Фаун последовала его примеру. Они разложили содержимое корзины, и Аркади принес чай до того, как Даг заговорил.

— Едва ли я закончил обучение на целителя.

Аркади, разливая чай, фыркнул:

— Едва ли вы начали. Я даю вам два года. Большинству учеников требуется три или четыре.

— Два года! — сказала Фаун.

Даг только кивнул:

— Начинаю видеть почему…

— В самом деле, — сказал Аркади, — целители никогда не перестают учиться друг у друга и у своих пациентов. Обычные хвори становятся рутинными очень быстро — и, я скажу, вы самый непреклонный ученик из тех, что у меня были — но некоторые случайности ускорить нельзя. Вы просто должны будете ждать, пока они не произойдут.

Даг откусил от своего бутерброда, прожевал, проглотил.

— Когда, по вашему мнению, я буду готов, чтоб приступить к действительной работе с Даром?

Аркади ответил не сразу. Вместо этого он отправился к своим полкам, извлек знакомую книжечку и пролистал страницы. Он спокойно осматривал Дага с минуту — весьма лишающую спокойствия минуту, потом, с опасностью набросать крошек в чернила, набросал несколько слов и подул на страницу, чтоб высушить ее.

— Завтра, — сказал он.

Даг выглядел удивленным, но был рад.

— А как же мой так называемый загрязненный Дар, о котором вы так беспокоились?

— Как я и надеялся, лучшим лекарством оказалось время. Ваш Дар прекрасно очищается самостоятельно и будет продолжать делать это, пока вы не загрязните себя снова. Постоянной заботой о нем, конечно, станет перестать это делать.

Даг задумчиво отпил чаю.

— Этого… недостаточно, Аркади. Если я собираюсь лечить крестьян и не оставлять их сходить с ума заколдованными, значит я собираюсь принимать самые разные фрагменты странного Дара.

Аркади сердито посмотрел на него.

— Раньше это все смешалось вместе в моей голове, — продолжил Даг, — но, оглядываясь назад, я все меньше и меньше уверен, как много моей расстроенности произошло из-за принятия странного Дара и как много — просто от взаимодействия с Крейном и его бандитами. Этого было достаточно, чтоб любой думающий человек заполучил кошмары.

— Разум и Дар — и эмоции — пересекаются на самом глубоком уровне, — уступил Аркади. Он странно взглянул на Фаун.

Даг кивнул:

— Потому что после всего, что я принял — за исключением Крейна — мне показалось, что это сделало меня сильнее и улучшило работу с Даром на всем пути вниз по реке. Ну, не считая того, что он был неаккуратным… так что же по поводу того, что иметь грязный Дар не соответствует тому, чтоб заниматься целительством?

— Каждый кусочек странного Дара, который вы принимаете, меняет ваш собственный — вот таким образом это работает. Результат — неконтролируемый риск.

Даг нахмурился:

— Все, что я делаю и изучаю — проклятие, да каждое мое дыхание — изменяет мой Дар. Он не может не меняться, пока я жив. Может быть, с грязным Даром можно просто жить, так же, как с тараканами, волдырями, погодой и усталостью в дозоре?

— Грубый, но эффективный подход сгодится для дозора. Но не для деликатного контроля, необходимого при настройке Дара.

— Настройка Дара такая же не слишком приятная и деликатная, как все то, что я видел раньше.

— Ваша проекция меняет все, до чего вы ей дотронетесь.

— Моя рука изменяла все, до чего я ей дотрагивался. Всегда изменяла. В любом случае, я хочу изменить людей.

— Даг, вы не можете лечить крестьян. Не в Русле Новолуния.

— А что, если Фаун заболеет? Я, конечно, буду ее лечить!

Аркади отмел этот довод прочь.

— Это другое.

— Да? Почему? В отношении Дара.

Аркади вздохнул и потер бровь.

— Видно, мне нужно прочитать вам вводную. Обычно для моих подмастерьев она начинается со слов «Когда я был в вашем возрасте…», но для вас это не подойдет.

— Когда вы были в моем возрасте? — предложила Фаун услужливо. Аркади окинул ее взглядом.

— Немного старше. Совсем немного, признаю.

