⁸⁹

и врожденную женскую подозрительность одной рыжей бестии, сидящей напротив меня. Не дождавшись ответа, Физалис вздохнула и принялась вытрясать крошки из своего рюкзачка, нимало не стесняясь выбрасывать их прямо на поверхность тучи. Я тихо сидел, уткнув взгляд в заходящее за горизонт кроваво-красное солнце, ощущая, как скапливающийся между волос шкурки прохлада начинает перерастать пощипывающий морозец. Возившаяся позади меня пегаска как могла, оттягивала начало неприятного разговора, то в сотый раз вытряхивая несуществующие крошки из рюкзачка, то вновь в вновь проверяя эластичные лямки надетого на ней бежевого жилетика. Ее движения становились все более и более резкими, упрямо жатый рот подрагивал, словно она яростно спорила сама с собой. – «Физзи, послушай, ты же понимаешь, что я должна…». – «Нет!» – упрямый взгляд разом потемневших, сердитых глаз – «Ты летишь со мной – и точка! Я не позволю тебе так рисковать собой, даже если это означает, что мне придется тащить тебя за хвост до самого Клаудстдейла!». «Блин, похоже, она завелась всерьез» – подумал я, глядя на надвигавшуюся на меня Физалис. Пригнувшись, пегаска расставила в стороны свои крылышки и воинственно фыркала, роя копытом потемневшую тучу, выбрасывая в воздух клубы тотчас же испаряющейся дымки – «Похоже, придется идти ва-банк». – «Даже если от этого пострадают множество ни в чем не повинных пони?» – как можно проникновеннее сказал я, глядя на подошедшую ко мне Физалис – «Давай я расскажу тебе одну историю. И начинается она с того, что одна серая пегаска тяжело-тяжело заболела…». Говорить пришлось долго, убедительно… и не совсем правдиво. – «Я все еще не могу поверить в то, что принцессы сами попросили тебя пойти на это. Это же чудовища, монстры, а не пони!» – успокоившаяся Физалис все еще не могла отойти от потрясения, когда я, наконец, раскрыл ей большую часть происходящего вокруг нее. Конечно, о себе и о том, кто же мы такие, я тактично умолчал, однако и рассказанного за глаза хватило ошарашенной моими признаниями пегаске. – «Но почему же ты сразу не рассказала мне всего?». – «Приказ принцесс. Пойми же ты наконец – ты мне не безразлична, Физзи! Именно поэтому я рассказываю тебе все это» – отрезал я, вытягивая шею и проводя носом по ее мордочке – «И когда я поняла, что если их не остановить, то ЭТО может начаться повсеместно… В общем, теперь ты понимаешь, что толкает меня туда, к этим ублюдкам». – «Да, теперь я понимаю» – печально вздохнула она, отвечая мне нежным покусыванием за ушко – «Но почему именно ты, Скраппи?». – «Потому что по странной случайности, именно я могу видеть это ужасное проклятье. Тем более что в этой операции меня должны были страховать не менее десятка ночных стражей. Но что-то пошло не так, и вместо десяти героических героев меня нашла именно ты… моя спасительница». – «Ага. Я все это специально проделала, лишь бы вновь наложить свои копыта на твою пятнистую шкурку» – слабо улыбнулась Физалис – «Так значит, ты не отступишься?». – «Я не могу, ты же понимаешь» – выдавил я из себя, разом потеряв всю убедительность и апломб, с которыми уговаривал подругу не вмешиваться в это дело – «Просто… Просто помоги мне найти этих уродов. Скорее всего, они мечутся где-то в лесу, надеясь разыскать меня, или уже повернули назад. В любом случае, мы сможем найти их по свету – на этом sranom цирковом фургоне каждую ночь зажигали эти hrenovy фонари». – «Ну вот, теперь я слышу настоящую Сталлионградку» – бледная тень улыбки вновь промелькнула на собранной мордочке желтой пегаски – «Хотя и не нравиться мне все это. Не пытайся мне врать, моя Скраппи – я же вижу, как тебе не хочется возвращаться туда, к этим злыдням. Но я тебе помогу, забери меня Дискорд! Помогу – и мигом полечу к ближайшему патрулю, где и сдам тебя со всеми потрохами!». – «Договорились. А теперь – показывай, как у вас, Вондерболтов, занимаются