьюнан. Честно говоря, я не задумывался над этим аспектом. Мы ни в коем случае не позволим, чтобы кто-то мог сказать, что «Бартл, Бартл и Гримшоу» проявили недобросовестность. Но боюсь, вы смотрели слишком много американских детективных фильмов. Мы не можем сделать вас «представителем защиты», как вы выразились. Ваше «важнейшее» свидетельское показание потеряет всякую юридическую силу, если в наших отношениях смогут усмотреть материальную заинтересованность – а я и вовсе рискую быть исключенным из коллегии адвокатов.

Он сложил руки, словно для молитвы, и принялся разглядывать свои ухоженные ногти. Мою просьбу он отклонил ясно и однозначно.

– Скажите мне, мистер Кьюнан, – продолжал он, – почему вы так стремитесь добиться оправдания мистера Риштона? Вы ведь с ним едва знакомы.

– Вы только что сказали, Джефф, что боитесь быть исключенным из вашей профессиональной лиги. То же самое чувствую и я. Судите сами. Частный следователь заявляет, что в пять сорок вечера он разговаривал с двумя клиентами. Полиция утверждает, что это невозможно и что клиенты в это время находились совсем в другом месте. Значит, детектив либо лжет, либо был пьян, либо страдает болезнью Альцгеймера. Вы бы стали обращаться к нему после этого?

– Я вас отлично понимаю, – рассудительно произнес он.

– Кроме того, я знаю, что я прав. Следствие откопало неизвестно где двух свидетелей, чтобы подтвердить сфабрикованное дело, и разожгло журналистские страсти, как Делиз вам только что показала. Свидетели несомненно ошибаются, и, хотя я не могу утверждать, что Кэт и Саймон не имеют вообще никакого отношения к убийству, мне доподлинно известно, что таким образом и в такое время, как утверждает следствие, они его совершить не могли.

– Я вижу, что ваша личная заинтересованность в этом деле очень велика, – пробормотал он. – Я предлагаю следующее. Я назначу мисс Делани исполнителем, действующим на общественных началах – от лица моей фирмы. Она сможет посетить моих клиентов, а вы будете при ней сопровождающим.

Я с облегчением вздохнул.

Бартл достал из кейса мобильный телефон, отдал сразу все необходимые распоряжения и сказал Делиз:

– Доверенность вам доставят курьерской почтой, а я пока созвонюсь с администрацией тюрьмы «Стайал» и предупрежу их, что вы собираетесь нанести визит мисс Хэдлам. С мистером Риштоном дело обстоит сложнее. Его отправили в тюрьму «Хаверигг» в Камбрию, но я думаю, что завтра вы сможете повидать и его.

Лицо Делиз не предвещало ничего хорошего. Она приехала на эту встречу в надежде, что как только я сделаю свое заявление, все будет окончено.

Бартл встал и проводил нас к выходу из отеля. Надо признать, это был высокий класс: он ни секунды не выглядел человеком, которому выкрутили руки. Прощаясь, он заверил меня, что посвятит вечер проверке всех обстоятельств, связанных со временем злополучных событий, ведь это так важно для исхода дела!

Делиз выпустила когти, как только он нас оставил.

– Дейв, ты же клялся, что бросишь заниматься этими телезвездами – и здравствуйте! Я их новый адвокат!

– Если бы ты не донесла в полицию о дневнике, они бы не сидели сейчас за решеткой, – гневно парировал я.

– Я буду слушать это до конца моих дней? Ты серьезно предпочел бы сидеть сейчас на их месте, обвиненный в убийстве? – Мы спускались по длинному подземному эскалатору, и когда она прокричала «в убийстве», пожилая пара, поднимавшаяся нам навстречу, оглянулась.

Внизу, в гараже, я вспомнил, что до сих пор не позвонил Теду Блейку по поводу его вездехода. Он снял трубку, когда мы ехали по Динсгейт. Выяснилось, что он даже не заметил исчезновения своей машины.

Проезжая по Честер-роуд, я сказал Делиз, что мы направляемся прямо в тюрьму «Стайал». Через минуту она разжала губы:

– Полагаю, мое мнение уже никого не интересует.

– Перестань, пожалуйста, Делиз. Я должен отмыть свое имя.

– И слушать не желаю. Я прекрасно знаю, почему ты это делаешь. Ты не можешь смириться с мыслью, что полицейский Джеролд прав, а ты ошибаешься! И не надо рассказывать мне про твою репутацию!

Недаром говорят, что самые жестокие удары нам наносят близкие. Мы замолчали.

Тюрьма «Стайал» находится в конце извилистой дороги, ведущей мимо главного здания Национального треста, и разительно отличается от «Стрейнджвейс», мужской манчестерской тюрьмы. Заключенные содержатся здесь в небольших отдельных корпусах, а весь комплекс похож на комфортное студенческое общежитие, и только высокое проволочное ограждение и охраняемая проходная напоминают о его назначении.