Уже стемнело, когда катер пришвартовался к причалу острова. Впрочем, Михаил уже столько раз ходил в разные места, что встал на привычное место уже автоматически, не задумываясь. На причале сидела целая стая, Дара и её щенки, ставшие уже, впрочем, здоровенными красивыми псами. При виде появившегося из рубки хозяина все собаки дружно залаяли, запрыгали на месте от нетерпения и радости встречи с человеком. Михаил заглушил дизель, потом заглянул в каюту — девчонки мирно спали на широких скамьях, не слыша даже, что двигатель катера замолк, и их путешествие к месту новой жизни закончилось. Спустился вниз, потряс старшую за плечо:

— Эй, приехали. Подымайся.

Дождался, пока та распахнёт ещё не понимающие ничего глаза, подошёл к младшей сестрёнке:

— Подруга, подъём. Прибыли. Пора вставать.

Та тоже проснулась, медленно выпрямилась, потянулась. Куртка, которой та укрывалась, свалилась на пол, и Михаил уставился на высокую грудь, обтянутую плотным грязноватым свитером. Спохватился, шагнул к выходу:

— Давайте поскорей. Домой хочется…

Когда они вышли на палубу, то испуганно прижались друг к другу, ещё бы, целая стая громадных волкодавов дружно повернула головы в их сторону и распахнула громадные пасти, вывалив длинные розовые языки.

— Фу! Это свои! Не трогать!

Отдал команду собакам хозяин. В подтверждение его слов что-то гавкнул Джаб, и псы вновь отвернулись к парню. Подойдя к ожидавшей владельца на причале под тентом машине, Михаил сдёрнул брезентовый тент с джипа, обернулся:

— Ну чего застыли? Садитесь.

Не глядя в их сторону, забрался за руль, повернул ключ. Двигатель ровно заработал. Чуть позже девушки раскрыли дверцы, уселись на заднее сиденье, поскольку вперёд забрались Джаб и Дара, устроившись на полике. Остальные собаки побегут назад сами или снова устремятся в посёлок, по своим собачьим делам. Пока мотор грелся, незаметно наблюдал за сестрёнками в зеркало заднего вида. Те изумлённо осматривались по сторонам, щупали пальцами обивку салона, мягкие диваны, на которых сидели. Принюхался — от обоих ощутимо попахивало немытым телом, дымом костра, ещё чем-то непонятным. Ладно. Отмоются. Со Светланой хуже было… Включил печку, тронул автомобиль с места. До базы было недалеко, и вскоре парень уже въезжал на площадку перед стальными дверями. Затормозил, заглушил мотор, вылез наружу, выпустил собак. Обернулся к сидящим по-прежнему в машине девушкам:

— А вам что, особое приглашение надо? Пошли! Время уже три часа ночи.

Те торопливо полезли наружу…

Калитка в створке ворот открылась, и, наконец, Михаил довольно вздохнул — вот он и дома. Даже не подозревал, как соскучился по этому подземелью. Бросил взгляд на девчонок — те застыли на месте с открытыми ртами. Ах да, здесь же электричество. Отвыкли. Ладно…

Открыл двери жилого отсека, вошёл внутрь:

— Вот вам жильё. Устраивайтесь. Ты…

Показал пальцем на старшую, та поняла:

— Ирина.

— Михаил. Ты, Ира, сейчас пойдёшь со мной. Подберём вам что-нибудь переодеться. А ты…

— Алёна.

— …пока приберись здесь. Веник, тряпку и швабру найдёшь в коридоре. Вода — тут.

Раскрыл двери внутреннего отсека, показал душ и унитаз.

— Всё работает. Вода есть. И холодная, и горячая. Сейчас Ира соберёт бельё, сможете помыться. Об остальном поговорим утром, когда отдохнём. Хорошо?

Обе кивнули, соглашаясь… Есть они не должны хотеть пока. Пусть отмываются, здесь две койки. Бельё и матрасы сейчас принесём. Отмоются — сразу рухнут спать без задних ног. Во-первых, наелись с голодухи. Во-вторых — помыться под горячей водой, да ещё в чистую постель! Причём нормальную постель, когда можно спокойно раздеться до ночной сорочки, накрыться одеялом, и не бояться, что на тебя нападут или замёрзнешь от холода… Вырубятся сразу… Распахнул двери каптёрки, где лежали постельные принадлежности, снял с полок два туго скрученных матраса, подушки. Ухватил это сам, вышел наружу, Ира удивлённо взглянула на него:

— А… Одеяла?

— Не здесь. Дальше.

