— Но почему, этой ночью…

— О-о-о! — закатила глаза Сирена. — Ты что дура или прикидываешься? Ты до сих пор не поняла, что ты любишь этого… как его там, в общем, неважно…

— Я не люблю его, я его ненавижу, от него одни неприятности! — воскликнула вновь разрыдавшись. — Он вечно меня прибить хочет!

— Потому и хочет, что с чувствами не может справиться, — устало произнесла женщина, потерев виски, — неужели ты действительно думаешь, что белого вампира так легко соблазнить? Разорвала кофточку, показала прелести, поцеловала и он в ауте?

— Вы все видели, но не вмешались, — убито произнесла Лима, ее нижняя губа затряслась от обиды.

— Во-первых, ты сама на беднягу набросилась, так что он офигел малек, во-вторых, я не имею права вмешиваться в ваши отношения и, в-третьих, снимать мужика с бабы неудобно как-то.

Олимпиада заорала и набросилась на преподавательницу, усердно посыпая ее ударами.

— Чего ты на меня-то злишься? Я, что ли виновата, что ты его любишь? — возмутилась Сирена, ни капельники не обращая внимания на смешные попытки ее побить.

— Я не люблю его! Не люблю! — кричала Олимпиада и продолжала размахивать кулаками, но с меньшим задором.

— Кто ж спорит? Я тоже не Джульетта.

— Тебе не понять!

— Где мне понимать замужней-то женщине?

Лима притормозила и удивленно уставилась на воительницу.

— Ты же говорила, что не помнишь своего прошлого?

— Не помню, я догадалась, — отвернулась. — Знаешь каково, когда осознаешь, что у тебя где-то есть семья, дети, муж, но которых ты не можешь вспомнить.

— Но почему ты так уверена, что у тебя есть муж и дети?

— Меня как-то осматривал врач, на моей руке оказалась лента брака, что означает я замужем, а еще… я рожала и не один раз, значит, у меня есть дети. Меня это новость шокировала.

— Поэтому амазонки к тебе не придирались?

— Да, шаманка сразу почувствовала мужчину рядом со мной, но пожелала пристроить ко мне кого-то из своих, у нее ничего не получилось. Понимаешь, я помню его руки, я не вижу его лица, но сердце болит от воспоминаний. Я любила и от этого еще хуже. Ни один мужчина не сможет мне его заменить и, конечно, мне тяжело тебя понять, когда твоя половинка так близка, а ты добровольно готова отказаться от нее. Как глупый ребенок не хочешь понимать, что истинная любовь не бывает безответной, значит, он тоже любит…

— Я не могу, — села на корточки Лима, — это сложно. Просто я не верю им, никому, все они предают рано или поздно. Все они мерзавцы.

Сирена села рядом и глубоко вздохнула.

— Нельзя так думать, это плохо. Мысли материальны, запомни это раз и навсегда. Нас создали всего лишь словом, и представь, насколько сильна, может быть обычная мысль. Может, твоя ненависть таится глубже, чем может показаться. Скажи мне, Крик, кто тебя так сильно обидел?

Олимпиада подняла полные муки глаза и впервые не отвела их от страшного взгляда воительницы.

— Все. Всю жизнь меня обижали мужчины. В школе издевались одноклассники и мальчики из параллельных классов, старшеклассники. Для них я была предметом насмешек. Им было весело от того, как я плачу. Им было все равно, что чувствую я, как больно мне. Мой отец ушел к другой женщине, я никогда не забуду его слова, которые он бросил маме: «Мне не нужны твои дети, она нарожает мне лучше! А Илья уйдет со мной сам!» Брат предатель, ему было все равно, сколько мать пролила слез из-за него, он просто ушел вместе с этим… — отвернулась.

— Крик, — обняла ее за голову Сирена, — свет почти принял тебя, но… ты должна научиться прощать, чтобы тебе не сделали, это мелочь. Радуйся каждому дню, как бы тяжел он не был. Ненависть не принесет ни счастья, ни радости, она только разъедает душу. Я могу учить тебя сражаться и выживать, но прощать ты должна научиться сама. Я салдофон, струна души для меня слишком тонка, но я стараюсь, как могу, своим примером показывая, что есть иной путь. Я прощала врагов, когда другие тихо ненавидели. Прощала темнейших существ лишь за крупицу света, что остался в них. Прощала предателей, несмотря на всю гнусность их поступков. Я люблю свет, потому что он меня создал такой, какая есть и я прощаю его за все недостатки, которые видят в нем другие. Я счастлива за каждый отпущенный мне день. Я хорошо понимаю, что есть другая сила, которая отравляет истину. Поэтому я не верю ей, и ты не верь, слушай свое сердце. Забудь и прости, и тебе станет намного легче жить, и превращение пройдет безболезненно.

