— Да, и что? — сказал Тапп.

— Тогда думай обо мне как о целителе по обмену. На испытании. — Даг прочистил горло и добавил: — Понимаешь ли, и сегодня первый испытательный день.

— Аркади, Челла, нет! — закричал Тапп. — Вечно вы напускаете на меня своих ногоруких новичков!..

Аркади широко улыбнулся:

— Успокойся, Тапп. Даг здесь только наблюдает.

Он устремил внезапно острый медный взгляд на Дага:

— И что вы наблюдаете?

Даг сложил правую руку чашечкой над шишкой и неохотно открылся.

— Его резкое движение при поднимании сумок, похоже, порвало слабое место в мускулах живота, и кусок кишки вывалился наружу и пережал сам себя весьма нехорошо. Он весь горячий и раздутый, что тоже делу не помогает. Я думаю, он пытался крепиться слишком дох… — Даг взглянул на Челлу, наблюдающую за ним так же пристально, как Аркади, — слишком долго… «Не надо мне волокуши, сам поеду…»

Напарник засмеялся:

— Точно так он и говорил! — Тапп посмотрел на него.

— И сделал этим хуже, — продолжил Даг. — Как далеко был ваш дозор?

— Два дня езды, — сказал напарник. — Мы были на северо-западе почти у берега Серой.

— Где-то в поездке его кишка завязалась узлом, и дыра распухла и туго сжалась, и сейчас, без сомнений, дело плохо. Я думаю, ему повезло, что поездка не заняла три дня.

Аркади склонил голову в неохотном уважении:

— Очень хорошо. И что бы вы сделали с этим?

Даг сказал осторожно:

— Я знал одного парня в… в месте, где был с дозором однажды, с ним случилось что-то похожее. Целители каким-то образом запихнули кишку обратно внутрь и уговорили отверстие закрыться, потом отправили его в лагерь до завершения лечения. Я не знаю точно, как было произведена часть с кишкой.

— Если бы не было перекручивания, и рызрыв мускульной ткани был достаточно большим, вы могли бы сделать это надавливанием пальцев, на деле, — сказал Аркади.

— Я так делал на пути сюда раз пять, — пожаловался Тапп, — но кишка продолжала выпадать до тех пор, пока не распухла.

Челла моргнула. Аркади вздохнул:

— И, полагаю, вдобавок вы настаивали на том, что можете есть?

— После первого дня — уже нет, — сказал Тапп тише.

Аркади закатил глаза и пробормотал «Дозорные!» себе под нос. Он набрал воздуха и снова повернулся к Дагу.

— При перекрученной и сжатой, как сейчас, нужно произвести некоторую осторожную коррекцию Дара, чтоб восстановить кишку без ее разрыва, проливания крови и гниющей еды в брюшную полость, иначе это приведет к заражению.

Даг понимающе кивнул:

— Как ножевая рана в животе.

— Правильно. Челла, если я могу обеспокоить вас — дайте густое подкрепление Дара в воспаленную зону, посмотрим, сможем ли мы несколько ослабить сжатие перед тем, как двигать что-либо.

Челла кивнула, положила руки на вздутие и закрыла глаза. Даг ощутил поток несформированного Дара, хлынувшего в больную плоть Таппа. Дополнительный Дар, возможно, поддержит и ускорит собственные попытки тела вылечиться, а также снизит воспаление и боль. Самая простая процедура; все патрульные обучались хотя бы этому, даже моложе Дага. Фокус работы Челлы был, однако, в лучшем и более густом воздействии.

— Пока мы ждем эффекта, — продолжил Аркади, — позвольте, я расскажу вам больше…

Далее Даг охотно и Тапп куда менее охотно выслушали детальное описание полудюжины других способов. Даг в жизни не мог представить, чтоб человеческие внутренности оказывались в местах, им не предназначенных, и что следовало делать с этим. Особенно Даг был потрясен — или шокирован — версией, когда желудок продавливался сквозь небольшое отверстие в диафрагме, связанное с пищеводом, и оставался половиной на одной и половиной на другой его стороне. К тому времени, когда Тапп должен был пожелать никогда не рождаться на свет, Аркади прервал рассказ и мягко сложил руку чашечкой над шишкой. Даг поднял чувствительность до предела. «Глубже и глубже.» Аркади проницательно взглянул на него, затем сосредоточил внимание на задаче, закрыв глаза в концентрации.