поисками пропавших по ночам?». *** – «Н-на! Н-на еще!» – Копыта серого земнопони раз за разом обрушивались на мой беззащитный живот – «Что, сука, нажрала где-то брюхо, пока мы голодали, ползая за тобой по всему этому ебаному лесу?». Поджатые ноги служили плохой защитой от оказавшихся неожиданно сильными ударов озверевшего бандита и я скрючился от боли, когда, в очередной раз, его копыто погрузилось в мой живот, выбивая из меня остатки воздуха, перемешанного с белыми брызгами выпитого накануне молока. – «Ох ты ж сучка! Что, насосалась у себя из сисек, что ли? Ну, счаз ты у меня получишь кое-что повкуснее!». Я обнаружил их на самом закате, когда последние лучи заходящего солнца окрасили вершины деревьев в кроваво-красные цвета. Проводив меня взмахом крыла, Физалис повернула на восток, в то время как я начал снижаться, не выпуская из поля зрения скупой прыгающий свет, озарявший заснеженные деревья где-то далеко внизу. Рассеивая сгущающуюся тьму, свет фонарей циркового фургона дробился на миллионы ярких искр, блестевших разноцветными звездочками на проплывающих мимо него кронах заснеженных деревьев. Найденное мной заледеневшее, изгаженное платье я использовал как приманку, сбросив на ветки недалеко от неспешно ползущей повозки. Ну еще бы – куда теперь им было торопиться? Но все изменилось, лишь стоило похитителям натолкнуться на зацепившиеся за ветку зеленые лоскуты. Посовещавшись и мало что не облизав нечаянную находку, тройка негодяев разбрелась по ночному лесу, освещая себе путь снятыми с фургона фонарями. Теперь, мне оставалось самое сложное – пережить предстоящую мне встречу. – «Что, ссучара, думала, спрячешься в этом дупле – и все, никто тебя не найдет?» – злобно хрипел Моу, зверски выворачивая мои передние ноги и притягивая их к туловищу, к которому он первым делом примотал мои озябшие крылья. Видимо, мерзавец учел полученный урок и не хотел вновь испытать на себе силу их ударов. – «Ну что, кого теперь поимели? Тебя, тебя поимели и сейчас, я буду иметь тебя уже по-настоящему![90] Но перед этим…» – и мои бока вновь ощутили на себе всю ярость ударов озверевшего падонка. «Ох блин, и зачем я только вернулся?» Внезапно, град ударов, которыми осыпал меня Моу, прекратился. Открыв глаза, я увидел две синие ноги – это был Стив, стоявший надо мной и заслонявший меня от серого земнопони. – «Пошел нахуй, мэн! Теперь ты меня не остановишь, пока я не выбью все говно этой сучки! Понял меня?!» – проорал ненавистный голос серого. Похоже, он завелся всерьез и вряд ли даже такой здоровяк, как Стив… – «Да ну? Ну и что т будешь делать с ЭТИМ?» – словно отвечая моим мыслям, послышался ехидный голос Стива, похоже, совершенно не впечатленного воплями своего подельника. Повернув голову, я увидел Моу – серый земнопони стоял недалеко от меня, слегка наклонившись и блестя чем-то длинным и острым, зажатым под бабкой передней ноги. Стоявшие надо мной ноги качнулись, и, переступив через мою валяющуюся в снегу тушку, синий земнопони безбоязненно шагнул на тяжело сопящего Моу, остановившись на расстоянии вытянутой ноги. – «Что ты будешь делать с этой отверткой, а?» – вновь спросил он – «Будешь отмахиваться ей от меня стоя на трех ногах? Или погонишься за мной, взяв ее в рот, как настоящая лошадь?». – «Да пошел ты!». Послышался звук тяжелой плюхи, и что-то сверкающее пролетело недалеко от меня, с хрустом упав в скрытый во мраке сугроб. «Неверный ответ, козлина». Стоя рядом со мной, подельники сверлили друг друга яростными взглядами, пока, наконец, серый земнопони не сдался, отворачивая голову и принимая как должное очередной тумак, заставивший его пошатнуться и мало что не упасть, натолкнувшись задними ногами на мое распластанное тельце. – «В следующий раз – убью» – рыкнул Стив, отталкивая боком замешкавшегося подельника и взваливая меня к себе на спину – «Пшел вон! Ищи Ромаллу и