На противоположном берегу змеи Аркади приближались аккуратным строем по десять и заползали в воду с синхронностью, которая, к сожалению, вскоре разбивалась, когда они встречали камни и змей Дага. Даг и Аркади через воду подвергали друг друга грубой критике за стиль выпаса змей. Фаун решила, важнее, что все они уходят.
Даг, Барр, Аркади и их неохотные ученики двигались вниз в долину широкой неровной линией, теряясь из вида из-за изломов реки. Примерно через час они вернулись. Большая часть компании наконец-то расседлала лошадей и освободила от упряжи мулов. Эта задача несколько осложнялась тем, что каждый нес длинную палку.
— Мулы могут пастись в безопасности, — радостно возвестил Даг. — Ко времени, когда эти бедные змеи вылезут из воды, они достаточно охладятся и ночью будут едва ползать. У них займет несколько дней на то, чтоб найти путь домой.
Барр, уперев руки в бока, наблюдал за долиной в свете садящегося солнца. Он потряс головой:
— Знаешь, если кто-то остановился лагерем вниз по течению от нас, у них будет крупный сюрприз.
Они выехали из Долины Гремучих Змей (как называла ее Фаун про себя) поздно утром, чтобы дать животным время наесться про запас. Фаун была рада оказаться в дороге до того, как вернутся первые мокрые и сердитые ее обитатели.
Когда день клонился к вечеру, она, наконец, стала замечать, что они покидают Пустошь. Вода стала встречаться чаще, деревья стали выше и богаче — они уже выбирались подальше от воды и снова покоряли возвышенности. Здесь еще не было ферм, хотя Даг сказал, что бродячие пастухи весной пригоняют сюда свои стада. Спорная земля; южане называли ее северной, а северяне — южной.
Еще один день, уверил ее Даг, и Тракт начнет длинный спуск к долине Кипящей Реки, самого большого западного притока Серой к югу от Грейс. После этого они скоро достигнут парома — а потом Даг обещал ей зеленые горы, похожие на огромные катящиеся волны. Фаун оставалась верхом весь день просто от возбуждения при этой мысли.
Они проехали первый перекресток за сотню миль и вскоре после него — еще один, с явственными колеями, оставленными фургонами. Фаун ехала впереди, между Аркади и Дагом, чтобы глотать поменьше дорожной пыли. Она заметила возвращение движения на дороге: несколько всадников и пешеходов, не обременных грузом, фургон или два, относящихся к фермам, мужчину, мальчика и собак с несколькими овцами. Прохожие смотрели на них и несколько раз оборачивались, и Фаун вспомнила, что не каждый будет столь дружелюбен к смешанной компании крестьян и Стражей Озера, как речники. Как и реки, дорога проходила через разные места, не принадлежа им, она не была ничьей родиной и родиной каждого, местом, где путникам приходилось быть друг с другом, хотели они того или нет.
Фаун предположила, что сегодня вечером им нужно послать вперед Барра и Финча разведать где остановиться на ночь, просто на всякий случай, когда Аркади повернулся в седле. По легкому склону к фургону приближалась пара всадников из Стражей Озера. Они, возможно, были напарниками, подумала Фаун. «Наверное, курьеры». Нельзя сказать издали по одежде женщина дозорный или мужчина, но, когда они приблизились, Фаун увидела, что в паре присутствовали оба, высокие и стройные с волосами, заплетенными в косу. Женщина была одета в длинный темный кожаный плащ для верховой езды, широко распахнутый из-за жары и расходящийся на спине. Черная коса, которая раскачивалась у нее за спиной, была толщиной с руку Фаун в том месте, где она была обрезана, чтобы не мешаться на луке седла.
Коса ее напарника только миновала его плечи, утончаясь на конце в печальный хвостик. Лицо женщины обратилось к ним с любопытством, когда их лошади проезжали мимо; у нее была медная кожа настоящей северянки, а ее глаза отблескивали золотом.
— Прекрасные волосы, — пробормотал Аркади. Даг уставился тоже; Фаун гадала, заметили ли мужчины ее спутника.
— Я знаю этот плащ! — Даг привстал в стременах, вглядываясь. — Может ли это быть?.. — Он поднял руку ко рту и крикнул:
— Сумах!
