"Суффолк" и держащийся у него в кильватере "Камберланд", были на ходу и поджидали нас при выходе в море из бизертского озера. Учитывая стесненное положение наше в узости, адмирал приказал, на всякий случай, пробить учебную артиллерийскую тревогу. Когда просвещенные мореплаватели увидели, как ожили в нашей носовой башне двенадцатидюймовки, как повернулась на левый борт сама башня, попутно проведя через прицелы оба крейсера, а на фор-стеньге "Наварина" пополз вверх до половины красный флаг, оба "Монмута" как по команде отвернули и, не произведя положенного салюта, отдалились опять к горизонту.

       Англичане хорошо знали наши обычные маршруты в Средиземном море. Из Бизерты русские корабли обычно шли в Мессину, а уж оттуда в Грецию. Поэтому, надо думать, что на их мостиках родилось некоторое удивление, когда там поняли, что курс наш проложен прямо на Мальту! Но еще больше там должны были удивиться с рассветом, когда обнаружили на этом курсе только три усердно дымящих германских транспортных парохода. Теперь, когда на их борту оставался только уголь, до следующего рандеву они могли спокойно идти и без нас.

       Мы же за ночь, спустившись строго на юг миль на 70, вышли к группе необитаемых скалистых островков у побережья Триполитании, где без лишних соглядатаев провели боевую стрельбу по берегу. Результаты разрывов двенадцатидюймовых и девятидюймовых фугасов были впечатляющими. Снарядов, не давших разрыва, по нашим подсчетам не было. Кстати, здесь мы не только достигли, но и превысили новую паспортную скорострельность наших орудий. Адмирала итог учения так же вполне устроил. Комендоры и вся башенная прислуга получили "Особое благоволение" командующего, лишнюю чарку и по пять рублей премии. Старшие артиллеристы броненосцев тоже были премированы, как и плутонговые офицеры. Нам были вручены новые германские бинокли с памятными табличками "За отличную стрельбу. Броненосец "Наварiн". Мы тогда долго смеялись тому, что буква "и" в названии корабля оказалась написанной по-латински, с точкой. Но факт того, что начальство заказывая приборы и оборудование в Германии, позаботилось о такой мелочи как наградные подарки, говорил о тщательности, с которой готовилась вся наша экспедиция. С этого момента мои предположения о таком количественном превосходстве фугасов в нашем боекомплекте, начали принимать более определенные черты...

       Между тем наш отряд, по словам адмирала как "сейчас уже как окончательно боеготовое корабельное соединение", проложил курс прямо на Порт-Саид. К Суэцкому каналу мы планировали подойти, имея в ямах не более четвертой части нормального запаса угля, что давало нам возможность немедленно по оформлении бумаг и финансовых вопросов вступить в него. Придраться к нам по осадке и водоизмещению было невозможно.

       Забегая вперед скажу, что погода вскоре несколько испортилась. Проходили дождевые шквалы, редкие для этих мест в такое время года. Было сравнительно прохладно, не выше 23 градусов по Цельсию, так что в кочегарках работалось вполне сносно. Ветер развел волну, и "Наварин" периодически брал на бак воду, но проблем особых это не доставляло. Отряд уверенно поддерживал десятиузловый ход, англичан видно не было, хотя на введенной уже в действие нашей беспроволочной телеграфной станции их шифрованные телеграммы сыпались постоянно. Командир наш, получив это известие, констатировал:

       - Проспали, голубчики. Теперь всполошились, и, поди, всей мальтийской эскадрой нас ищут!

       У нас же телеграфирование пока было запрещено адмиралом. И все эволюции по ходу нашего движения мы делали по флажным сигналам и дымовым ракетам. Немцам было объявлено, что официально их станции будут опробованы на передачу и приняты в казну только в Индийском океане. Против чего они не возражали: деньги им шли, плавание было интересным, погода стояла вполне замечательная, а до войны, как тогда казалось, еще очень далеко. Однако милях в двухстах от Александрии пришлось телеграфировать и нам: флагман Безобразова "Адмирал Ушаков" запрашивал наши координаты "средиземноморским" кодом.