Одеяла он им дал те, что привёз из Норвегии. Большие, лёгкие, тёплые. Сам спал под таким, и ему оно нравилось. Снял с полки два пакета с постельным бельём, снова вышел:

— Пошли дальше…

Опять открыл другую дверь. Здесь у него лежали женские вещи. Те, что собрал по разным местам, но в основном опять из-за границы: косметика, всякие мыла, шампуни, бальзамы. Тряпки. В смысле — одежда. Этого добра там было полно, в отличие от полуострова. Михаил опустошал все магазины, лавочки и склады, которые попадались ему на пути, подчистую, иногда даже не вскрывая коробки и ориентируясь по картинкам и надписям. При виде заваленного пакетами и коробами помещения, а потом разглядев надписи, Ирина пискнула от удивления и, торопливо опустив то, что несла, бросилась к вещам, нетерпеливо вскрывая ящики, рвя пластиковые пакеты и, коротко взглянув, отбрасывая в сторону. Парень начал злиться — она что, с ума сошла? Нужно всего лишь выбрать сейчас по халату да по ночной рубашке. Ну ещё — мыло там, мочалки… Словом, то, что нужно для мытья. А эта вот… Устроила тут непонятно что…

— Эй! А я тебе разрешал тут рыться?

Не понимая, взглянула на него, потом, видимо, сообразила. Опустила очередной пакет, который вертела в руках, поднялась:

— Прости… Забылась…

— Бери только бельё на себя и сестру и причиндалы для мытья. И двигаем обратно. Алёна, наверное, уже с ума там сходит.

— Извини… те… Хозяин…

Снова оглянулась по сторонам, подхватила два пластиковых пакета, из тех, что просмотрела. Потом быстро кинула несколько пластиковых бутылочек внутрь их, тюбик с зубной пастой, две щётки, вернулась, подобрала постельное бельё. Испуганно взглянула на парня, тот, насупившись, подхватил матрасы и подушки, качнул головой в сторону выхода:

— Пошевеливайся…

Помещение, куда он поселил сестёр, уже блестело чистотой. При виде входящих парня и сестры сидящая в их ожидании младшая вскочила с кровати, на которой сидела, бросилась к сестре. Та с видимым облегчением свалила вещи на свободную койку. Михаил аккуратно положил матрасы и подушки на вторую кровать.

— Всё. Мойтесь, располагайтесь. Я — спать. Спокойной ночи, и до утра. Да, выйти и полазить по моему дому не рекомендую — сами собак видели. Со мной они вас не тронут. А вот без меня…

Усмехнулся, закрыл за собой двери и направился в свою комнату…

Утром, когда он, чисто выбритый и умытый, вошёл, предварительно постучавшись, в комнату к сестрам, те уже не спали, а сидели рядышком на одной из коек и о чём-то возбуждённо чирикали. Правда, при виде парня тут же умолкли и вскочили с кровати, словно солдаты перед старшиной.

— Уже проснулись? Отлично. Пошли. Разговаривать будем.

Ни мало не заботясь о том, останутся ли они в комнате или выполнят его приказ, направился в столовую. Едва перешагнул порог большого помещения, как услышал тихий звон — сработала поставленная ночью хлебопечка. Удачно.

— Садитесь сюда. Завтракать будем.

Быстро соорудил из яичного порошка и вяленого заграничного бекона огромную яичницу, нарезал хлеб, поставил парящий чайник на стол, уселся сам.

— Поехали.

Отчекрыжил треть приготовленного, бухнул к себе на тарелку, начал орудовать вилкой. Девушки не заставили себя упрашивать и тоже налегли на еду. Впрочем, их порции были гораздо меньше его, что понятно — слабый пол всё-таки. Да и работал он гораздо больше их… Поставил пустую чашку на стол, ухмыльнулся, осматривая девчонок. Да уж… Ира, похоже, умная. Надо же, выбрать такое… На обоих одинаковые розовые одеяния. Нечто вроде халатов из блестящей ткани. Вроде бы атласа. Или как там это называется? Но тонкие и лёгкие. Из-под верхней одежды выглядывают точно такого же цвета ночные рубашки до пят. Волосы и лица чистенькие, розовые. Всю картину портят лишь обычные флотские тапочки на ногах. Ну да… Ладно. Разберёмся.

— Наелись?

— Да, — опять в унисон пропели два голоса.

— Отлично. Значит, так, девчонки… Что от вас требуется: первое — заниматься готовкой и столовой. Далее — естественно, что там, где мы живём и где едим, должно быть чисто. Это понятно?