Когда стало темнеть, в садке у Смагина уже трепыхалось с десяток пригожих, один к одному, полукилограммовых подлещиков

Михаил Яковлевич отправил в садок еще одного сопливого и с легким сожалением подумал о том, что некому будет похвастаться добычей. А лживые ахи Утохина не пощекочут самолюбия. У него служба такая — доставлять удовольствие сановным гостям.

Клев был прекрасным, и Смагин решил ловить до тех пор, пока будет виден поплавок.

Он сменил червя, закрепил удилище на рогульках и поднялся по крутому песчаному обрыву наверх. Там, среди высоких сосен, стоял уютный шалаш. Рядом — очаг из огнеупорного кирпича.

Здесь можно было переждать дождь и без особых хлопот приготовить уху.

Смагин достал из шалаша плетеную корзину с едой. Постелил на траве пеструю салфетку. Вид бутербродов с икрой и осетриной и бутылки коньяка привел его в состояние радостного возбуждения. Смагин сразу почувствовал, что очень голоден: «Вот что значит посидеть пару часов на свежем воздухе с удочкой», — подумал он и с удовольствием выпил ароматной обжигающей жидкости.

В кармане штормовки заверещал сотовый телефон. Охранник Николай интересовался самочувствием шефа.

— Рыбалка что надо! — похвастался Михаил Яковлевич. — Останусь еще на пару часиков. А ты можешь дрыхнуть.

Он выпил еще полстакана коньяку и налил из термоса кофе.

«А сахару Людмила пожалела! — подумал Смагин о жене, сделав новый глоток. — Бережет меня от склероза!»

Он выпил кофе, убрал в корзину термос, бутылку, в которой остался» совсем немного коньяку. И вдруг почувствовал, что нестерпимо хочет спать. «Все лесной воздух. Озон. Кислородное голодание…»

Смагин блаженно улыбнулся и, положив голову на корзинку, уснул.

…Фризе подождал минут десять. Для верности. И вышел из зарослей,

Прежде всего он обернул руку платком и достал из куртки Смагина сотовый телефон и «кольт». Забросил их на середину реки. Через полчаса они уйдут в мягкое торфяное дно не меньше чем на полметра.

Потом Владимир перетащил сладко похрапывающего директора в лодку и отчалил…

…Смагин проснулся от дикой боли в затылке. Мелькнула мысль о том, что стоит открыть глаза, и голова просто взорвется. Он долго лежал и не поднимая век, прислушиваясь к ноющей боли.

Пахнуло дымком от костра. Где-то совсем рядом покрякивали утки. И тут же Смагин услышал всплеск, характерный звук бьющейся на земли большой рыбины.

Он приоткрыл глаза. Было раннее утро. Высокий мужчина в брезентовой штормовке засовывал в садок здоровенную красноперку. Михаилу Яковлевичу ни разу в жизни не удавалось вытянуть такую красавицу.

«Да ведь в этих местах красноперок нет!» — подумал директор.

Мужчина, почувствовав взгляд, обернулся:

— Проснулись?

Он аккуратно положил удилище на траву и сел на складной стульчик рядом с директором департамента.

Мужчине было лет тридцать, а может, и сорок. Удлиненное, с правильными чертами запоминающееся лицо. Тонкий, с легкой горбинкой нос, спокойный взгляд светлых холодных глаз. Михаилу Яковлевичу показалось, что глаза у незнакомца бездонные — в них не отражались даже отблески костра, потрескивающего рядом.

Несмотря на брезентовую рыбацкую штормовку и высокие резиновые сапога, мужчина выглядел здесь, на берегу, чужим, лишним. Он совсем не был похож на рыбака, хотя и выловил минуту назад чудо-красноперку.

— Со мной что-то случилось? — спросил Михаил Яковлевич и только сейчас обнаружил, что завернут в мягкий шерстяной плед. И самое главное — что речка перед ним узкая, стремительная, а не широкая, плавная. А берега пологие и заросли густыми кустами ивняка.

— Вы, наверное, крепко уснули в своей лодке. — Высокий рыбак улыбнулся и показал на красную лодку, вытащенную на отмель. На этой лодке Смагин приплыл с базы к месту рыбалки.

— А что это за место?

— Река Нерль. Километра четыре от Усолья.

— От Усолья?! — ужаснулся Смагин. — Как же это? Я ловил недалеко от Плещеева озера!

— На охотбазе?

