– Если там есть вода. Если нет, они отправятся дальше.

– Они не смогут ехать дальше.

– А вы думаете, я этого не знаю? – пробурчал Мюррей. – Еще до отъезда из Дарлингтона их лошади были едва живы.

Уинт пожал плечами.

– Я отправлю вестового в Додж-Сити, – сказал Мюррей. – Там должно быть уже известно – телеграфировал полковник или нет. Было бы неплохо, если бы они послали один-два эскадрона на север. Они могут также отправить воинский поезд из Санта-Фе, и тогда индейцы попадут в ловушку.

– Но полковник может подумать…

– Плевал я на то, что он подумает! – сказал Мюррей. – Я хочу покончить с этим делом.

– Ну хорошо, – ответил Уинт. – Хорошо.

И вот один из солдат отправился в Додж-Сити, а остальные опять поехали на север, по следу шайенов.

В Канзасе ранчо стали попадаться чаще, но когда ферма преграждала путь, широкий след индейцев делал петлю. Затем отряд достиг пустынного района, где не было ни души. Только два ковбоя маячили вдали.

Наконец лейтенант Фриленд подъехал к Мюррею и сказал:

– Лошади не смогут долго выдержать, сэр.

– Не смогут?

Фриленд не произнес больше ни слова. Но Мюррей и сам видел, что лошади загнаны и измучены, покрыты потом, все в мыле и дрожат даже на ходу.

Уже под вечер следопыт Джески, придержав коня, указал на струнку дыма вдали. Мюррей поднял руку, чтобы остановить отряд. Дым то разбивался на множество мелких струек, то опять сливался в одну.

– Конец следа, – тихо сказал Уинт.

И Мюррей заметил, что Уинт расстегнул кобуру револьвера. Солдаты сбились в кучу, хрипло дыша, наклонившись вперед. Их синие мундиры были покрыты серой и коричневой пылью, а лица за три дня обросли щетиной. Без слов они смотрели на дым. Мюррей медленно повел их вниз к реке, но заросли кустарника покрывали ее берега, и солдаты не дошли шагов сто до русла.

Уинт указал вверх по реке: на расстоянии примерно мили почва, постепенно повышаясь, образовала нечто вроде насыпи, и шайены, по всей вероятности, разбили лагерь именно здесь.

– Не нравятся мне эти кусты, – сказал Мюррей.

Лейтенанты Фриленд, Гатлоу и Ауслендер подъехали к капитанам. Они были в сильном возбуждении и кусали себе губы, чтобы не разразиться потоком слов. Им предстоял первый бой, и в своем воображении они уже представляли, как, вернувшись на восток, рассказывают увлекательные истории о настоящих сражениях с индейцами. Гатлоу, розовощекий рыжеватый юноша двадцати двух лет, был сыном постоянного жителя прерий, и ему не терпелось поведать обо всех этих событиях отцу, как мужчина мужчине. Ауслендер старался сохранить невозмутимость и достойный вид. А Фриленд неудержимо улыбался, словно мальчишка.

– Возвращайтесь на свое место и постройте людей, – мягко сказал Мюррей. Он казался очень утомленным, тер себе глаза и зевал. – Келли! – позвал он. – Эй, Келли!

Когда явился Келли, капитан устало кивнул ему, затем указал на реку:

– Сержант, возьмите следопыта и двух-трех солдат и прочешите кусты!

– Слушаю, сэр! – ответил Келли.

Мюррей и Уинт, сидя рядом, следили, как пятеро солдат, рассыпавшись по кустам, продвигались к реке. Солнце стояло уже низко, и длинные, плоские тени верховых скользили по колеблющейся траве. С севера подул свежий ветер, и полосы дыма потянулись в разные стороны.

Сержант Келли вышел из кустов и помахал руками.

– Все чисто! – крикнул он.

Мюррей повел своих солдат к реке. Кусты были полны птиц; они взвивались и кружились над головами запыленных кавалеристов. Бурая вода почти на фут покрывала песчаное дно, и, переезжая через реку, солдатам приходилось туго натягивать поводья, чтобы не дать лошадям пить. На другом берегу отряд, распустив знамя, выстроился колонной по четыре человека в ряд. Люди и тени слились в одно, и точно длинная змея поползла среди травы и низкорослых деревьев.

