Стрелки часов отсчитывали минуты, часы. Время было за полночь, а видимость не улучшалась. С командного пункта командующего флотом крейсер получил указание: принять все меры к встрече с тральщиками и обеспечению входа в базу…

Приближалось утро. Крейсер и тральщики продолжали кружиться в районе намеченного места встречи. В 7 часов 30 минут видимость улучшилась, и "Коминтерн" после семичасового маневрирования наконец встретился с кораблями обеспечения. Крейсер лег в кильватер тральщикам»[58].

В Севастопольскую бухту крейсер вошел лишь в 10 ч 37 мин.

13 января 1942 г. эсминец «Бойкий» вышел из Новороссийска в Поти. «На военном фарватере Новороссийской военно-морской базы он столкнулся с транспортом и, получив повреждения, вернулся в Новороссийск»[59].

Из-за мин были существенно ограничены возможности обстрела вражеских береговых объектов. Вот характерный пример. 3 декабря 1941 г. в 20 ч 07 мин крейсер «Красный Кавказ» в сопровождении тральщиков ТЩ-25 и ТЩ-26 вышел из Северной бухты в район Балаклавы и, «маневрируя между берегом и внутренней кромкой минного заграждения, с 21 ч 33 мин до 21 ч 43 мин обстреливал дер. Черкез-Кермен. Выпущено 20 снарядов. ТЩ-25 обстрелял высоту 471,7, выпустив 30 снарядов, и ТЩ-21 выпустил 60 снарядов по высоте 566,2. Стрельбы велись по площадям»[60]. Не позавидуешь командиру крейсера, маневрирующему ночью между Сциллой и Харибдой.

Невозможно перечислить все бедствия из-за преступного приказа Кузнецова о постановке минных заграждений у черноморских портов.

Будучи опытным моряком, Филипп Сергеевич прекрасно понимал, какой вред наносят эти минные поля. Вытралить свои мины полностью в ходе боевых действий Черноморский флот физически не мог, я уж не говорю о том, какой вой подняли бы в Москве Кузнецовы и Исаковы. Тогда Октябрьский пошел на тактическую хитрость и обозвал траление собственных мин «расширением фарватера». Вроде бы чисто техническое мероприятие, можно и в Москву не докладывать.

В течение многих недель суда ОВР главной базы тралили собственные минные заграждения. Цитирую «Хронику…»: «Минный заградитель "Дооб", шесть тральщиков-катеров, четыре сторожевых катера и шхуна "Курортник" (ОВР ГБ) в течение дня производили тральные работы по очистке и расширению ФВК № 3 ГБ. На кромках фарватера затралено и уничтожено восемь наших мин»[61].

Замечу, тральные работы шли под воздействием германской артиллерии и авиации, и серьезно расширить фарватер у Севастополя не удалось. Собственные минные заграждения удалось окончательно вытралить лишь в начале 1950-х годов.

В книге Р.Ф. Октябрьской «Штормовые годы» говорится: «Адмирал Ф.С. Октябрьский писал позднее: "Мне казалось — и в те дни, и впоследствии — что это тоже давление прошлого, как и постановка оборонительных минных заграждений в районе главной базы".

Да, взгляды на постановку оборонительных минных полей командующего флотом и наркома ВМФ Кузнецова расходились. Ф.С. Октябрьский впоследствии писал "Зачем нужно было с первых дней войны ставить минные заграждения? Против кого их ставили? Ведь противник-то сухопутный, он на море имеет главным образом авиацию да торпедные катера, которым мины — не помеха. Вот, несмотря на то что мины будут больше мешать нам, чем противнику, заставили нас ставить мины, на которых больше погибло своих кораблей, чем противника, У нас одних эсминцев погибло на своих минах три: "Дзержинский", "Смышленый", "Совершенный"»[62].