собирай фонари, если не хочешь переться вслепую по зимнему лесу. Мы выдвигаемся». Долго двигаться им не удалось. Через какое-то время, фургон вновь остановился, и в нахлынувшей тишине зимнего леса была отчетливо слышна громкая речь моих похитителей. – «Я же говорил, что бы не туда чешем, мэн! Но ты ж крутой, ты ж у нас ковбой, твою мать! Ну и что же нам теперь делать?». – «Разуй глаза, нытик! Вон высокий дуб с раздвоенной вершиной, вон кусты справа от него. Мы на месте, но где же второй фургон? Почему нас никто не встречает?» Я вздрогнул, когда мимо меня, задевая бока озябшими от долгой неподвижности копытами, протиснулась Ромалла, юркой рыбкой нырнувшая под полог фургона – и вновь подкатился к щелке в порвавшемся пологе. Кобыла ушла, лишь на мгновение мелькнув в свете фонарей своим ярко-красным крупом, в то время как ее подельники продолжали взрывать ночную тишину громкой перебранкой. – «Как, как мы будем пробираться через болота, а, горилла? Без еды, без плана или хотя бы местного провожатого нам тут хана, мать твою!». – «Не время ныть! Неизвестно, когда ОН пошлет вторую команду, и пошлет ли вообще. Насколько я помню, на момент нашего ухода там вообще не оставалось никого, хоть сколько-нибудь способного перемещаться по этому миру, не привлекая внимания местных. Ну не того же железнолобого шерифа ему посылать, а?». – «О дааа, мигом очнемся в кандалах, или что тут у них, вместо браслетов[91]? Или вообще…» – Моу изобразил резкое, чиркающее движение по своей шее – «… проснемся с перерезанной глоткой». – «С перерезанной глоткой не проснешься» – заметил синий бугай, хмуро разглядывая растянувшуюся перед нами местность, ища в свете луны одному ему известные знаки, указывающие на место загадочной встречи. – «О, мэн, ты меня успокоил! Я, мать твою, теперь буду спать крепко, как младенец!». – «Заткнись, и берись за оглобли. Нам нужно успеть добраться до того дуба до рассвета». Закатив фургон под раскидистую, покрытую шапками густого снега крону дерева, Стив, вопреки своему обыкновению, не стал разворачивать лагерь, вместо этого услав куда-то своего подельника, перед тем, долго шептав ему что-то на ухо. Хотя шепотом это басовитое гудение назвать было сложно, вскоре, серый земнопони исчез, бесшумно растворившись в ночной темноте. Забравшись в фургон, Стив с силой, сдвинул меня в сторону, освобождая место для своей озябшей персоны. Вскоре, со вздохом облегчения, он лег, разбросав могучие ноги и сразу заняв собой половину фургона. Покосившись на меня, он почесал шкуру на груди и мне показалось, что он хотел что-то сказать, но некстати завозившаяся возле полога Рамалла, вернувшаяся из своей странной отлучки, заставила его передумать и молча опустить голову на свернутое одеяло. Ощутив глухую досаду, я глядел, как медленно угасают странные огоньки, на миг промелькнувшие в его глазах, уже подернутых паволокой сна, и гадал, что же мне хотел сказать этот странный пони. «Соберись! Это же не пони!» – напомнил я себе, со вздохом откатываясь к его спине, что бы избежать злых пинков от красной кобылы, упорно пробивавшей себе место возле одной из стенок фургона – «Это люди, как и ты. Хотя и жертвы обстоятельств, чужой волей заброшенные в будущее – они выбрали свой путь. И они – твои враги». К моменту возвращения серого, мы сгрудились под большим и толстым одеялом, под которым, в ногах, была пристроена небольшая железная печка[92], представляющая собой ребристый шар, примерно до половины наполненный странного вида камнями. Политые черной, маслянистой жидкостью из болтающейся под самым потолком фургона бутыли, они начинали источать ощутимое тепло, однако сопровождающее этот процесс голубоватое свечение слишком прочно ассоциировалось у меня если не с магией, то с чем-то как минимум радиоактивным, вызывая желание бежать от них как можно дальше или выкинуть нахрен в ближайший сугроб. Однако