— Ну… Бузы хлебнуть.

— Моя вера запрещай пить вино, — торжественно объявил коротышка и величественно опустился в хозяйское кресло. — Анна муслим…[24] мусульманин.

— Му-суль-манин? — переспросил Алларт.

— Да. Я правовэрный, воин Аллаха.

— Аллах… — повторил Алларт. — Первый раз слышу. Ладно, муслиман. Надеюсь, хоть от чая ты не откажешься?

Глава 10

ИНТЕРЛЮДИЯ 2

АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ. НАЧАЛО XXI ВЕКА

«Хвост» мы отцепили, как раз плюнуть.

Сели на тринадцатый троллейбус — только-то и делов. Классика в черном, как говорится. Не знаю, чему учат местных беспековцев, но уж такие элементарные вещи отслеживать положено.

В общем, мы слезли на Приморском бульваре и зарулили в круглосуточную кафешку. Подозреваю, что Сергеев приметил ее уже давно, да и я тоже не пропустил бы такое местечко. Открытая терраса, заплетенная диким виноградом… Сидишь себе, пьешь кофе, всех снаружи видно, а тебя нет.

Поэтому беспеки на «Волге» торжественно проехали мимо, даже не притормозили. За ними подкатили морячки — я как раз допил свой, с позволения сказать, эспрессо и собирался сниматься. Возможно, они пожаловали и не про нашу честь, но когда они встали на аварийках прямо за нашей остановкой, желание искушать судьбу у меня резко пропало. Впрочем, морячки тоже не дотошничали: вышли, покрутились и поехали дальше.

Мы с Сергеевым переглянулись. Это означало: можно.

План «операции» мы прикинули заранее. Я иду первым, занимаю позицию под мостиком и сижу там тихо. Минер вроде бы не стал возражать против того, чтобы я составил Николаю Ивановичу компанию, но кто его знает?

Поэтому я вышел из кафе и не торопясь пошел к мостику.

Спешить и вправду было некуда, так что я сделал круг через опустевший по осени парк, чтобы убедиться в отсутствии «хвостов». Какое там… Если за мной кто и следил, то в парк он за мной не сунулся. Где там затеряешься? В толпе? Но какая толпа в шесть утра, да еще в выходной день? Только пара местных дам удостоили меня полузаинтересованными взглядами, но их критериям я, похоже, не соответствовал.

Сюрприз меня ждал под мостиком.

Мостик этот весьма занятный. Вдоль набережной по возвышению идет дорожка, а другая дорожка выходит на берег, и чтобы по очередной лестнице, коих в этом городке предостаточно, не лазить, спуск к берегу сделали пологим. А над ним мостик, чтобы гуляющим вдоль набережной вниз не спускаться. Красивый такой мостик, горбатенький. Именно его я выбрал как место наблюдения и прикрытия. Но не только я. Аккурат на том месте, которое я наметил, сидел молодой человек и сердито поглядывал по сторонам.

Человечка этого я видел на корабле. Интересно, конечно, знать, как его сюда занесло, но это уже отдельный разговор. Мальчику здесь не место и не время. Значит, что? Правильно, надо принять определенные меры. Не слишком корректные, но на войне все средства хороши.

Когда я подкрался сзади, он даже не обернулся. Хуже, чем на учениях… Господи, неужели тут, на ридной Украине, они и вправду работать разучились? В общем, я огрел его рукояткой трофейного «вальтера» как раз в тот момент, когда хлопец начал поворачивать голову.

Осталось лишь оттащить его в кусты. И надеяться, что оклемается он не раньше, чем мы отсюда уйдем.

С моего наблюдательного пункта набережная была видна как на ладони. После вчерашнего облачность немного поднялась, но с моря по-прежнему тянуло промозглой сыростью. Я издалека заметил фигуру Сергеева, шагающего вдоль парапета.

И больше ни души.

Я поднял воротник. И тут мне в затылок уперлось что-то твердое. Холодное. И уперлось явно не по собственной воле.

Ну, кто у нас тут лох серебристый?..