Даг откинулся назад и занял свой протестующий рот другим куском хлеба. Он кивнул Аркади в знак того, что слушает с полным вниманием.

Аркади набрал воздуха в грудь:

— Когда я был гораздо моложе, глупее и гораздо энергичней, я со своей женой вместе обучался на целителя в лагере под названием Топориная Топь, который примерно в ста пятидесяти милях к северу отсюда.

«Жена?..» Фаун не замечала ни малейшего признака госпожи Аркади с тех пор как приехала и не слышала о ней ни единого слова, что было еще более примечательно. Даг понимающе кивнул… в плане географии? Или чего-то еще? Она не была уверена, видел ли Аркади, как Даг при этих словах слегка вздрогнул. Истории о злой судьбе первых жен действовали на Дага похожим образом. Фаун сглотнула и промолчала.

— Мы вдвоем только недавно пришли к полной силе целителя. У Брины был особенный талант по женским заболеваниям. Уже были намеки на то, что я стану настройщиком Дара, когда полностью раскроюсь. Казалось, у нас больше энтузиазма, чем у больных или раненых в Топориной Топи. Излишек энергии, который сейчас сложно представить…

Будучи молодыми, мы говорили о проблемах наших соседей-крестьян. Она думала, что это великая идея — предложить им лечение. Возможно, поставить небольшой шатер целителей на крестьянском рынке лагеря, рядом со столиком с травами и лекарствами. Наши учителя были решительно против этой идеи еще до того, как она стала более чем разговором, конечно, но вы можете видеть, как далеко мы ушли в раздумьях. Ваши идеи не новы, Даг.

Глаза Дага вспыхнули.

— Но с расколдовыванием это действительно можно делать!

Аркади сделал небольшой жест, означающий «подождите остального».

— Отчаявшаяся крестьянка, у которой умирал муж и которая слышала наш злосчастный разговор, пришла к Брине за помощью. Та отправилась с ней.

— Это одна их историй о тех, у кого не получилось, и на них за это возложили вину? — тяжело сказал Даг. Фаун вздрогнула. Обвинения в черном колдовстве могли привести к тому, что одинокого Стража Озера избивали — или сжигали заживо, если толпа была достаточно разъяренной. Поймать Стражей Озера парой или группой было гораздо сложнее.

— Нет. У нее все получилось. Мужчина даже не остался заколдованным. — Аркади еще раз глубоко вдохнул, как бы набираясь мужества. — Поползли слухи. Пришел еще один обезумевший крестьянин и еще один. Я стол ходить к ним вместе с ней. Одна больная женщина осталась глубоко заколдованной и начала все время приходить в лагерь. Ее муж решил, что ее соблазнили, устроил засаду и попытался меня убить. К счастью, поблизости оказалось несколько дозорных, которые спасли меня и прогнали его.

Это все дошло до апогея тогда, когда на воротах лагеря был бунт, устроенный родственниками каких-то отчаянно больных людей, они пытались прорваться и силой увести нас. Он был отражен с множеством разбитых голов на обеих сторонах — был убит один дозорный и двое крестьян. Совет лагеря решил выйти из тупика, и ночью нас вывезли контрабандой. Мы были тихо перевезены в лагерь на Мшистой Реке, чтоб продолжать учиться там. Стражи Озера Топориной Топи запутывали всех, кто нас искал. И это был конец наших экспериментов с крестьянами. — Аркади сел прямо и пригвоздил Дага взглядом. — Я не позволю вновь оживить этот кошмар. Вы будете держаться подальше от крестьян, пока находитесь в Русле Новолуния. Достаточно ясно?

Даг коротко кивнул как некий несчастный, но дисциплинированный дозорный.

— Да, сэр.

Аркади сказал умиротворяюще:

— Конечно, это не касается Фаун. За ней не придет ревнивый крестьянский супруг, и родственников здесь, чтоб разжечь бунт, у нее нет. Едва ли она создаст проблемы лагерю. — Он добавил после некоторой задумчивости: — По крайней мере, таким образом.

Брови Фаун вздернулись в недоумении.

— А что случилось с вашей женой, сэр?

Даг настойчиво помотал головой, но она не была уверена, значило ли это «Не спрашивай!» или «Я потом объясню».

Но Аркади ответил только: