Но отсутствие писем и наветы Фрэнсис опять пробудили его ревность. И здесь появился Генрих Миллер — всегда внимательный, всегда готовый помочь. Эмиль понимал, что фактически он сам толкнул ее в объятия другого мужчины.

Может быть, она сочтет своим долгом вернуться к нему? Боже, каким счастьем было бы представить ее здесь, рядом.

Нет, нет, зачем питать себя иллюзиями?

Он не позволит, чтобы жалость привязала Патрицию к нему. Он не сможет пережить отвращение в ее глазах при виде его искалеченного тела. И он так сильно любит ее, что не может испортить ей дальнейшую жизнь. Хватит того, что он уже сделал. Если она вернется — он заставит ее уйти. Это все, что он должен сделать.

* * *

Выбежав из дома Шэфферов, Патриция пошла, не думая, куда она идет, не чувствуя ни расстояния, ни времени. Она шла и шла, не замечая ничего вокруг себя, пока совершенно не выбилась из сил. Остановившись, она осмотрелась и поняла, что оказалась очень далеко от дома, в совершенно незнакомом районе. Пока она бродила, гнев ее прошел, но она была совершенно разбита.

Патриция окликнула извозчика и поехала домой. Вернувшись, не стала ужинать, рухнула в кровать и проспала как убитая до утра. Проснувшись, она, оставаясь еще в кровати, стала вспоминать события вчерашнего дня.

Итак, Эмиль вернулся с фронта искалеченным. Он постоянно писал ей и любил ее так сильно, что, поверив в ее измену, не захотел жить.

Слезы опять покатились из глаз, когда Патриция представила себе, как этот жизнелюбивый, сильный и очень гордый человек переживает свое сегодняшнее положение. Смахнув слезы и накинув халат, она тихо спустилась в кухню, чтобы приготовить себе кофе. Патриция была рада тому, что еще никто не проснулся, и ей можно спокойно обдумать свои дальнейшие действия. Сон снял все бурные, гневные эмоции прошедшего дня. Исчезли страдание и боль, переполнявшие ее за это время, и осталось только одно — ее неумирающая любовь к Эмилю. Как только она увидела его, любовь и страсть опять охватили ее, и она ясно поняла, что ее чувства к Эмилю будут жить в ней до последнего ее дыхания. И ни с кем никогда она не сможет быть счастлива.

Только он предназначен ей судьбой и Богом. Эмиль — это ее счастье, ее горе, ее крест.

Патриция очень уважала Генриха и была всегда искренне благодарна ему за помощь, за его доброту, но счастлива с ним она не будет! Бедный Генрих, он очень любит ее, но они никогда не смогут быть вместе. Она любила его как брата или дорогого родственника. Ему будет больно услышать ее окончательный отказ, но всепоглощающая, роковая любовь к Эмилю не оставляла выбора.

Патриция улыбнулась сама себе — как ни странно, но их любовь жива, несмотря на обиды, ревность и клевету. Она хотела отказаться от своей любви и боролась с этим чувством долгое время и всеми силами, но оказалась побежденной. Патриция допила кофе и вернулась к себе, чтобы переодеться. Сегодня ей как никогда хотелось выглядеть красивой.

Она перебрала все свои наряды, пока не остановилась на голубом платье. Оно было простым, но очень элегантным, и так подходило к цвету ее глаз.

Патриция надела в уши серьги с сапфирами, на шею — серебряное ожерелье с цветами из сапфиров и бриллиантов. Внимательно осмотрев себя в зеркале, она осталась довольна. Что скажет Эмиль, когда увидит ее? Что он сделает?

Патриция закрыла глаза и представила себе, как он подходит к ней, сжимает ее в своих объятиях, и их губы встречаются...

ГЛАВА 16

Сначала Патриция решила встретиться с Генрихом Миллером. Она знала, что у нее не будет чиста совесть, если она не расскажет ему об изменившейся ситуации и о своем окончательном решении. Он был настолько порядочным и хорошим человеком, что водить его за нос Патриция не могла, да это было и не в ее характере.

Генрих улыбнулся, увидев, что в его кабинет входит Патриция. Но улыбка его вышла несколько напряженной, так как столь ранний визит был необычным.

— Ты сегодня так рано? Что-нибудь случилось? — спросил он.

— В некотором отношении, да. Я, к сожалению, должна буду сообщить тебе неприятные вещи. Я очень уважаю тебя и поэтому скрывать не могу.

— Что такое? — спросил он, спокойно ожидая продолжения ее слов.

— Я... Я не смогу выйти за тебя замуж после того, что узнала вчера. Я необдуманно дала тебе обещание. Только, пожалуйста, не думай, Генрих, что я обманывала тебя, нет, я искренне хотела забыть Эмиля и полюбить тебя. Но у меня ничего не получилось. Прости, это было жестоко по отношению к тебе, но я искренне хотела начать новую жизнь, и для Джонни ты стал бы чудесным отцом. Поэтому я, узнав, что Эмиль вернулся и не делает попыток увидеть меня и сына, пришла к тебе. Может быть, у нас все и получилось бы, но речь идет о жизни Эмиля, и я не смогу выполнить свое обещание. Мне так жаль, Генрих, — она взглянула на него — выражение его лица почти не изменилось, только глаза стали печальными.

— Ты узнала что-то о Шэффере? — спросил он.

— Его отец пришел ко мне и попросил встретиться с ним. — И дальше Патриция рассказала обо всем, что произошло вчера.

Генрих продолжал оставаться внешне спокойным — он до конца никогда не верил в согласие Патриции выйти за него замуж. Это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой, это было лишь сказочной мечтой. Всего несколько дней он был самым счастливым человеком на свете, но теперь он должен опуститься на землю и посмотреть на все реально. Патриция всегда говорила о Эмиле так, что Генрих и раньше опасался, что если тот ее позовет, она вернется к нему. А теперь он еще стал инвалидом.

Миллер не собирался отказываться от права бороться за любовь Патриции, но теперь ему потребуется гораздо больше усилий, чтобы он смог оторвать Патрицию от мужа.

— Мне очень жаль, что Шэффер сильно искалечен, — сказал Генрих Миллер, когда услышал все, и поинтересовался:

— Но, может быть, есть надежда на его выздоровление?

— Не знаю. Сержант Джексон говорил вчера, что, по мнению доктора, если продолжить лечение, он сможет достаточно свободно двигаться. Только на лечение — вся надежда.

— Я знаю очень опытного доктора. Это доктор Кранц. Если ты согласна, то я попрошу его осмотреть твоего мужа и назначить необходимое лечение.

— Правда? Генрих! — сияя от радости, сказала Патриция. — Ты очень хороший человек, очень благородный... Я всегда это знала...

— Нет, послушай. Прежде чем ты продолжишь разговор о моем великодушии, знай, Патриция, что я по-прежнему люблю тебя и надеюсь стать твоим мужем. И я хочу рассказать почему я так поступаю. Сейчас, когда Шэффер так серьезно болен, наши шансы не равны. Только когда он вернется к нормальной жизни и станет проявлять, как и прежде, все дурные свойства своего характера, от которых ты так страдала, я смогу попробовать оторвать тебя от него. Только тогда я получу возможность соперничать со здоровым человеком, а не с калекой, которому ты все будешь прощать. Теперь ты видишь, что я совсем не великодушен!