Пальцы-проекции Дара Аркади были формой не похожи на пальцы. Они мягко расширяли дыру, отделяющую перекрученную кишку, и вдвигали напряженную материю обратно внутрь. Тапп стонал и обливался болезненным потом; его напарник сжал его руку и наблюдал за ним в тревоге, забыв о юморе дозорных.

Сила, думал Даг. Сила так легко двигать материю через ее Дар была потрясающей, хоть проекция Дара Аркади танцевала так деликатно, как если бы он выкладывал лепестки цветов, которые старался не помять. Он уговорил две стороны разорванной дыры сойтись вместе, потом сделал аккуратно сформированное подкрепление Дара, чтобы держать их вместе. Напряженное лицо и хватка Таппа ослабли и он обмяк на столе. Все было закончено менее чем за десять минут, даже не повреждая кожи.

— Я отправлю одного из ногоруких учеников в ваш шатер сегодня вечером, чтобы дать вам еще одно подкрепление, — сказал Аркади Таппу и посмотрел вверх.

— Кто-нибудь сказал его жене, что он уже дома?

— Я послала мальчика, — сказала Челла.

И действительно, жена Таппа появилась спустя несколько минут, вне себя от тревоги, и возгласы «Тапп, что ты с собой сделал?» и «Я не виноват!» повторялись в разных вариациях. Аркади рассудительно дал ей большинство своих инструкций — постельный режим и никакой еды до завтра, оставаться в лагере, пока Челла не скажет обратного. Даг помог нести Таппа обратно до лошадиной волокуши и смотрел, как его покатили прочь в сопровождении его напарника и жены.

Смотря им вслед, Даг поворачивал крюк то так, то эдак, пытаясь представить работу Дара, которая могла бы уговорить половину чьего-нибудь желудка вернуться в его надлежащую позицию сквозь такое маленькое отверстие без того, чтобы разорвать его прямо под сердцем.

Аркади, потягивающий спину рядом с Дагом, сказал:

— Он прекрасно выздоровеет, если не переусердствует. Не поможет даже то, что он, по словам напарника, два дня дурачился с разрывом и говорил своему командиру, что он будет в порядке еще до того, как отправится домой. Иногда у дозорных совершенно нет мозгов.

— Растрясают в дороге, — сказал Даг. — Разумные люди не отправляются искать Злых.

— Полагаю, кому и знать, как не тебе.

— Сорок лет тем и занимался, сэр.

— Ух. Думаю, ты об этом? — Он нахмурился на крюк Дага. — До и после руки, так? Потому что, похоже, что это случилось лет двадцать назад.

— Ага, — сказал Даг. — Как раз об этом. — Но если Аркади выуживал историю из старого дозорного, он был обречен на разочарование. У Дага появился более важный вопрос.

— Сэр… Почему вы не холодеете и вас не трясет после этой работы?

Голова Аркади повернулась.

— А что, ты?..

— После всех моих излечений, весьма сильно, а тот эпизод со стеклянной вазой сбил меня с ног. Все тело было как желе и тяжесть в желудке.

— Ну, значит, ты что-то делал неправильно.

— Что?

— Нужно будет разобраться. — Аркади потер рот тыльной стороной ладони и с любопытством посмотрел на Дага, но не стал задавать вопросов. Вместо этого он передал Дага Челле, пока он отойдет, по его словам, проверить новеньких.

Челла показала Дагу способ хранения записей в своем шатре, больше довольная, нежели польщенная узнать, что потрепанный северянин умеет читать и писать. Однажды их прервала женщина, малышу с больным горлом которой требовалось подкрепление Дара. Во второй раз их прервал мальчик, которого втащил внутрь отец — он разбил голову до крови в драке с братом. Камень, как-то относящийся к делу, был оставлен гневным, потрясенным проигравшим как доказательство или, возможно, как сувенир.

Работая, Челла сохраняла вежливый и кажущийся привычным поток инструкций и комментариев, которые Даг впитывал — с растущим ощущением, что он был всего лишь последним в длинной цепочке подмастерьев, прошедших через ее шатер. Даг был мучительно осведомлен о том, что ничем не может помочь в пришивании куска скальпа, но по крайней мере его крюк оказался полезен для отвлечения внимания, пока шло пришивание. Мальчик прямо попросил историю — сурово сокращенную Дагом — о том, как пропавшая рука была откушена глиняным волком, потом прикусил трясущуюся губу и вынес свое собственное маленькое испытание под изогнутой иглой Челлы с новой решимостью.