- И вовсе нет, - разобижено промямлил.
-...а после пятой - и вовсе Илья Муромец. Где ж ты такой выискался, сквознячина неприкаянный, просверлил ты мне грудину с левой стороны своими каверзами - скотча такого нет, чтоб дыру залатать, заштопать?
- Как откуда, с Земли! - нагло улыбнулся - есть, мол, планетка, где таких непотопляемых...гм, пруд пруди. Не хорошо на себя наговаривать разными... конечными продуктами, поэтому ограничился мысленной рекламой.
- Да ты шо?! Серьёзно? - и презрительно так ухмыльнулся, как верблюд, заготовивший пару литров шампуня.
- Зуб даю.
Тот аж поперхнулся, позеленел, завернул конечность за спину и хрятснул пару раз по хребтине - пыль так и брызнула в разные стороны.
- Нафиг мне твой зуб, ты, малахольный? - откашлял недовольные слова. - Я што, стоматолог или маньяк - грёбанный абориген, коллекционирующий жевательные приборы? Ты меня с кем-то перепутал. Я...
И тут произошла разительная метаморфоза - старичок преобразился из кальцевой паляницы в смертельно опасное земноводное. Рука собралась в жилистый, перевитый венами, внушительный своей угловатостью и антикварностью кулачок и поднялся на уровень перекрестья наших взглядов.
- Должен же я хоть как-то - хотя бы морально - компенсировать исчезновение родимых денежных знаков, кровиночки моей?! - вышел на фальцет, злобно посвёркивая глазёнками и мелко тряся бородкой, словно стряхивая несуществующие крошки любимого педигрипала.
- Это как ты собираешься компенсировать? - уточнил я подозрительно.
- А щас мои ребяточки повяжут тебя, и станут колесовать, четвертовать, распинать, дыбовать, быковать - ну и так далее по списку. А потом то, что останется, склеивать, стягивать, сшивать и сматывать, - нежно окинул мою фигуру пристрастно - извращенческим взглядом. - Будешь ты у меня, парниша, заместо пазлов.
Я опешил от подобной наглости. И тоскливо икнул, глядя на оледеневший профиль Бурого. Не отвертеться от роли подопытного кролика - зайчика. Ну, прямо тебе новогодний утренник!
- А если я не хочу? - голос предательски дрогнул.
- Что ты, - старикашка удручённо покачал головой на мою непонятливость, - уже всё решено. Ты не переживай, - продолжил заботливо, - будет о-о-очень больно, - морщинки лучисто разбежались в милой улыбке. - Ребятушечки, крутите его, - махнул в мою сторону. - Остальные свободны. Дролу привет, пусть не пукает от моих денег...
От стен отлипли бландовские гвардейцы с явным намерением затолкать меня в свои цепкие лапы.
К чести Бурого, надо сказать, он не до конца испугался, не захотел так просто отдавать меня, а, набычившись, сделал руками какие-то пасы, отчего его дюли поспешно сгруппировались вокруг меня. Наступила зловещая пауза, после которой как правило начинаются молодецкие забавы, выдёргивание чубов и разрывание гимнастёрок на груди.
Неожиданно вклинился неприятный, дребезжащий звук. Это мне напомнило один эпизод: во время трансляции по радио Вивальди "Времён года", сосед, дядя Гриша совершенно немузыкально подпевал: "Неси меня, олень..." и подыгрывал крышками алюминиевых кастрюль. Так сказать, кухонная версия нетленной классики с наложением левого текста и добавлением ударных инструментов. А что? Неожиданно и... громко.
- Хи - хи - хи, хи - хи - хи, эхм, - захлебнулся наконец-то Бланд. - Развеселили старика, развеселили. Что ж, за это, пожалуй, помимо Рика я заберу с собой и всех остальных... Хи - хи - хи, хи - хи - хи... Заместо запасных деталей к пазлам. Некоторые ведь эпизоды приходят в негодность. Правильно? - выбелил крепенькие зубы между губ. - А Дрол пусть не серчает - я ему в два раза больше дровишек подкину...
- Ах ты ж, сморчок! - воскликнул я. А и то: злость такая во мне поднималась, стягивала, умывала, что впору было жечь всё вокруг одним взглядом. - Выискался вершитель судеб! Вначале по большому сходить безболезненно смоги да зубы хорошенько почисть, а после уж в соседские рты да... и так далее заглядывай.