моим похитителям было абсолютно плевать на какие-то там страхи похищенной ими жертвы, и вскоре, я мог лишь злобно сопеть, словно мяско в пельмене, сжимаемый с обеих сторон спинами чутко дремлющих злодеев. – «Ага! А вот и я!» – довольно выкрикнул Моу, приподнимая полог и забираясь в фургон. Озябший пони волочил на себе довольно объемистый мешок, вместе с которым, нимало не стесняясь, проперся прямо по мне, больно наступая мне на спину и нарочито громко матеря «уродскую кобылу, развалившую свою жопу на его пути». Я только и мог, что злобно хрипеть завязанным ртом, слыша треск ломающихся маховых перьев и выдумывать страшные кары, которые обрушу на голову этого мерзавца, если мне удастся вылезти из этой передряги. – «Учитесь у профи, детки!» – самодовольно заявил тем временем Моу, несколькими болезненными пинками заставляя меня трусливо поджать ноги, спасая свой круп от лезущего под общее одеяло земнопони – «С этим и ребенок справился, а не то, что настоящий гангста! Дураки опять уперли нашу заначку, но как всегда, решили заховать ее не где-нибудь, а в амбаре! В амбаре, прикиньте? Каждый раз одно и то же. Вот и пускай теперь сидят голодными!». – «Значит, остановимся на привал. Бегать по лесу ночью, да еще и без еды было не слишком умно, но, как видно, нам улыбнулась удача» – резюмировал его болтовню Стив, откидывая полог и глядя на светлеющее небо – «Разводите костер – скоро рассвет». Бурча и переругиваясь, пони полезли прочь из фургона, причем Моу не преминул вновь как следует пнуть мою не успевшую убраться с его дороги тушку. Оставшись без одежды, я возблагодарил всех новых и старых богов, что в спешке, похитители забыли свернуть одеяла, спеша как можно быстрее приготовить себе еду, и с облегчением зарылся по самые брови в пахнувшую сыростью и потом, но все же теплую материю. – «Никому не позволено красть у знающих себе цену гангста, мэн! Никому!» – витийствовал[93] Моу, зажав под бабкой ложку чего-то белого рассыпчатого, и несомненно, очень вкусного. – «Надеюсь, все прошло гладко и за нами не тянется ненужный след?» – поинтересовался Стив, неторопливо обкусывая большой кусок деревенского сыра – «ОН запретил немотивированное насилие, способное довести местных до крайности». – «О чем речь, Стиви-мэн? Ты ж меня знаешь – все прошло гладко и без смазки!» – возмутился серый, доедая свою порцию и протягивая копыта за добавкой. Кажется, это была пшенная каша… Да, определенно, пшенная каша с сухофруктами. Я почувствовал, как мой желудок издал сладострастное урчание, вообразив в себе приятную тяжесть разваренной крупы, сдобренной хорошей порцией сливочного масла. Мои ребра еще ныли и саднили от перенесенных побоев, но, похоже, ублюдочный «гангста» не повредил мне ничего особенно важного и теперь, мой желудок буквально бросался на ребра, словно оголодавший цепной пес, прося и даже требуя своей доли внимания. – «Кажется, мы забыли еще кое-кого» – покосившись в мою сторону, проговорил синий земнопони. Черт, похоже, он заметил, что мой живот слишком явно рвался приобщиться к их пиршеству, несмотря на мою демонстративное молчание. Хотя, с таким кляпом, какой соорудила добрейшая Ромалла, не то что говорить – дышать получалось с трудом… – «Да ты че, партнер, совсем охренел? Она ж нажратая была, когда я ее нашел!» – возмущенно завопил Моу, вызывая у меня непроизвольный возмущенный хрип, впрочем, надежно заглушенный веревкой. – «Она больше напоминает мне отощавшую от голода» – заметил Стив, выуживая из мешка что-то, что я сначала принял за пару засохших какашек и протягивая это Ромалле – «На вот, скорми ей. La nourrir! Но не больше – что-то мне не нравиться, как эта резвушка уделала нас в прошлый раз». Коричневое биологическое нечто оказалось парой высохших до состояния мумий овощей, хотя неверный свет костра и время, прошедшее с момента гибели, а затем и мумификации, не позволили