Он точно помнил, на чем остановился в прошлый раз, но все-таки включил обратную перемотку, несколько секунд послушал визг ленты, потом нажал кнопку. Экран посветлел. Вот он, Джон Робинсон, открывающий дверь в конце длинного коридора. Дожевывая пирог и стараясь ни на миг не оторвать взгляд от экрана, Аким устроился на стуле поудобнее.

Помещение за дверью было огромным, но разделенным на маленькие отсеки полупрозрачными стеклянными перегородками. За одной из таких перегородок сидела девушка с чудесным бело-розовым лицом. Она выглядывала в полукруглое окошко, проделанное в перегородке. Блестящие каштановые волосы были примяты обручем телефона. Где-то в лабиринте у нее за спиной, совсем близко, раздавался сердитый мужской голос, но его обладателя не было видно. Девушка окинула Робинсона усталым безразличным взглядом.

— Чем могу помочь?

Расправив узкие плечи, Робинсон подошел к окошку, вынул из нагрудного кармана сложенную бумагу. Он развернул ее и положил на стойку.

— Меня прислали из Центрального бюро по трудоустройству.

— Хорошо, заполните вот это. — Она протянула ему карточку.

Справа от Робинсона вдоль стены стоял ряд стульев с прямыми спинками. На них уже сидели трое молодых людей. Один из них, наморщив лоб, грыз кончик карандаша. Робинсон сел и принялся заполнять карточку. Имя. Адрес. Пол. Возраст. Раса (вычеркнуто жирной черной чертой). Место предыдущей работы (указать три последних должности, круг обязанностей, причины увольнения). Пока Робинсон разделывался с образованием, датами и причинами увольнения, одного из молодых людей вызвали. Он прошел по коридору между стеклянными перегородками и исчез. Робинсон покончил с карточкой, протянул ее в окошко девице, которая теперь полировала ногти. Где-то стучала пишущая машинка. Вызвали второго молодого человека. Робинсон огляделся по сторонам, заметил на столике номер «Таймс», взял его и начал читать статью о некоем энергичном Эрике Вулмейсоне, который в сорок один год прибрал к рукам предприятия бытового обслуживания всего северо-западного побережья. Третий молодой человек вдруг вскочил на ноги и смял свою карточку. Лицо у него стало багрово-красным. Он покосился на Робинсона и быстро вышел. Девушка за перегородкой с еле заметной кривой усмешкой проводила его взглядом.

— Ну, до свидания, — пробормотала она.

Робинсон принялся читать рекламные объявления на обложке журнала. Он не думал о предстоящем собеседовании, но сердце билось сильнее, чем обычно, а ладони вспотели. Наконец девушка проговорила:

— Мистер Робинсон. — Она указала кончиком карандаша вдаль:

— Прямо. В конце коридора.

— Все наверх! Все наверх! — Он вздрогнул, сердце бешено забилось. В каюте было темно, лишь светился маленький экран. Крики не умолкали. — Все наверх! Все наверх!

Аким в полном смятении вскочил со стула, кое-как оделся, схватил огнемет. Где тюрбан? На экране крошечный Робинсон шел между стеклянными перегородками. Он сердито ткнул пальцем в кнопку и выбежал из каюты.

Наверху прожекторы и струи пламени из огнеметов прорезали ветреную тьму. Что-то тяжелое плюхнулось на палубу и лежало, дергаясь и визжа, а к нему подбегал полуобнаженный матрос, занося для удара топор. Аким продвигался к носу. Он видел, что на верхней палубе народу и без него полным-полно, да еще три огнемета. С неба раздался новый пронзительный визг. Короткая пауза. Громкий всплеск у левого борта. Аким перебежал на ют, нашел место у фальшборта между своим братом Эммузом и двоюродным дядей Хадни. Носовой прожектор, похожий на тощий-претощий палец, тыкался в небо. Что-то большое появилось на миг в луче и скользнуло прочь. Луч качнулся, снова поймав цель; к ней разом вытянулось не менее полудюжины огненных струй. За падавшим предметом потянулся шлейф маслянистого дыма. Снова визги и всплески. В следующее мгновение все со страшным топотом, воплями и ругательствами помчались на нос. Что-то темное билось в носовых вантах, запутавшись в них, как в сети. Кто-то заорал:

— Эй вы, идиоты, прекратите стрельбу! Лезьте на мачту и рубите эту тварь.

Совсем рядом с Акимом в темноте просвистел летящий предмет, блеснув в луче. Аким упал на одно колено и выстрелил: пламя огнемета осветило свирепое клыкастое рыло, розовое безволосое тело, кожистые крылья. Раздался дикий визг, на Акима пахнуло смрадом, тяжелое тело плюхнулось ему под ноги, как мешок с сырым мясом. Кто-то добил омерзительное существо топором.