- Будет! - грозно рыкнул Бланд. И сразу стало ясно, кто в курятнике петух, и по ком плачет холодец. - Научите их уму-разуму! - это своим молодцам, которые слажено провели некие манипуляции, вследствие которых на нас стали смотреть чёрные дула очень неприятных штучек.
- Вот же ж, - Бурый болезненно сморщился. - Я предупреждал, что в этом ресторане подают только клиентов, - поцыкал расстроено. - С гарниром и без.
- Вы меня совсем утомили, - между тем продолжал Бланд. - Кто дёрнется, может сразу расстаться с мыслями об отпуске в моих казематах. Заодно распрощаться с головой и прочими, причитающимися ей конечностями. По-хорошему собирайте шаловливые ручки в тревожные чемоданы и настраивайтесь на лирический лад...
Я не дал ему договорить. Таяли надежды нашего освобождения, идеи, одна фантастичней другой, начиная от внезапного вламывания техасских рейнджеров, пресловутого Бэтмена или неожиданного появления обнажённой Фиалки, отвлекающей на себя внимание, а после самоотверженно жертвующей телом и девственностью ради нашего спасения - до незаметного и оттого более эффектного - прихода местного ревизора, сопровождаемого запахом серы - и прочей атрибутикой данного контрольного органа. В итоге мои воображаемые метания вылились в дикий индейский клич и невероятный прыжок сквозь охраняющие меня светло-серые редуты.
В мгновение ока я оказался возле Бланда и нежно, со смачным звуком возложил тяжёлую длань на пенсионное чело. И... был пока жив.
Оглянулся... Похоже, самым возбуждённым в нашей компании оказался я. И уже догоняли меня по этому состоянию дюли Бурого, и он сам, только сейчас начинающие осознавать мою выходку.
- Эй! - обратился к застывшим с оружием дюлям. - Не вздумайте привести в действие свои пукалки! Откручу этому безобидному дяденьке голову - где вы потом такую доброжелательную найдёте?
Орлиным взглядом окинул ряды неприятеля. Не шелохнулись. А у самого сердце в районе кадыка, а вспотевшие ладони можно выкручивать и поить верблюда. Да, на тяжёлую стезю подбил меня долбанный Спонсор, туда ему в качель, детской лопаткой по сопатке и ведёрком для порядка.
- Очнись, дедуля, - обратился к, как ни странно, расслабленному Бланду, - что, стул протекает? Сам виноват: какое блюдо приготовил, таким и ходи под себя.
Кожистые закрылки приподнялись, и на меня глянули незамутнённые очи совести, на меня, Ирода, поправшего возраст. Не хватало родниковой слезинки в уголке глаза и повеявшей перспективой ближайшего инфаркта.
- Ты чё, дедуля, - взвыл расстроено, ты же первый хотел вскрыть меня без анестезии и проверить длину двенадцатиперстной? А теперь коньки забрасываешь мне на плечи. Ты ещё за белыми тапочками сбегай! Чтоб меня виноватым сделали? Не, я так не играю, - и демонстративно сложил руки на груди.
- Ма-а-а-чи!!!
И этот бабий ультразвуковой визг издала глотка, ещё недавно жалостливо поджимавшая губы и выпускавшая свой раздвоенный, нервно-лживый язык на разведку! Вот и верь после этого лицедеям.
Дальше всё происходило быстро, непонятно и скомкано. Могучая кувалда врезала в правый бок, другая влепила в левое бедро, в итоге меня подбросило. В какой-то момент показалось, что ноги произвели рокировку с головой, и крепкий пол оставил свой след на макушке. На время я выбыл из состояния наблюдателя реальности. Потом опять же меня изрядно побросало, поносило, причём я сам ничего с этим поделать не мог, кроме как удивляться собственной летучести и вообще задаткам к левитации.
Наконец-то шум и гам прекратились, мелькающие кадры тоже притормозили, словно кто-то нажал паузу. Но к сожалению вместо оной была всего лишь стена.
Не в силах определиться, что же всё-таки у меня болит сильнее, я вывернул разрыхлённый нос из твёрдой поверхности - даже сама мысль о том, чтобы дотронуться до него и оценить размеры, приводила в действие такие болевые сторожевые импульсы, что я мог лишь отползать от собственной руки. Из глаз нещадно лились слёзы.