Глебов объявился лишь однажды, потребовал фотографию девушки Светы и вновь исчез. Только по телефону ежедневно сообщал, что «жив-здоров, ситуация под контролем, ждите». Приходилось ждать.

Ланка перестала паниковать, сообразив, что вожделенному контракту практически ничего не угрожает — если только кто-нибудь сдуру не брякнет про этот чертов труп, а это вряд ли. Зато роман с Большим Человеком у нее наконец завершился — прямо как иллюстрация к пословице про друзей в беде. На первом же свидании, случившемся после известных событий, Ланка об этих самых событиях доложила. Нежный возлюбленный отреагировал неожиданно и, на мой скромный взгляд, не слишком адекватно: засуетился и засобирался по делам, о которых «совсем, черт побери, забыл». Ланку странное поведение героя почему-то смертельно обидело. Вряд ли она так уж нуждалась в этот момент в «крепком мужском плече», и конечно, в таких обстоятельствах разумно вести себя поосторожнее…

Все правильно. Однако, воистину — больше всего значит не что мы делаем, а как. Тоже мне, жена Цезаря! Черт побери, раз ты уже пришел на свидание к любимой, вроде бы, женщине, неужели нельзя сказать что-нибудь в духе «дорогая, я понимаю, как тебе сейчас трудно»? Пустяк, который займет две минуты. Но — нет!

Образ сильного заботливого мужчины в одно мгновение разлетелся на миллион невидимых глазу осколков. Ланка подытожила ситуацию бессмертным коржавинским «а кони все скачут и скачут, а избы горят и горят»: как бы там ни было, ни присутствия духа, ни чувства юмора она не потеряла. А я, грешным делом, подумала, что оно и к лучшему — Генка, Ланкин муж, мне нравился. Вроде бы приключения жены его ни на волос не задевали, но все-таки…

Нашлись в этой драме и иные плюсы. Ланка не только с удвоенной энергией набросилась на работу, но и потратила часа полтора на общение с вахтершей. С которой Ильин, кстати, побеседовал без малейшего успеха: ничего не знаю, никого не видела, да вы представляете, сколько тут в день народу проходит, я вам не компьютер и даже не фотоаппарат. Ланке же удалось извлечь из цербера довольно ценную информацию: видела она девушку Свету, а как же, полседьмого она явилась, может, в семь, одна, никого с ней не было, нет, не похоже, чтобы плохо себя чувствовала, наоборот, выглядела очень довольной, ну прямо сияла, как кошка после миски сметаны.

С первого взгляда казалось: фактики — пальчики оближешь. Но уже со второго стало ясно, что «ценную» информацию совершенно некуда приложить. Ну, одна, ну, очень чем-то довольная, значит, нужно выяснить, где она была перед тем, как заявиться в студию. Очень просто, да? А вот где угодно! В салоне красоты, на свидании, у портнихи… Даже картинную галерею — сколь бы сомнительной такая идея не выглядела — и то нельзя было с уверенностью исключить.

Попытки вызвонить Лидусю продолжались с нудной безуспешностью: ломкий юношеский голос отвечал, что «мама в Пензе, нет, не знаю, когда вернется». Ну ладно хоть не в Тимбукту, зная Лидусю, можно предположить что угодно. Однако, пусть Пенза и недалеко, хорошего настроения эти сообщения не добавляли.

Даже бесконечно терпеливый Ильин в один прекрасный вечер утомился моими беспрестанными домогательствами (не подумайте дурного, информационными) и вежливо объяснил, что, кроме великолепной, без всякого сомнения, Ланы свет Витальевны, у него есть и другие дела. А следователи тоже не семижильные, и вообще, чего мы, собственно, дергаемся — никто же не собирается вызывать на допрос наших возлюбленных американцев, просто не болтайте лишнего и все.