Я не думаю, что эти высказывания являются «остроумием на лестнице». Нелепость минных постановок очевидна. Но тут возникает естественный вопрос: почему Филипп Сергеевич, получив приказ Кузнецова, не обратился лично к Сталину: «Кузнецов говорит о вторжении итальянского флота и германских подводных лодок в Черное море, но никаких конкретных фактов не приводит. По имеющимся в штабе Черноморского флота данным никаких итальянских и германских судов нет ни в Черном море, ни в Проливах. Прохождение вражеских судов через Проливы к нашим военно-морским базам займет несколько дней. За это время можно десять раз поставить любые минных заграждения. Считаю постановку заграждений преждевременной».

Спору нет, у вождя хватало головной боли с положением сухопутных войск, но уверен, что телеграмма от Октябрьского была бы им рассмотрена

Обращаясь к Сталину, Октябрьский мог бы достичь сразу трех целей — изменить ход войны на Черном море, свалить своего недруга и, возможно, уменьшить потери от своих мин на Балтике и в Тихом океане. На Балтике немцы и финны неоднократно использовали советские минные заграждения против нас же. А непродуманная постановка с 12 по 30 июля 1941 г. 9105 мин и минных защитников у Владивостока и еще трех военно-морских баз Приморья привела к гибели подводных лодок М-49 и М-63 и не менее десяти других судов. И это у невоевавшего флота.

ГЛАВА 8. КАК МАНШТЕЙН ВЗЯЛ КРЫМ

21 августа 1941 г., на 61-й день войны, Адольф Гитлер подписал директиву № 441412/41, которая фактически должна была стать для верховного командования сухопутных войск планом ведения русской кампании. Там говорилось: «Предложение главного командования сухопутных войск от 18 августа о продолжении операции на Востоке расходится с моими планами. Я приказываю следующее:

Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа…

Захват Крымского полуострова имеет первостепенное значение для обеспечения подвоза нефти из Румынии. Всеми средствами, вплоть до ввода в бой моторизованных соединений, необходимо стремиться к быстрому форсированию Днепра и наступлению наших войск на Крым, прежде чем противнику удастся подтянуть свежие силы»[63].

17 августа Военный совет Черноморского флота получил из Москвы от наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова сообщение: «По агентурным данным, немцы готовят десант в Крым из румынских и болгарских портов, и десант будет поддержан авиацией, действующей из района Николаева»[64].

А вот последующие разведсводки: «18 августа — десант противника в составе 12 транспортов направляется для высадки в районе Одессы или Скадовска. 21 августа — в дельте Дуная противник пытается концентрировать транспорта для высадки десанта. 22 августа — корабли противника, по-видимому, готовятся к десантной операции на северо-западном побережье Черного моря. 29 августа — десантную операцию на Батуми планируется провести в первых числах октября. 3 сентября — усилено форсируется строительство в Варне десантных барж. Десантная операция на Батуми планируется на первые числа октября. 5 сентября — предполагается десант на Одессу. 7 сентября — подготовка к десанту в Варне продолжается. Немцы и болгары попытаются предпринять наступление с моря и воздуха против Одессы или Крыма. 9 сентября — подтверждаются данные о возможной высадке десанта на северо-западный берег Черного моря из Варны или устья Дуная. 9 сентября — в Болгарии находятся четыре пехотных и две моторизованные немецкие дивизии, из них две пехотных предназначены для десантной операции. На побережье от Бургаса до Дуная для десанта сосредоточено до 150 различных судов и барж. Предполагается десантная операция против Одессы или Турции. 12 сентября — в ближайшие несколько дней предполагается высадка десанта в районе Одессы. 14 сентября — готовится удар по Батуми. 27 сентября — по данным англичан в Болгарии и Румынии сосредоточены крупные воздушно-десантные силы. Сосредоточение крупных сил германских войск на Перекопском направлении призваны отвлечь силы Крымской армии к перешейку и обеспечить высадку воздушных десантов в центральной и южной частях Крыма (!). 9 октября (утренняя) — в портах Болгарии и устье Дуная сосредоточено большое количество транспортов, предположительно предназначенных для высадки десанта в северо-западном районе Черного моря. 9 октября (вечерняя) — главный удар будет нанесен через Перекоп. 14 октября — по сведениям, требующим уточнения, известно, что готовящийся десант должен высадиться восточнее Крымского полуострова. 23 октября — в Варне стоят восемнадцать судов, готовые к десанту»[65].