— Да! Черт возьми!

— Далеко заплыли.

— Я спал в лодке?

Мужчина кивнул:

— Я удивился — ни удочек при вас, ни рыбы…

— Меня же давно хватились! Надо срочно позвонить. — Михаил Яковлевич сбросил плед, поднялся. Почувствовал легкое головокружение. — Что-то со мной непонятное. А где куртка?

— Это все, что на вас было! Хорошо, что ночь теплая. Я бы на вашем месте глотнул водки.

— У вас есть? — Смагин почувствовал озноб. Только не мог понять, то ли от холода, то ли от тревоги.

Мужчина достал из вещевого мешка бутылку «Московской», налил в пластмассовый стаканчик.

Как ни был расстроен Михаил Яковлевич, он с удовлетворением отметил на этикетке эмблему московского завод «Кристалл».

Водка помогла ему принять решение.

— Вы москвич?

— Да.

— На машине?

— «Жигуль» за кустами. Здесь до шоссе меньше километра и съезд к реке хороший.

— Не подкинете меня на базу? Я заплачу. — Смагин вспомнил, что в куртке были и деньги.

— О чем разговор! Какая плата? Я только соберу снасти… Возвращаться уже не буду.

Через полчаса Смагин подъезжал к базе. За всю дорогу они почти не разговаривали. Михаил Яковлевич мучительно пытался вспомнить, что произошло? А водитель не надоедал — видел, что бедолага расстроен. Только у ворот базы, когда встревоженный Утохин торопливо раскрывал ворота, а охранник Коля с криком: «Нашелся!» бежал навстречу машине от дома, Смагин протянул водителю руку и с чувством сказал:

— Спасибо! Я ваш вечный должник! Меня зовут Михаил Яковлевич Смагин.

— Владимир Фризе, — представился водитель «Жигулей».

— Ты знаешь точное значение слова «блеф»? — спросил Фризе у Пугачева, когда, накупавшись всласть на Москве-реке, они медленно брели по заросшему травой проселку к даче.

— Ну… Вот когда мы сидим за преферансом, а у меня на руках бросовая карта…

— Ладно, ладно! — Фризе рассмеялся. — Я, прежде чем спросить тебя, поставил сто к одному, что именно с этого ты и начнешь!

— И что же ты сам у себя выиграл?

— Лишнюю рюмку водки. Я сегодня утром заглянул в словарь. Блеф — по-английски обман.

— Эрудит!

— В словаре два значения. Первое, ты правильно изволил заметить, прием в игре в покер. А второе…

— Володя, ты чего разволновался? Думаешь, мы в прокуратуре так забурели, борясь с преступниками, что позабыли прописные истины?

— Нет, не думаю. Но так как я хочу предложить тебе поблефовать, то обязан напомнить второе значение этого слова: «Блеф — выдумка, обман из хвастовства или рассчитанный на запугивание».

— Кого ты хочешь запугать?

— Директора департамента по розыску родственников за границей.

— А, джип «Лендровер» с таинственным номером?

Владимир вытаращился на приятеля:

— Откуда ты знаешь?

— Не люблю, когда от меня пытаются что-то скрыть. Ты помнишь, когда я первый раз позвонил по телефону, меня послали куда подальше?

Фризе кивнул.

— Потом верный человек шепнул: джип из Корпуса охраны.

— А мне ты этого не сказал!

— Володька! В наших стенах? Ты слышал по телику заявление мэра? «У нас ведется тотальное прослушивание!» А я знаю побольше, чем он. И не перебивай меня!

В этот момент из кустов выскочили две собаки — огромная черная догиня и болонка. Догиня с лету боднула Фризе так, что он чуть не опрокинулся навзничь, а потом принялась прыгать вокруг, пытаясь лизнуть в лицо.

— Нюрка, хулиганка! — отбивался Владимир. — Что ж ты делаешь? Выпачкала, зараза.

Болонка в это время яростно облаивала Пугачева, пытаясь ухватить его за брюки.

— Так их, миленькие! Хватайте за лодыжки!

Роман Савельев, толстый, улыбающийся, шагал навстречу. Золотые цепочки на шее, голый живот, покрытый курчавыми седеющими волосами, и широченные бермуды с пальмами делали его похожим на дикаря.

«На ловца и зверь бежит, — с удовлетворением подумал Фризе. — Теперь, господин сыщик, забудьте про обиды и улыбайтесь пошире».