Когда инкуб отнял руку, лорд директор некоторое время еще стоял, закрыв глаза и не двигаясь, затем прозвучало его глухое:

– Эна эрда.

И он распахнул ярко-синие глаза. А потом медленно и неотвратимо их заполнила тьма… Я наклонилась, подняла упавший стакан, вновь налила воды и залпом все выпила. Заметивший мою реакцию инкуб, весело спросил:

– Впервые видите передачу информации между членами нашего ордена?

Кивнув, я добавила:

– И язык, на котором вы общаетесь, тоже слышу впервые.

Бессмертный понимающе улыбнулся, я улыбнулась в ответ, хотя старалась сдержаться. Инкубы есть инкубы. И тут вдруг вспомнились мне те два слова, которые я не знала, вопрос Эллохара, который тогда меня впервые увидел и кинжалами бросался, «Кьехаата?» и ответ магистра «Агхеэра».

– Простите, – бросив взгляд на Риана, поняла, что он в данный момент видит что-то далекое от реальности и все же решилась, – а вы не знаете, как переводится слово «Кьехаата»?

Инкуб удивленно вскинул бровь, но честно перевел:

– Любовница.

Ну теперь я точно знала, что тогда Эллохар спросил!

– А «Агхеэра»? – и дыхание задержала, в ожидании ответа. Очередная умопомрачительная улыбка инкуба и ответ:

– Любимая.

Я улыбнулась. Не инкубу, нет, я с улыбкой смотрела на лорда Риана Тьера, и едва взгляд его стал осмысленным, тихо сказала:

– Люблю тебя.

Некоторое недоумение на лице магистра, а я добавила:

– Сильно-сильно.

– Ррродная? – Риан явно не понимал моего поведения.

Инкуб, возможно, понимал, но я на него даже не смотрела, впрочем, лорд директор тоже.

– И мое безоговорочное «да» на все твои вопросы и предложения, – сдалась я на милость победителя, после чего налив воды в стакан, отнесла его магистру.

– Ты меня пугаешь, – признался Риан, забирая способ пробуждения леди Митас из моих рук.

– А ты меня восхищаешь, – прошептала я, и, приподнявшись на носочках, нежно поцеловала.

Нежно, но быстро, после чего развернулась и направилась к выходу, бросив на ходу магистру:

– Я на лекцию, – а инкубу, – всего вам темного.

– И вам кошмарного, – отозвался Бессмертный.

Риан ничего не сказал, видимо все еще приходил в себя.

Темная аудитория в подземелье, в лаборатории по Смертельным Проклятиям. Тишина такая, что слышно как дышит сидящая рядом со мной Янка – мы все перерисовываем с доски схему проклятия «Дыхание Смерти». И вдруг, в этом абсолютном безмолвии восторженный вопль:

– Нет, ну ты это видела?!

Лаборанты разом издали тяжелый вздох, адепты четвертого курса в очередной раз посмотрели на восторженного Тесме, на меня, и вновь вернулись к работе.

– Книгу не отдам, – в очередной раз напоминаю на всякий случай.

Магистр недовольно засопел, вновь погружаясь в изучение древних рун, чтобы спустя минут десять всего, вновь заорать:

– Нет, Риате, ну ты это видела?!

Видела, конечно, я над ней две ночи просидела, большинство рун с указанием их точного значения переписала в тетрадь, просто чтобы не только на свою память полагаться, а вот ту часть, что имела графическое сходство со схематическим изображением проклятий, не просто перерисовала – разобрала на составляющие.

Я бы и третью ночь просидела над ней, но Риан пригрозил спалить к Бездне, если я буду продолжать не высыпаться.

– Это… это… – Тесме подскочил, и убежал.

Вернулся вскоре, со своим запрещенным для нас талмудом, и вскоре четвертый курс Академии Проклятий был им совершенно забыт.

– Эм, – лорд Нуэр, старший лаборант кафедры, уже достаточно хорошо знал магистра, чтобы осознать – в дальнейшем ходе лекции он участвовать не будет, – записываем следующее проклятие, адепты.

Доска была вытерта, в наших тетрадях под схемой подведена черта, и мы приступили к изучению второго проклятия за лекцию.

– Проклятие седьмого уровня «Свет», – продиктовал Нуэр.

Мы послушно записали, хотя название откровенно удивило.