Шум постепенно стихал, но прожектор продолжал обшаривать темноту. Через некоторое время луч выхватил из темноты новую цель, однако летучая свинья уже была недосягаема для огнеметов.

— Еще кто-нибудь есть? — донесся голос с палубы.

— Нет, ваша милость, все улетели, — прокричал дозорный с фор-марса.

— Тогда отбой!

Аким еще некоторое время слонялся по палубе, угрюмо наблюдая, как палубные матросы собирают трупы свиней и бросают их за борт. В этих широтах летучие свиньи были единственным развлечением. Рассказывали, что в прежнее время моряки, вооруженные мушкетами да абордажными саблями, бывало, отбивались от них целыми сутками. Теперь же с первого сигнала тревоги прошло не больше десяти минут, а все уже было кончено. Несколько матросов остались драить палубу, испачканную кровью, остальные потянулись вниз, в кубрик.

Зевая, Аким вернулся в каюту. Он сильно устал, но возбуждение еще не прошло и спать совсем не хотелось. С тяжелым вздохом он уселся перед видеоплеером и включил его.

Робинсон, держась как можно более прямо, шел по большому помещению, заставленному столами, на которых лежали груды бумаг и стояли пишущие машинки. Грузный темноволосый человек в очках с черной оправой поднялся ему навстречу. Рукава его белой рубашки были закатаны до локтей.

— Робинсон? Я мистер Беверли. — Несколько мужчин, сидевших за соседними столами, на мгновение подняли бледные неулыбчивые лица. Беверли почтил Робинсона коротким влажным рукопожатием и указал на стул. Робинсон сел, стараясь придать лицу почтительное выражение.

Взглянув на карточку, которую посетитель держал в руке, Беверли заметил:

— У вас не очень-то много опыта по этой части. Как вы думаете, вы справитесь с работой?

— Мне кажется, справлюсь, — поспешно ответил Робинсон. Он скрестил ступни, потом снова поставил их параллельно.

Беверли кивнул, поджав губы. Он подтолкнул к Робинсону лежавший на столе журнал.

— Вы знакомы с этой публикацией?

На странице была женщина в купальнике, которая залихватски затягивалась сигаретой. Заголовок гласил: «Она выкуривает не меньше десятка наших сигарет в день».

— Да, я это видел, — пробормотал Робинсон, стараясь придумать, что бы еще сказать. — Это… Да, это вроде того, что обычно читаешь в очереди в парикмахерской. Не так ли?

Беверли снова кивнул, на этот раз медленнее, но выражение лица не изменилось. Робинсон скрестил ступни.

Беверли произнес:

— В ваши обязанности будет входить отбор фотографий для этого журнала. — Он указал на соседний стол, заваленный снимками.

— Вы уверены, что вам это по плечу?

Робинсон взглянул на верхнюю фотографию, изображавшую женщину, одетую во что-то вроде циркового костюма. На рыхлой коже толстым слоем лежала пудра, на ресницах висели хлопья туши.

— Да, конечно. То есть, я имею в виду, мне кажется, у меня могло бы получиться.

— Гм. Хорошо, Робинсон. Спасибо, что пришли. Мы вас известим. Пройдите вон туда. — Беверли снова пожал Робинсону руку и отвернулся.

Робинсон направился к лифту. Он знал, что не получит эту работу, а даже если бы и получил, то скоро возненавидел бы ее. Выйдя на улицу, он пошел против потока лиц с пустыми глазами и непрерывно жующими ртами. Такси проехало по крышке канализационного люка — клинк-кланк. Из ямы, вырытой на углу улицы, поднимался пар. Мир был похож на головоломку, в которой недоставало половины фрагментов. Какой смысл во всех этих одинаковых серых зданиях и в этом грязном небе?

Дома он залил яйцом оставшееся от вчерашнего обеда мясо и стал механически жевать, глядя в «Дейли Ньюз» и слушая радио. Потом приготовил чашку растворимого кофе, унес ее в уютный угол, где стояло кресло. Рядом на столике лежала книжка в бумажной обложке, на которой был изображен молодой человек с обнаженным бронзовым мускулистым торсом, поражающий ятаганом чудовищного летучего вепря. За его спиной пряталась девица, чью грудь прикрывали металлические пластинки, а на заднем плане виднелся парусник. Робинсон нашел место, где остановился в прошлый раз, перегнул переплет книжки, чтобы она не закрывалась, и углубился в чтение. «Среди ночи, — читал он, — юный моряк вздрогнул и проснулся…»