Солдаты ехали вверх по течению реки не спеша, давая отдых лошадям, и вскоре на вершине холма они увидели силуэты людей верхом на пони.

– Они увидели нас, – сказал Уинт.

Мюррей отдал приказ горнисту. Звуки трубы, чистые, как серебро, точно тонкие стрелы полетели в поздний розовый закатный свет. Лошади приободрились, и колонна перешла на рысь. Мюррей поднял руку и остановил отряд.

Отделившись от группы индейцев, находившейся на вершине холма, какой-то всадник плавно понесся вниз, к тому месту, где отряд перестраивался для атаки. Он сидел выпрямившись, руки были подняты над головой, длинные пряди волос развевались по ветру. Маленький пони бежал под ним легко, с какой-то дикой грацией. Солнце опустилось ниже, и внезапно склон холма погрузился в тень, а на его гребне еще покоился огненный шар. Индеец вынырнул из тени, и его лошадка остановилась. Все еще держа над головой руки, он подъехал к капитану Мюррею и остановился в двадцати шагах.

– Маленький Волк! – воскликнул Уинт.

Старый вождь медленно опустил руки. Улыбка на его лице, темном, как земля, была полна не то грусти, не то жалости. Обнаженный по пояс, безоружный, он сидел на лошади, олицетворяя собой спокойную мудрость веков. Точно два столетия ожесточенной, кровавой борьбы между индейскими племенами и белыми людьми нашли свое воплощение в этих двух стоящих друг против друга людях – капитане Мюррее в пропыленном синем мундире и старом полуобнаженном шайенском вожде.

Но единственным ощущением, которое испытывал Мюррей, был гнев, угрюмый гнев на самого себя, на Маленького Волка, на солдат и на все те действующие силы, которые принудили его к двухдневному жестокому преследованию.

– Спроси, что ему надо, – сказал Мюррей Стиву Джески.

Маленький Волк заговорил медленно, покачивая головой в такт словам. Было трудно поверить, что это дикарь, говорящий на языке нецивилизованного народа. Речь его казалась речью умудренного жизнью старика, говорящего с пылким юношей. Солдаты напряженно слушали, что он говорит, хотя не понимали ни слова.

– Он не хочет войны, – сказал Джески.

– Очень хорошо, – кивнул Мюррей. – Скажи ему, чтобы он привел сюда своих людей, и мы арестуем их. С ними будут хорошо обращаться. А завтра придут фургоны с продовольствием и одеждой.

– Он этого не хочет, – сказал Джески. – Они не вернутся, они поедут на север, и если надо будет, он поведет их через канадскую границу.

– Это бесполезно, – утомленно сказал Мюррей. – Скажи ему, что мы собираемся атаковать их и вернуть обратно его племя, хотя бы нам пришлось перебить всех его людей. Скажи, что завтра придут войска из Додж-Сити и еще солдаты приедут по железной дороге из Санта-Фе. Ни за что на свете не добраться ему до Канады или даже до Вайоминга.

Маленький Волк опять улыбнулся и протянул руку Мюррею, но тот не взял ее. Джески пробормотал:

– Он говорит, что будет делать то, что он должен, а вы делайте то, что вы должны. Иногда для людей лучше смерть, чем рабство.

Тогда Мюррей крикнул:

– Скажи ему, чтобы он убирался отсюда ко всем чертям, пока я не приказал пристрелить его!

Теперь уже весь склон холма погрузился в глубокую тень, и на гребне не было никого. Половина солнечного диска лежала на нем, как глазированный апельсин на торте.

Маленький Волк повернул свою лошадку и рысью поехал к погруженному в тень склону, но тут же вернулся, точно желал продолжить разговор с Мюрреем.

Мюррей дал волю своему бешенству и досаде. Он выхватил револьвер и выстрелил в вождя шайенов. Маленький Волк не шевельнулся. Не сводя глаз с дымящегося револьвера, Мюррей бросил Фриленду:

– Трубить атаку!

Маленький Волк повернул пони и ускакал. Звуки трубы резко разорвали тишину, и, гулко вторя им, застучали копыта, словно барабаны неведомого оркестра. Солдаты пустили коней во весь опор.

Уинт поднял руку, указывая на вершину холма, где внезапно, четко вырисовываясь на фоне пылающего неба, появилась длинная цепь всадников. Их было более восьмидесяти, все мужчины племени – глубокие старики, зрелые воины и почти мальчики.