На "Мономахе" на несколько секунд прекратилась стрельба, ошарашенные картиной мгновенной гибели корабля, пусть и чужого, канониры оторопело смотрели на дело рук своих.
- Что это с ним, вашбродь, нежто это мы его так, - робко спросил командира плутонга мичмана Георгия Метаксу наводчик одного из орудий.
- Я не знаю, братец, что именно там у японцев приключилось. Но, черт подери, мне это нравится! - сам слегка ошеломленным таким результатом обстрела противника мичман, тем не менее, пришел в себя быстрее матросов, - А ну-ка, ребята, переносим огонь на головной! А не слабо ли нам повторить и утопить два крейсера подряд?!
"Кассаги", внешне ничуть не смущенный гибелью второго мателота, не стал переносить огонь с "Штандарта" на "Мономах". Ибо, как уже было видно не вооруженным взглядом, эрзац-крейсер доживал свои последние минуты. Судя по пару, обильно вырывающемуся из вентиляционных раструбов у передней трубы, был пробит минимум один котел. По "Кассаги" вели огонь всего два орудия, и корабль явно кренился на левый борт. После очередной серии разрывов, Колчак почувствовал, что "Штандарт" неудержимо ведет влево. Попытка парировать циркуляцию рулем не увенчалась успехом, и командир решил перейти на управление машинами. Левая циркуляция приводила вспомогательный крейсер, оставшийся к тому же почти без орудий, слишком близко к крейсеру настоящему.
Попытки связаться с машинным отделением, чтобы дать "полный вперед" левой машиной и полный назад правой ни к чему не привели. Из голосовых труб никто не отзывался, зато на мостик прибежал посыльный кочегар от старшего механика. Он-то и принес "радостное" известие, что левая машина затопляется, и ее уже остановили. Командир еще успел отдать приказ ввести в дело торпедный аппарат правого борта, чтобы получить ответ, что тот поврежден, и отдать приказ артиллерийскому офицеру продолжать обстрел "Кассаги" из всех действующих орудий, и узнать, что осталась только одна пушка на правом борту, которая и будет введена в дело как только крейсер на циркуляции развернется к противнику этим самым правым бортом. Досадливо сплюнув, Колчак подозвал боцмана и огорошил приказом:
- У нас - кончено... Начинайте вываливать шлюпки за борт, но до потери хода не спускайте. Расстропите плотики. Артиллеристы пусть разоблачаются, а то перетонут в этих доспехах. И всем надеть нагрудники.
Расходясь со смертельно раненым врагом менее чем в пяти кабельтовых, Дева решил не давать русской императорской яхте ни одного шанса, и приказал разрядить в ее длинный борт торпедные аппараты правого борта. Куп де грас.
Обе торпеды попали, что не удивительно, при стрельбе по неуправляемой мишени длинной в сто двадцать с лишним метров. Теперь затоплено было не только левое, но и правое машинное отделение, взрывом двух ударивших рядом торпед корабль почти перебило пополам...
Бывший красавец "Штандарт" окончательно терял ход. Левый крен быстро сменялся правым, и легко раненый двумя осколками в спину (от проникающих ранений спасла кираса) Колчак отдал приказ садиться в шлюпки. Единственное действующее орудие правого борта вело огонь до конца, пока не кончились складированные у орудия снаряды. Его артиллеристы даже добилось еще одного попадания в борт "Кассаги", украсившийся очередной пробоиной калибра 120 миллиметров.
Из находящихся на верхней палубе, в четыре заблаговременно подготовленные относительно целые шлюпки успело сесть большинство моряков. Из низов же корабля напротив, выбраться удалось считанным единицам. Машинная команда в большинстве погибла при попадании торпед, до части отсеков просто не дошел приказ об оставлении корабля, а кто-то просто не успел выбраться из быстро заполняемого водой лабиринта коридоров и трапов...