А потом уже знакомый голос прошептал в самое ухо:

— Дэрнешься — убью.

В американских боевиках хороший парень в такой ситуации разворачивается и аккуратно прикладывает плохому парню в чувствительное место. Или плохой парень прикладывает хорошему парню — суть от этого не меняется. Суть в том, что в жизни такое невозможно. Нет, возможно. Когда твой противник — пацан в состоянии истерики, который оружие в жизни в руках не держал и тем более еще никого не убивал. Но я знал, чувствовал: этот спустит курок ровно в то мгновение, когда я соберусь «дэрнуться». Поэтому лучше стоять и ждать.

Тем временем «вальтер» покинул кобуру. Паршиво. Ох, как паршиво…

— А тэперь слюшай, — прошипел Минер. — Дэлать будеш, как я скажу. Понял?

— Угу.

— Мэдленно паварачивайся. Мэдленно.

Я повиновался.

— Иды впэред. И… кейфа юсамма хаза…. бэз глупастэй.

Краем глаза я заметил, как из кустов выходит рослый бородач и широким шагом направляется навстречу Николаю Ивановичу. Должно быть, какое-то микродвижение выдало мое желание вмешаться, потому что дуло пистолета сильнее прижалось к моему затылку.

— Я сказал: бэз глупастей… Пашел.

И подтолкнул меня в сторону парка.

Никогда не мечтал стать героем американского боевика. До этого момента.

Потому что будь я героем американского боевика, я размазал бы эту сволочь по асфальту. Медленно, тщательно и методично.

Но у нас не американский боевик. Поэтому я чуть опустил голову, чтобы холодный металл не так давил на мою затылочную кость, и побрел в сторону Приморского парка.

На этот раз мы никого не встретили. Даже дамочки остались где-то в стороне. Их счастье, на самом деле, потому что такие свидетелей не оставляют.

На площади у выхода нас ждал микроавтобус. Меня втолкнули внутрь, и тут же на моих запястьях защелкнулись наручники. Кто-то из террористов натянул на голову бумажный мешок.

Нормально. Уж без такого можно было обойтись.

Мои похитители негромко переговаривались — кажется, по-арабски. Турецкий, чеченский или азербайджанский я бы точно узнал. Время в условиях сенсорной депривации[25] тянется очень специфически. Мне показалось, что прошел час. Господа, уж не тяните — вяжите!

Тут послышался щелчок и скрип открывающейся двери, «микрик» тряхнуло, и я понял, что пополнение прибыло. Наше пополнение.

— А, Артем уже здесь, — послышался знакомый голос.

— Здоровеньки, Николай Иванович, — мрачно откликнулся я.

Замечательно. Типа, в заложники взяли. Ловись, рыбка, большая и маленькая? Только вот сомневаюсь, что на такую наживку, как мы с Сергеевым, клюнет что-то достаточно крупное…

Микроавтобус тронулся и неторопливо покатил по кривым улочкам. Похитители сидели тихо, лишь время от времени перебрасывались непонятными фразами. Сергеев благоразумно молчал. А я подождал немного и занялся делом. Чуть расслабил пальцы, выудил из правого манжета рубашки проволочку — всегда ношу ее там на всякий случай… В общем, через пару минут левый браслет наручников был открыт. От правого избавляться я не стал — во-первых, в целях конспирации, а во-вторых, в таком виде наручники превращаются в довольно грозное оружие, которое я собирался пустить в ход чуть попозже, уже на месте.

Катались мы недолго. Машина остановилась, и нас вывели наружу — прямо в мешках. Николай Иванович, вылезая, громко крякнул, давая мне понять, что я не остался в одиночестве. Моя манипуляция с наручниками, похоже, осталась незамеченной.

Дальше нас повели в какой-то подвал. Я насчитал аж пять пролетов. Неужели в Инкерман завезли? Во время поездки я пытался отслеживать направление, но и на старуху бывает проруха. Я только начал восстанавливать в памяти маршрут, когда меня усадили на жесткую скамью и сорвали с моей головы мешок.