Теперь до ближайшей цели было километров сорок. Он быстро убедился, что все цели привязаны к стенам воронки и вращаются вместе с ней — очевидно, их, как и «Кон-Тики», подхватило течением. Наведя телескоп в направлении, указанном радаром, Фолкен увидел странное крапчатое облако.

Хотя оно заполнило почти все поле зрения, рассмотреть его было трудно — облако лишь немногим отличалось по цвету от вращающегося туманного фона. И только через несколько минут Фолкен сообразил, что один раз уже видел такое облако.

В тот раз оно ползло по склону пенной горы, и он принял его за исполинское дерево с множеством стволов. Теперь ему представилась возможность точно определить его размеры и строение. И подобрать название, лучше всего отвечающее его облику. И вовсе не на дерево оно похоже, а на медузу… Ну конечно, на медузу из тех, которые медленно плывут в теплых струях Гольфстрима, волоча за собой длинные щупальца.

Но эта медуза достигала больше полутора километров в поперечнике. Десятки щупальцев стометровой длины покачивались в лад туда и обратно. На каждый взмах уходила минута с лишним. Казалось, эта тварь тяжело идет на веслах по небу.

Остальные, более удаленные цели тоже были медузами. Фолкен навел телескоп на одну, на другую, на третью…

Никакой разницы ни в форме, ни в величине. Очевидно, все они представляли один вид. Но почему медузы так безвольно вращаются по тысячекилометровому кругу? Может быть, кормятся воздушным планктоном, который засосало в воронку так же, как и «Кон-Тики»?

— Ты подумал, Говард, — заговорил доктор Бреннер, придя в себя от удивления, — что эти создания примерно в сто тысяч раз больше самого крупного кита? Даже если это всего-навсего мешок с газом, он весит около миллиона тонн! Как происходит у него обмен веществ, выше моего разумения. Этому животному, чтобы парить, нужно производить мегаватты энергии.

— Но если это лишь мешок с газом, почему он так хорошо лоцируется?

— Не имею ни малейшего представления. Ты можешь подойти ближе?

Это был не праздный вопрос. Изменяя высоту и используя разницу в скорости ветра, Фолкен мог приблизиться к медузе на любое расстояние. Впрочем, пока что он предпочитал сохранять дистанцию сорок километров, о чем и заявил достаточно категорически.

— Я тебя понимаю, — неохотно согласился Бреннер. — Ладно, и на том спасибо.

«Спасибо»… Хорошо ему рассуждать там, за сто тысяч километров от места действия.

Следующие два часа «Кон-Тики» продолжал вращаться в том же темпе вместе с воронкой. Фолкен испытывал разные фильтры, изменял фокусное расстояние, чтобы получить возможно более четкие снимки медузы. Может быть, эта неопределенная окраска — камуфляж? Медуза, подобно многим земным животным, старается слиться с фоном? К такому приему прибегает и охотник, и тот, на кого охотятся…

К какому разряду принадлежит медуза? За то короткое время, которое осталось в его распоряжении, он вряд ли получит ответ.

Но Фолкен ошибался — ответ последовал около полудня, последовал вдруг.

Словно эскадрилья реактивных истребителей старого типа, из тумана по краям воронки вынырнули пять «мант». Они шли плугом прямо на белесое облако медузы. Не приходилось сомневаться, что речь идет о преднамеренной атаке. Фолкен ошибся, приняв «мант» за безобидных растениеядных животных.

Правда, действие развивалось так неспешно, будто он смотрел замедленное кино. Мерно взмахивая крыльями, «манты» летели со скоростью от силы пятьдесят километров в час. Казалось, не одно столетие прошло, пока они настигли медузу, идущую еще более тихим ходом, чем «манты». При всей огромной величине они выглядели маленькими перед чудовищем, к которому приближались. Когда «манты» опустились на спину медузы, они были что птицы на спине кита. Сумеет ли медуза защититься? Кроме этих длинных малоподвижных щупальцев, «мантам» вроде бы нечего опасаться. А может быть, медуза их даже и не замечает, как собака порой не замечает паразитирующих на ней блох. Да нет, ей явно что-то не по нраву! Медуза начала крениться, медленно и неотвратимо, словно погибающий корабль. Через десять минут крен достиг сорока пяти градусов. Одновременно медуза теряла высоту. Нельзя было не сочувствовать атакованному чудовищу. К тому же картина эта вызвала у Фолкена горькие воспоминания. Падение медузы выглядело гротескной пародией на последние минуты «Куин» после аварии.