Женщина натянула поводья столь сильно, что ее лошадь почти села на задние ноги, повернувшись кругом тем же движением. Она тоже привстала в стременах. Даг перебросил поводья и помахал крюком.
Золотые глаза женщины расширились. Таким же удивленным голосом она закричала в ответ:
— Дядя Даг!
Даг улыбнулся, когда его племянница подскакала к нему и остановила свою лошадь. Он резко дернул поводья Копперхеда, когда мерин попытался ее укусить.
— Повежливее с нашим семейством, парень. Редвинги слишком редкие, чтобы ими бросаться.
Глаза Сумах заблестели от смеха:
— Я смотрю, ты все еще ездишь на этой ужасной лошади!
— А я смотрю, ты все еще носишь этот ужасный плащ. — На самом деле, он ей подходил по размеру менее, чем ее старшему брату, когда-то давно — но старший сын Дора во время своей дозорной юности был тощим щенком. Плащ достался по наследству Сумах, а затем ее младшему брату; Даг думал, что он был потерян.
— Можешь спорить, что ношу. Я заставила Уинна отдать его обратно, когда он приехал домой из своего последнего обмена. Тебе это понравится, взгляни. — Она изогнулась, сидя в седле, и подняла свою толстую косу. — Видишь эту царапину поперек спины?
— Это свежая? — Царапина была темно-красной, едва видимой на черной коже.
— Эдак с год назад. Мой дозор устроил засаду на Злого, который только перестал быть сидячим, рядом с Орлиными Водопадами. Глиняный человек выдернул у одного из моих дозорных кабанье копье. Которого я потом заставила землю есть — ты бы мной гордился. Нконечник копья должен был пройти насвозь через грудь и испортить мне новую рубашку, но вместо этого всего лишь скользнул по спине. Я позволила ему сбить меня, ушла в перекат, затем поймала ножом и аккуратно разделала.
Даг унял сердцебиение и выдал соответствующую усмешку безбашенного дозорного. Она не рассказывала об этом дома, или он услышал бы эту историю раньше. С упреками.
— Впервые вижу, чтоб это старая рваная одежка окупилась. Я верил, что это случится, после всех тех лет, что таскал ее сам.
Их прервал фургон, прокатившийся мимо. Даг помахал озадаченному Сейджу, Келле и мальчикам с вьючными животными. Барр поглядел через плечо, передал веревку Эшу и подъехал рысью к ним.
Глаза Фаун расширились, когда она разглядывала через луку седла Дага высокую Сумах.
— Это и есть твой старый волшебный плащ, который должен был отводить стрелы, Даг?
Взгляд Сумах скользнул по маленькой Фаун с неменьшим любопытством.
— Стрелы я не пробовала. Только дождь и копья. Я к нему очень привязалась, потрепанный он или какой. Заплатила Торри Бивер горшком монет, чтоб она подновила на нем работу с Даром, когда последний раз была дома, хотя она предлагала мне сделать новый за ненамного большее. Я попросила ее оставить царапину, чтобы хвастаться. Э-э… ты ведь не хочешь его обратно, дядя Даг?
— Я — нет. Ты его храни. Мои дозорные дни закончились.
Сумах покрутилась в седле, прекрасные губы поджались, затем сомнение в ее узких глазах сменилось весельем.
— По правде, я едва узнала твой Дар. Я очень старалась его распознать.
— Ну, прошло ведь около года с тех пор как мы перекрестили пути? Когда ты была дома последний раз?
— Этой осенью. Мне сказали, прошел месяц с тех пор, как ты уехал.
— Значит, ты слышала о… хм… обо всем.
— И во многих разных версиях. — Ее голос замедлился. — Так значит… это и есть твоя печально известная крестьянская женушка, дядя Даг?
Даг на мгновение опустил веки, затем открыл глаза.
— Сумах Редвинг Хикори, познакомься с Фаун Блуфилд, моей женой. Можешь проверить нашу свадебную тесьму, если желаешь.
Сумах повернула голову, дважды моргнула.
— Кажется, Дирла и Громовержец были правы насчет этого.
Она могла бы сказать «Кажется, папа и бабушка были правы насчет этого». Даг вздохнул свободней. Или, может быть, Сумах просто была вежливей. Он верил, что ее последние несколько лет в дозоре в качестве командира под руководством Ворона Громовержца научили ее некоторому такту лидера, однако в основном она всегда презирала неискренность.