мне точно определить, с какими же представителями эквестрийской флоры мне придется иметь дело. Похоже, синий земнопони, сначала клевавший носом, а затем и уснувший в кругу тепла, расходящегося от злобно шипевшего костра, нашел для себя способ предотвратить мои дальнейшие поползновения к свободе, просто добившись, что бы небольшая кобылка просто обессилила от голода. Подогретых на протянутой над костром острой палочке овощей было явно мало моей изголодавшейся и отощавшей тушке, но просить о чем-либо этих мерзавцев было выше моих сил. «Кабачки? А может, огурец?» – думал я, аккуратно протягивая разбитые губы за очередным кусочком, которые красная кобыла до странности аккуратно подносила к моему рту – «Или гибрид тыквы с баклажаном? Эххх, а как хочется каши!». Я смаковал каждый кусочек этой скудной еды, стараясь подольше растянуть это невинное удовольствие, но, похоже, у кого-то свыше каждый раз под рукой находилось достаточно испытаний для этого маленького тельца вообще, и для меня в частности, и стоило лишь мне подумать, что жизнь хоть чуть-чуть налаживается, как всем моим надеждам и планам тот час же приходил маленький пушной зверек. – «Какого хера ты торчишь там так долго, а?» – проорал от костра никак не желавший угомониться Моу, выудивший откуда-то очередную глиняную бутылку – «Вы че там, разогреваете друг друга, че ли?». Злобно всхрапнув, он поднялся, и, перешагивая через ноги беспокойно дернувшегося во сне синего земнопони, поперся ко мне, странно подпрыгивая на трех ногах. – «Че, жрачка дрянь, да? Не хочет тебя кормить наш лютый биг босс, правда? Я б на его месте тебя только теплым йогуртом и большим хот-догом баловал – вникаешь, сучка? Но пока он не видит, я тут решил тебя покормить, сестренка. Ты ведь ку-ушать хочешь, правда?». Расширившимися глазами я в упор смотрел на пьяно балаболящего Моу, стараясь потихоньку отодвинуться так, что бы сидевшая возле меня Ромалла не закрывала своим крупом мои задние ноги, которые я уже приготовил к отчаянному удару, если этот ублюдок сделает ко мне хотя бы один шаг. Но двигаться не понадобилось – серый земнопони по-своему расценил мои попытки отодвинуться, и это распалило его злость еще больше. – «А ну, с дороги, дура!» – рявкнул он, отшвыривая с дороги покорно откатившуюся красную кобылу и одним прыжком оказываясь рядом со мной. Жесткие, холодные копыта сдавили мою челюсть, и через мгновение, в моем рту оказалось что-то жесткое, длинное и очень колючее. – «Давай, давай! Жри, сучка!» – покрикивал Моу, изо всех сил пытаясь протолкнуть мне в рот пучок чего-то, напоминающего жесткую, скрученную в тугой пучок траву – «Ты ж жрякать хотела, пизда? Вот и жри то, что все вы, лошади, хаваете!». Жесткая, колючая трава больно царапала мой рот, в кровь раздирая небо и заставляя меня изо всех сил запрокидывать голову, что бы не задохнуться. Я громко застонал, чувствуя, как разбитые губы снова начинают кровоточить, изодранные жесткими травинками, и изогнувшись, резко взмахнул задними ногами, стараясь если и не повредить, то хотя бы повалить на снег нависшего надо мной ублюдка. Мне повезло – удар пришелся точно по крупу, заставив серого земнопони отлететь далеко в сторону, сбивая на своем пути сидевшую неподалеку Ромаллу. Не удержавшись, она повалилась на снег, образовав вместе со своим приятелем занятную композицию из переплетенных тел и ног. – «Да какого ж хрена ты делаешь? Отвяжись от меня, дура!» – злобно зарычал Моу, однако, красная кобыла даже и не пыталась освободиться, вместо этого еще крепче вцепившись в предмет своего вожделения, и удобно устроив свою голову у него на груди. «Ну ничего себе! Вот уж воистину – любовь зла… Так какого ж он ко мне-то прицепился?!». – «Ыыыыааааааах… Развлекаетесь, я смотрю?» – послышался голос широко зевающего Стива, разбуженного произведенным нами шумом – «Что, вам уже фургона не хватает, а?». – «Да