А ведь на самом-то деле он должен бы сочувствовать другой стороне. Активный разум может развиться только у хищников, а не у тех животных, которые лениво пасутся в морских или воздушных угодьях. «Манты» ему намного ближе, чем этот чудовищный мешок с газом. И вообще, можно ли по-настоящему симпатизировать существу, в сто тысяч раз превосходящему размерами кита?

И ведь тактика медузы, кажется, возымела действие… Ее маневр пришелся «мантам» не по нраву, и они тяжело взлетели, будто сытые стервятники, вспугнутые в разгар пиршества. Правда, они не стали особенно удаляться, а повисли в нескольких метрах от чудовища, которое продолжало валиться на бок.

Внезапно Фолкен увидел ослепительную вспышку, одновременно послышался треск в приемнике. Одна из «мант» медленно перевернулась и рухнула вниз. За ней тянулся шлейф дыма.

В ту же минуту остальные «манты» спикировали, уходя от медузы. Теряя высоту, они набрали скорость и быстро пропали за облаками, из которых явились. А медуза сперва остановилась, потом не спеша выровнялась и как ни в чем не бывало возобновила прежнее движение.

— Здорово! — нарушил напряженную тишину голос доктора Бреннера. — Электрическая защита, как у наших угрей и скатов. С той разницей, что в этом заряде был миллион вольт! Тебе не видно никаких органов, которые могли бы дать такую искру? Что-нибудь вроде электродов?

— Нет, — ответил Фолкен, прильнув к телескопу. — Но вот что странно… Видишь узор? Сравни с предыдущими снимками. Я уверен, что этого узора не было.

На боку медузы появилась широкая пятнистая полоса. Будто кусок шахматной доски, но каждая клетка, в свою очередь, была расписана сложным узором из горизонтальных черточек. Они располагались на равном расстоянии друг от друга, образуя одинаковые колонки.

— Ты прав, — произнес доктор Бреннер с благоговением в голосе. — Только что появился. И я даже не решаюсь поделиться с тобой своей догадкой.

— Ладно, я же не боюсь за свою репутацию. Во всяком случае, биологи меня не заклюют. Сказать, что я думаю?

— Говори.

— Это антенное устройство для метровых волн. Такими пользовались в двадцатом веке.

— Я боялся, что ты это скажешь… Теперь понятно, от куда такое сильное эхо.

— Но почему узор появился только теперь?

— Вероятно, это связано с разрядом.

— А знаешь, что мне сейчас пришло в голову? — медленно произнес Фолкен. — Ты не допускаешь, что чудовище слушает наш разговор?

— На этой частоте? Вряд ли. Это же метровые — нет, даже десятиметровые антенны, судя по их размерам… А что, в самом деле!

Доктор Бреннер умолк, ему явно пришла в голову какая-то новая мысль. Наконец он опять заговорил:

— Бьюсь об заклад, они настроены на радиобури! На Земле природа не сумела этого добиться. У нас есть животные с эхолотом, даже с органами чувств, воспринимающими электричество. Но радиоволны никто не воспринимает. Да и к чему это, когда предостаточно света! Но здесь другое дело, Юпитер весь пропитан радиоизлучениями. Эту энергию можно усваивать, использовать… Кто знает, может быть, перед тобой плавучая электростанция!

В разговор вмешался новый голос:

— Говорит руководитель полета. Все это очень интересно, однако сперва следует решить гораздо более важный вопрос. Можно ли считать это существо разумным? В таком случае нам не мешает вспомнить директивы о первом контакте.

— До того, как я попал сюда, — сдержанно отозвался доктор Бреннер, — я мог бы поклясться, что антенное устройство для коротких волн может создать только разумное существо. Теперь я в этом не уверен. Возможно, перед нами результат естественной эволюции. И, строго говоря, такое устройство не удивительнее человеческого глаза.