– Надеюсь, господа знают меня? Я писатель-драматург Юхани Суомала, и я пьян. Прошу прощения за небольшое опоздание. Но поезд, черт бы его побрал, ушел без меня. Пришлось изменить программу поездки.

Старший по празднику часовщиков вопросительно посмотрел на своих коллег, а затем предложил Суомала стул.

– Пожалуйста, господин писатель. Добро пожаловать на наше небольшое торжество. Чем можем служить вам?

– Какого черта притворяетесь. Ведь запрет на выпивку уже не действует?

– Значит, вина?

– А разве я в молоке нуждаюсь? А еще раздобудьте для меня миллион красивых женщин!

Мужчина по фамилии Сутинен тут же отошел от стола и покинул зал. Он был председателем клуба часовщиков с характером вечного искателя. Суомала внимательно рассматривал сидевших за столом, их лица были ему незнакомы. Но вот его карие глаза остановились на Йере, тот, не дыша, притаился, но тщетно.

– Ой, брат ты мой! – воскликнул Суомала. – И ты здесь! Ты оказал мне огромную услугу, выбросив из вагона мой чемодан. В противном случае мне пришлось бы две ночи спать без ночной рубашки.

Суомала громогласно продолжил свой красочный рассказ, в котором упоминалось огромное число женщин. Он даже успел случайно побывать на нескольких сборищах. Сейчас, по его мнению, все проводят свое свободное время на собраниях. На конгрессе проституток он послушал два доклада и заснул на задней скамье. С заседания вегетарианцев его выставили за недостойное поведение, а на встрече карманников его лишили часов, кольца, денег и доверия к людям.

– В новой драме, – торжественно возвестил Суомала, – я заклеймлю непорядочность, леность и нечистоплотность финнов.

Суомала набросился на угощения.

– Где директор Туннюрлампи? – спросил он наконец.

Часовщики посмотрели друг на друга. Никто не знал хозяина часового заведения с такой фамилией. Тогда Йере тактично стал объяснять, что они находятся в обществе часовщиков, а не актеров. Распухшие веки Суомала замигали, и он выразил свои чувства сильными словами. Но положение спас все тот же господин Сутинен, который появился рядом с драматургом и прошептал ему на ухо:

– Я сожалею, господин писатель, но в это время суток я смог собрать для вас всего лишь тридцать восемь дам. Но отменного качества. Они ждут вон в той боковой комнате.

Суомала выронил из рук бокал и в результате доселе нервного потрясения оказался в глубоком обмороке. Сутинен растерялся – он не знал, идет ли вопрос об излишестве, или о недостаточности. Йере понял, что спасен. Он подбежал к побледневшему Суомала, пощупал у него пульс и покачал головой.

– Сердечный приступ. У меня в кармане пальто есть нитро… Минуточку!

И почти бегом покинул зал. Его бедное, измученное сердце стало биться свободнее. Иной возможности уйти от кукующих часов у него не было. Пришлось прибегнуть к небольшому обману. Но, как гласит финская пословица, кто быстрее бегает, тот первым бросает камень.

Йере выскочил в темный коридор, схватил с вешалки свою трость и шляпу и отправился плутать в поисках выхода из лабиринта «Золотого теленка». Уже трое суток он ни разу не глотнул свежего воздуха. Горло сжимал слишком тесный воротник, а сердце – горечь. Из сумрака раздался голос, вслед за которым появился и сам человек.

– Простите за беспокойство, но кого вы ищете? – спросил подошедший.

– Освободителя, – страдальческим тоном ответил Йере.

– Сектанты здесь собраний не проводят, – объяснил мужчина и, вытащив из кармана небольшую карточку, произнес: – Уголовная полиция.

– Арестуйте, – вздохнул Йере. – Я готов.

Сыщик осветил лицо Йере карманным фонариком.

– Суомалайнен?

– Да.

– Йере или Еремиас?

– Не отказываюсь…

– Начальник отдела рекламы?

– Признаю все…

– Хорошо.

Йере протянул руки.

– Что вы хотите? – спросил сыщик.

– Наручники.

– Вы же пьяны.

– Беспрерывно.