пошел ты, мэн!» – взвизгнул серый пони, освобождая одну ногу из цепких объятий и тыча ей в мою сторону – «Вон, гляди, что она счаз жрала!». – «Мммммм… Так-так-так, мы нашли себе чего-то пожевать, хотя я внятно сказал, что больше ты ни крошки не получишь?» – подойдя ко мне, Стив очень недобро уставился на меня, переводя взгляд с измочаленного пучка травы на мою мордочку и обратно – «Ну что же, придется мне тебя наказать». – «Давно пора, мэн! С твоей добротой сучка совсем от рук отбилась! Отдай ее мне на часик – обещаю, будет как шелковая!». – «И что же мне с тобой делать…» – задумчиво продолжал Стив, не обращая внимания на слова подельника, сердито шипящего в цепких копытах красной земнопони – «Наверное, будет правильно заставить тебя сожрать это сено, раз уж ты и так его обсосала. А заодно и посмотрим, кого же мы поймали по заданию шефа – я не думаю, что кто-нибудь из НАС сумеет проглотить эдакую дрянь». Сглотнув, я перевел взгляд на лежащий передо мной плотный пучок травы, свитый в тугой жгут, ощетинившийся смерзшимися на холоде, острыми как иглы травинками. Копыто синего подтолкнуло ко мне эту щетинистую гусеницу, и я снова почувствовал на разбитых губах уколы ледяных травинок. – «А ты не разговорчивая» – прокомментировал Стив, глядя на мою внутреннюю борьбу, видимо, очень четко отражавшуюся на моей мордочке – «Но стойкая. И смелая – этого не отнять. Ну что же, я облегчу тебе задачу. Хочешь, я подогрею его? Я слышал, вы даже жарите эту дрянь». Поколебавшись, я тихо кивнул. Своим нутром я чуял, что отказ есть ЭТО приведет лишь к еще более суровому «наказанию», а что еще хуже – может натолкнуть синего пони на еще более нехорошие мысли, о которых он только что проговорился. Ведь им ничего не стоило прикопать мое бездыханное тело где-нибудь в лесу, или просто выкинуть, связанную, на мороз, где холод и дикие звери уничтожили бы все следы моего существования раньше, чем кто-либо найдет мой хладный трупик. «А хуже всего то, что после этого они примутся за старое» – злобно думал я, давясь едва подогретой, вонючей травой, опаленной снаружи и ледяной внутри – «И на моем месте окажется какая-нибудь другая безобидная лошадка. Господи, ну как же тошно!». *** Лес изменился. Мохнатые ельники, перемежаемые перелесками дубрав и березняков, уступили место низкорослым, черным деревьям, извитым, словно мысли грешника. В очередной раз, подкатившись к борту фургона, сквозь небольшую щель между пологом и бортом, я с удивлением и страхом рассматривал скорчившиеся ветви низкорослых древесных мутантов, касавшихся темных, недобрых проплешин земли, выступавшей у их корней. Петляя среди деревьев и кустов, вглубь этого низкорослого леска уходила узкая, неопрятная дорога, даже зимой сохранявшая на себе следы от множества проезжавших по ней повозок. Бесчисленные следы от копыт уходили по ней вдаль, теряясь между страшными, черными стволами, словно последние признаки того, что некогда здесь и впрямь кипела жизнь. Лес лучше полчищ бандитов и сумасшедших единорогов показывал мне, в какое же место мы направлялись. В болото. – «Болото!» – довольно объявил Моу, словно все вокруг уверяли его, что перед нами горы – «Ну все, пионэр[94], попали мы. Это ж старая дорога, петляющая по всей этой трясине. Хрен мы теперь найдем дорогу». – «Я привел нас именно туда, куда нужно, кретин» – рыкнул Стив, выходя из-за раскидистого заснеженного куста в сопровождении красной кобылы, несущей в зубах длинный шест с примотанной на его конце красной тряпкой – «Отсюда пойдем на своих двоих… то есть, на четырех. Фургон оставить, с собой взять только эту и мешок из библиотеки. Ромалла, проверь вер… тьфу ты! Romallo, Contrôler, la corde! Не хватало, что бы она в последний момент от нас упорхнула…». – «Так в чем проблема, Стиви-мэн? Хошь, я ей прям счаз ей порхалки переломаю, а? Или очко играет, наемничек ты наш?».