Капитан второго ранга Колчак так и не покинул "Штандарт", руководя эвакуацией. Его фигуру с непокрытой головой вскоре увидели на баке, у поднимающегося к небу, украшенного огромным имперским орлом бушприта уходящего под воду корабля. Но сбросить кирасу с каской и надеть спасательный жилет Александр Васильевич все-таки сподобился. После того как вспомогательный крейсер окончательно погрузился, его полузахлебнувшийся командир был выброшен на поверхность и подобран шлюпкой из воды.
Кораблям датской постройки в российском флоте положительно не везло. Первым погиб "Боярин". Теперь пришло время "Штандарта"...
Оставшись один на один с "Кассаги" Попов, в распоряжении которого было уже меньше половины орудий, старался максимально использовать положение временно не обстреливаемого. Все новые снаряды с русского "антиквариата" рвали и калечили борт и надстройки японца. Дева не мог понять, почему количество попаданий в его крейсер не кореллируется со все уменьшающимся количеством действующих на русском корабле орудий. Почти одновременно прибежавшие вестовые доложили о выходе из строя носового торпедного аппарата и пары орудий правого борта. Крейсер стремительно терял боеспособность, и контр-адмирал только тут вспомнил, что "Мономах" был послан в поход прямо из Балтийского учебно-артиллерийского отряда. "Похоже, что артиллеристы и офицеры старого крейсера умеют не только учить стрелять других", - подумал Дева и послал в атаку на пару уже вышедших из-за "Мономаха" транспортников отряд своих дестроеров. Занятый боем с более сильным "Кассаги", русский крейсер уже не мог помешать ах атаке.
"Мономах" действительно не смог перенести на проходящие у него под кормой эсминцы весь огонь. Их обстреливала только пара кормовых орудий, для которых "Кассаги" был вне зоны огня. Но и этого, учитывая похвальную выучку комендоров русского крейсера, оказалось достаточно, для действенной помощи нашим миноносцам, вставшим на пути японцев. Три "сокола" во главе с оправдывающим свое имя "Решительным" под командованием кавторанга Рощаковского, преградили путь прорывающейся четверки дестроеров. Схватка была короткой и безжалостной, Но японцам не удалось в ней ни "реализовать численное большинство", ни доказать, что противник у них из низшей весовой категории.
В тот момент, когда минные суда уже часто стучали пушками, дырявя друг друга, в самой середине борта флагманского "Усугумо" полыхнула яркая вспышка, взметнулось облако бурого дыма и клубы пара. Истребитель явно останавливался - судя по всему, кроме фатальных повреждений кормовых котлов, была разрушена и главная паровая магистраль. Еще два таких же снаряда не заставили себя долго ждать, после чего экипажу осталось лишь спешно покинуть уходящий кормой под воду дестроер...
В результате последовавшего затем суматошного боя на месте остались стоять окутанные паром три корабля - два русских и один японский. Они еще какое-то время постреливали друг в друга, пока проходящая полным ходом мимо "Паллада", несущая на форштевне огромный пенный бурун, беглым огнем с шести кабельтов не добила "самурая". Подмога, наконец, пришла...
"Инадзума" неторопливо лег на правый борт и через несколько минут, переворачиваясь, затонул. Два оставшихся на ходу японских дестроера отстреляли по транспортам торпеды с максимальной дистанции. После чего, подгоняемые всплесками снарядов погоного орудия "Паллады", перезаряжая минные аппараты и отчаянно дымя, они пустились наутек, намереваясь укрыться пока за сцепившемся со "Светланой" "Иосино". Из четырех выпущенных ими торпед в цель не попала ни одна.
Оставив на время "Мономаха" в покое, как тогда думал Дева, "Кассаги" взрыв форштевнем огромный бурун ринулся на подмогу "Иосино" уже ведущему бой с двумя русскими крейсерами. После того, как вокруг "Мономаха" море перестало вздыматься дымными фонтанами от японских снарядов, воспользовавшись отсутствием обстрела, под борт ему приплелся последний наш оставшийся на ходу миноносец - "Разящий". Но, как сразу стало ясно Попову, лишь для того, чтобы ссадить команду. Справиться с прогрессирующим затоплением в корме не было никакой надежды.