— Если бы все было так просто, — вздохнула горько Лима.

— Анализела не просто так выбрала тебя, ты сможешь справиться со всем и то, что спотыкаешься вначале, нормально. Каждый допускает ошибки и лишь немногие умеют учиться на чужих, не наступает на одни и те же грабли. Если хочешь, чтобы изменился мир, измени сначала себя.

— Где-то я это уже слышала, — улыбнулась уголком рта Лима.

— Ага, а ты думала я не пользуюсь чужими изречениями? Давай, вставай у нас много работы, пожалеешь себе позже, хотя я тебе не советую. Лучше помучай себя хорошенько, в тренировки с башкой уйди — очень помогает, проверено.

— Спасибо.

— За что? — изумилась воительница.

— За то, так ярко горите.

Лима встала и пошла в лес, чтобы переодеться. Сирена хмыкнула и повернулась к желтоглазику.

— Чего вылупился?… А-а-а, брось все нормально! — смахнула хрусталик слезы. — Надо найти Иля, а то опять бунтаренок убежал.

После того как Лима вернулась из лесу, Сирена привела ее на местный рынок, как всегда, не сказав названия мира. Шумное, многолюдное и многотоварное место, где все продается и все покупается. Разграничений на палатки пищевое и вещевое не было. «Ароматную» козу могли продавать рядом с дорогими духами. Лима удивлено вертела головой, рассматривая причудливых птиц в клетках либо ткани со всевозможных миров. Но Сирена шла целенаправленно. Она приблизилась к лотку с фруктами и скупила, чуть ли не весь голубой фрукт. Олимпиада знала его, Заранда. Эти фрукты привозили прямиком из миров белых вампиров. Воительница упоминала, что ее-то нужно скупать всю, что она и сделала. Стоило растение до смешного мало.

— А почему она такая дешевая? — спросила Лима, когда они отошли от прилавка с удивленным продавцом.

— Да потому, что местные не знают ее истинной ценности, — отвечала воительница. — Они проводят товарообмен с белыми вампирами. Люди ее просто едят, ведь фрукт вкусный, хоть и экзотический.

— А это правда, что низшие миры не имеют сообщений с высшими и средними мирами?

— Сообщения-то есть, но ты не забывай про охотников, что стоят на страже. Их можно винить в чем угодно, во всех смертных грехах, но то, что они хорошо следят за границей миров, тут уж не придерешься. Достаточно одного охотника, чтобы стоял возле портала, находящимися в средних и высших мирах. Высших, вообще, мало миров, потому что немногие достигают действительно высокого уровня развития. А охотников, что собак нерезаных. Я вот, например, знаю двух командиров, Ориса и Карглоса, но это же не предел. Они самые известные благодаря братьям-терминаторам, что у них служат. Есть еще двое в другом секторе командиров, туда я даже не заходила — ариант, уж не знаю его имени и вроде бы темный эльф, ну и так далее. Их много и все они следят за границей, чтобы высшие не передавали технологии средним и низшим, кабы те ненароком себя не грохнули. Поэтому люди этого мира еще не разгадали всех свойств Заранды. Знание, как и технологии нельзя передавать.

— А как же мы путешествуем?

— Мы путешествуем тайно. Мы проходим сквозь пространство не через портал, а через шары, что делают дыры в границе миров. Так что, считай, что мы злостные нарушители.

Через час они телепортировались. Лиме не хотелось вспоминать события прошедшей ночи, но вне зависимости от ее желания мысли все равно возвращались. Ее просьба забрать страсть к мужчинам стала ловушкой для нее. А ведь старик действительно предупреждал девушку. Как только она встретит того единственного, страсть вернется с чудовищной силой. Так оно и случилось. Мало того, что Олимпиада не сопротивлялась, так еще и сама набросилась на мужчину. От воспоминания становилось противно. Стыдно, больно и противно. С содроганием в душе Лима возвращалась к ночи. Она получала удовольствие в его объятиях и стонала от жарких прикосновений вампира. Его укусы больше не приносили с собой боли. Непроизвольно девушка дотронулась до шеи. Именно туда прогрузились зубы вампира, а она выгнулась дугой от наслаждения, впившись когтями в его плечи. Лиму передернуло.