Впрочем, грех жаловаться. Результатов всяких там обследований он от меня не скрывал. Результаты озадачивали. Про труп, пришедший в студию своим ходом и упавший там со стула я уже знала. С этими передвижениями удалось разобраться без особых проблем, поскольку искомая обувь не только присутствовала, но и имела весьма характерные каблуки. Иные же «посторонние» следы оказалось практически невозможно выявить — слишком много народу проходит ежедневно через студию, так что чего-чего, а следов там в изобилии. Основное внимание, естественно, уделили посуде. Стаканов, рюмок и чашек в студии не густо, отпечатки на них достаточно старые — так что вряд ли их мыли недавно, разве что так, споласкивали. Ни в одной емкости никакого намека на клофелин. Да и водкой даже не пахнет. Еще бы! Больше, чем через полсуток! Спирт ведь. И вода. Все, что не допито, испаряется в момент. Зато есть следы чая, кофе, сахара, пива и любимого Ланкиного мартини. Значит, более чем вероятно, что отраву в свой прекрасный — даже после смерти — организм девушка Света заполучила где-то в другом месте. Поскольку в студию она пришла сама по себе, я не стала предполагать, что убийца принес свой стакан и потом его унес. Хотя… Могли ведь и порознь прийти. Из предосторожности.

Кстати, о предосторожностях. Начал вырисовываться мотив или по меньшей мере намек на него. На вскрытии выяснилось, что девушка Света была на втором месяце. Недель так шесть-семь. А это, знаете ли, уже не просто так. Трудно поверить, чтобы девица определенного сорта залетела случайно, уж о чем, о чем, а о предохранении они знают всё и даже немного больше. Может, хотела окрутить кого-то из покровителей? Он жениться не пожелал, она пригрозила скандалом. Как заткнуть рот глупой бабе? Вот вам и труп. Правда, с чего бы она тогда шла в студию с таким довольным видом? И, кстати, чего ее вообще в студию понесло?

Оленьку я Ильину «отдала» без особых угрызений совести, вот только новая свидетельница в восторг его почему-то не привела. Но мужик он честный и «долг» вернул сообщением о ближайшей подруге покойницы — некоей Натали. Натали! Наташа для них уже слишком вульгарно. Еще и ухмыльнулся, изверг!

Натали выглядела если не ангелом, то как минимум выпускницей Смольного. Золотая коса, бледный румянец на фарфорово-прозрачной коже — неброская и, видимо, безумно дорогая косметика — тихий мелодичный голос. В общем, девятнадцатый век, тургеневская девушка, нежное, абсолютно невинное дитя, которое, правда, изъяснялось не совсем так, как учили в Смольном. За беседу невинное дитя потребовало сто баксов, а когда я восхитилась таким нахальством и пообещала крупные неприятности, дитя скромно опустило ресницы и робко сообщило:

— А у меня память плохая!

Вот прямо так, на голубом глазу. Очи у нее и впрямь были нежно-голубые. Небесные, прозрачные, бездонные. Чистые-пречистые!

Ну что тут будешь делать?

Я позвонила Ланке, объяснила ситуацию, Ланка мгновенно прониклась важностью момента и пригласила в студию, пообещав бесплатную фотосессию. Тургеневская девушка размышляла недолго. Ясно было, что сто баксов ей от меня вряд ли обломятся, а сессия у хорошего фотографа стоит куда больше ста баксов. На том и порешили.

8.

Куда-нибудь ты обязательно попадешь. Если достаточно долго идти.

Агасфер

Операцию «Лучшая подруга» пришлось проводить в три приема — дабы ни у кого не было возможности устроить «динамо». Особенно у невинного создания. Договорились так: сначала Ланка делает снимки, затем невинное дитя рассказывает нам про девушку Свету, только после этого Ланка снимки печатает и созданию вручает.

Пока они там занимались художественной фотографией, я оставалась совершенно не у дел. Конечно, если бы там был приличный диван, можно было бы предаться прекрасному безделью: в потолок посмотреть или даже книжку почитать. Но книжки, как на грех, у меня с собой не случилось, да и приличного дивана в обозримом пространстве не наблюдалось. Даже неприличного не было. Ужасное упущение со стороны администрации.

Впрочем, нет худа без добра. Для начала я обследовала дверь черного хода — очень мне в прошлый раз не понравилось, что она вдруг была открыта. В этот раз дверь стояла запертой. Совсем нехорошо, подумала я и двинулась на поиски потенциальных свидетелей.

Сперва в мою изобретательную голову явилась почти гениальная идея — прикинуться пожарным инспектором. Корочки «Городской Газеты» выглядели вполне внушительно — если не слишком присматриваться. Но после недолгого размышления мне подумалось, что нет надобности что-то усложнять, и я прикинулась сама собой — ну, почти собой — глуповатой исполнительной журналисткой, которая честно готовит репортаж о противопожарном состоянии Дворца Культуры. В свете некоторых событий, случившихся за последнее время в стране вообще и отдельно взятом конкретном Городе в частности, легенда выглядела вполне правдоподобно.