– Проклятие слепоты, – продолжил старший лаборант. – Непременное условие наложения – абсолютная тьма. Нарушение

данного условия приводит к необратимым последствиям для проклинающего – абсолютный откат.

Это было неожиданно – абсолютный откат давали всего пару десятков проклятий, обычно относящихся к девятому уровню.

– Особенность – не оставляет следов в воде, однако хрусталик зрачка в первые три часа хранит информацию. Запоминаем схему.

Лорд начал уверенно вычерчивать символы вливания энергетического потока, после перешел непосредственно к схеме кристаллов, мы молча переписывали и перечерчивали. И так до конца занятия, а едва лекция завершилась, раздался встревоженный глас Тесме:

– Риате, задержись.

Янка, собирающая тетради, искоса на меня взглянула, но промолчала. Дакене и вовсе прошла, демонстративно задев мое плечо, зато наш полуорк не стал отмалчиваться и спросил напрямую:

– Дэя, что это за книга такая?

– Юрао при обыске дома одной нечисти отыскал, – не моргнув, соврала я.

– Госпожа частный следователь, – издевательски протянула Ригра, которая все же не ушла, – как же, как же.

Вступилась за меня неожиданно Яна:

– В «ДэЮре», кстати, требуется секретарь, я расчет на прошлой неделе получила, так что иди, Дакене, потрудись, хоть раз в жизни.

И вот уж никак я не ожидала, что Ригра с каким-то затаенным ожиданием на меня посмотрит. Но, по сути, в предложении Тимянны что-то было.

– У нас за набор персонала Юрао отвечает, – честно призналась я. – Однако за последнее время от нас по личным причинам, а именно – «влюбилась в другого», ушла одна секретарь, – я укоризненно посмотрела на Яну, – и скорее всего Риайя тоже вскоре уйдет, по причине: «Мне нужно срочно готовиться к свадьбе!».

Тимянна загадочно улыбнулась и вопросила:

– Окено?

Я, естественно промолчала, потому как не имею никакого права делиться подробностями чужой личной жизни. Но Янка, как выяснилось, обо всем догадывалась:

– Ри всегда его записки сначала рвала, а потом трепетно склеивала и много раз перечитывала. Рада за них.

А я опять же скромно улыбаюсь.

– Риате! – оклик Тесме заставил всех поторопиться.

Когда я подошла к магистру, адепты уже покинули аудиторию, а лаборанты в темно-бардовых мантиях оставались ровно до рыка Тесме:

– Вон!

Рык напугал не только меня, лорд Нуэр вовсе застыл, остальные пороняли, что в руках держали.

– Вон я сказал! – повторно заорал Тесме.

У меня появилось желание сбежать вместе со всеми, но пришлось стоять, слыша, как торопливо покидают подземную аудиторию потрясенные событиями лаборанты. Дальше было веселее:

– Дара!

Воздух над нами замерцал, сама возрожденный дух смерти появилась спустя минуту, и выглядела не лучшим образом – боевая трансформация у нее жуткая.

– Не пугайся, просто в ином состоянии усиление защитных чар академии невозможно, – это было мне, а затем вопрос к магистру: – Я вас слушаю.

Неожиданно для нас обеих, Тесме сгорбился, как-то постарел разом и мы услышали невероятный, по сути, вопрос:

– Дара, сколько раз за прошедший месяц я… покидал Академию Проклятий?

Возрожденная закрыла глаза, вспыхнула красно-фиолетовым сиянием и зависла в воздухе. Через несколько долгих минут, безэмоционально произнесла:

– Восемь раз.

С глухим стоном Тесме закрыл лицо руками и произнес:

– Я помню только семь!

Мы в полнейшем изумлении смотрели на магистра, а Тесме развернул книгу, пододвинул ближе к нам и указал на запись, сделанную на полях. Запись, сделанную его рукой! Почерк Тесме не узнать было невозможно! И чернила… чернила были нечеткими, размытыми, то есть пометка была создана не ранее месяца.

– Во имя Бездны! – пробормотала Дара. – Я к господину!

Она исчезла. А мы остались, я и растерянный, раздавленный осознанием магистр Тесме.

– Я был уверен, что вижу эту книгу впервые, – пробормотал преподаватель. – И какое же это было открытие – руны! Древние! Я искал достойный сборник лет двадцать, с тех пор как на войне столкнулся с руническим символом… И сегодня ты приносишь мне