       Обменявшись телеграммами с вице-адмиралом, наш отряд пошел прямиком в историческую Абукирскую бухту. Одни мы были недолго. Не прошло и пяти часов, как нас нагнали оба наших прежних знакомых - "Суффолк" и "Камберланд". В этот раз все приветствия были отданы как должно.

       Наш адмирал рассматривая в бинокль англичан сказал с усмешкой, обращаясь к собравшимся на мостике офицерам:

       - Какой восхитительно вежливый сегодня мой прошлогодний знакомец - командир "Суффолка", каперанг Дэвид Битти. Мы познакомились с ним в Бресте, в прошлом году. Он туда заходил на "Джюно". Тогда и обмолвился, что скоро примет "Суффолка". Женат на миллионерше из северо-американских Штатов, между прочим... Но моряк стоящий, под Таку сражался у англичан в первых рядах, был ранен серьезно... Да, кстати, он очень переживает, что его супругу не желают видеть в Букингемском, да и вообще, в британском свете.

       - А что так сурово? Потому, что американка?

       - Потому, что разведенка.

       - Тогда, увы. Практически без шансов.

       - Ну, она, как я понял, на лавры Эммы Гамильтон и не претендует...

       Все рассмеялись.

       Тем временем англичане довольно беспардонно встали на наш левый траверз не более чем в пятнадцати кабельтовых, уравняли скорости и пошли вместе с нами. Адмирал им не препятствовал.

       По приходу к Абукиру нам открылась удивительная картина. В бухте находились русские, английские и французские корабли! Наши стояли на якорях во главе с "Адмиралом Ушаковым" под флагом вице-адмирала. Кроме него здесь были "Сенявин", "Апраксин", "Донской", "Алмаз", "Храбрый", "Абрек", два доброфлотовских парохода, четыре транспорта, из которых ближайший к нам - "Корея", за ними несколько миноносцев.

       Недалеко от "Ушакова" покачивались на якорях французские корабли: крейсер "Монкальм" и броненосецы - "ромбы", прозванные так за схему размещения орудий главного калибра. Борт о борт с флагманом Безобразова стоял "Шарль Мартель" под контр-адмиральским флагом, а за ним "Жюррегибери" и "Бувэ". Тут же на якорях, но несколько мористее стояли британцы: броненосцы "Ринаун" (флаг командующего мальтийской эскадрой, вице-адмирала сэра Чарльза Бересфорда), "Канопус", "Венджанс", "Иррезистибл", "Венерэйбл" (флаг младшего флагмана контр-адмирала Кастанса), "Магнифишент" и "Ривендж". За ними находились еще два больших крейсера типа "Кресси" и крейсер поменьше - "Эклипс" или кто-то еще из его систершипов. Оба наших соплавателя "монмута" на якорь не стали, а обменявшись сигналами со своим флагманом, легли в дрейф на границе бухты и открытого моря.

       Английская эскадра выглядела весьма грозно. Но все салюты были произведены чин по чину, и мы по указанию с "Ушакова" начали становиться на якорь впереди его судов. Не дожидаясь даже полной остановки корабля, контр-адмирал Беклемишев сошел на катер и отбыл к флагману. По всему было видно, что становиться меж берегом и англичанами он не хотел. Я услышал его слова, обращенные к нашему командиру: "Бруно Карлович, если что, Вы знаете что делать".

       Прошел час... Ожидание томило настороженной неизвестностью, тем более, что еще на подходе к бухте адмирал приказал иметь прислугу у орудий, явно этого не афишируя, орудия и минные аппараты зарядить. Причем большие пушки - бронебойными. К шестидюймовкам были даже поданы снаряды для пяти первых выстрелов. Все это на отряде проделали быстро, благо такие сигналы имелись в нашем новом двухфлажном коде.