Полицейский сменил тон голоса на отечески дружественный:

– Попытайтесь вести себя пристойно. Вас никто не собирается задерживать. Было лишь заявление, что вы пропали и… ну да ладно. Я свою задачу выполнил. Прошу сюда… Идите, идите…

На двери были живописные буквы, образовавшие следующие слова: «Кабинет красной подвязки, вход посторонним строго воспрещен».

Сыщик открыл дверь, втолкнул Йере в комнату и сам вошел следом за ним.

– Господин директор! Пропавший найден.

– О Господи! – воскликнул директор Туннюрлампи и бросился обнимать Йере. – Мы спасены!

Туннюрлампи повернулся на мгновение к полицейскому и сказал:

– Пришлите счет.

Сыщик вышел, а Йере остался в небольшом кабинете в обществе пяти господ. Спрашивать ему ни о чем было не нужно, а только слушать. Туннюрлампи прояснил ситуацию. В кабинете проводилось важное совещание. «Клуб джентльменов Выборга» две недели тому назад организовал широкомасштабный сбор денег в пользу безработных. В рабочий комитет вошли господа И., П., В., Я. и Туннюрлампи. Сегодня вечером они должны были решить вопрос о распределении собранных средств. Присутствие Йере считалось обязательным по следующим причинам.

– Мы знаем, что вы лицо влиятельное и располагаете средствами, – сказал Туннюрлампи. – За две недели в нашей кассе оказания помощи накопилось шесть тысяч двести пять марок и тридцать пенни. Наш театр организовал в поддержку сбора средств благотворительное представление оперетты, но на спектакль пришло всего лишь шестнадцать платных зрителей. И сейчас мы обращаемся к вам.

Директор Туннюрлампи бросил на Йере открытый взгляд, на который тот ответил обворожительно наивно:

– Это была «Баядерка».

– Да. Что вы думаете?

– Попробуйте «Песнь прерий». Туннюрлампи закашлялся.

– Я говорю не об оперетте, а о вашем заводе, большинством акций которого вы владеете. Не может ли «Чудный аромат» подарить нам в порядке благотворительности свою продукцию?

Йере покачал головой.

– Мы не намерены раздавать безработным мыло, – поправился Туннюрлампи.

– Безработный и так всегда чист. Моя идея состоит в том, что вы дарите нам изделия завода, а мы организуем благотворительную их распродажу.

– А доход без вычетов распределяем между безработными, – заметил председатель рабочей комиссии господин И.

– Ну не совсем без вычетов, – проворчал господин Я. Йере не смог ответить, но, после того как просидел в этой дружеской компании без малого час, он стал мягким и сговорчивым. Сначала он обещал десять ящиков мыла «Леммикки», а после четвертого бокала коньяка добавил к десятке ноль. Господа были в такой степени восхищены его благородным сердцем и его социальной направленностью, что решили израсходовать часть собранных средств в честь гостя сегодняшнего вечера. Господин И., джентльмен с бабьим лицом, принимавший участие во всех благородных общественных начинаниях, выступил со следующей, несколько двусмысленной речью:

– Я, представляющий беднейшую часть народа, выходец из семьи батрака, добившийся собственными силами кресла директора-распорядителя крупной фирмы, положительно отношусь ко всем хорошим начинаниям, которые улучшают условия жизни малообеспеченных людей. Предлагаю сейчас не раздавать собранные средства, ибо это вызвало бы раздоры, поскольку делить пришлось бы всего лишь немногим более шести тысяч. Да ресторанный счет надо оплатить и выдать нам возмещение за работу на заседании, а также суточные. Кроме того я считаю, что, если бы все люди трудились в жизни, как я, у них сейчас были бы средства жить без работы. Как уже сказал раньше, я отношусь положительно к операциям такого масштаба, однако заявляю, что шестью тысячами марок нельзя уничтожить безработицу в стране. Деньги эти нам следует израсходовать сегодня вечером на оплату расходов по организации заседания рабочего комитета, что, по моему мнению, явится умеренным вознаграждением за нашу добровольную работу. Я убежден, что безработные нас поймут – разделить между ними средства помощи во время кризиса невозможно.

Господин Я. предложил, чтобы рабочий комитет взял себе в качестве вознаграждения только две тысячи марок, на оплату сегодняшнего вечера израсходовал бы три тысячи, а остаток раздал бы безработным.