Я уж, наверное, только в воспоминаниях с нею буду встречаться… Встречаться и плакать…

11

О том, как стали выглядеть земли Кубани, хорошо написал Иван Фотиевич Стаднюк в своей книге «Сокровенное» (Военное издательство, 1977 г.): «Новая эра принесла новые приметы. Я помню, как несколько лет назад группа московских писателей знакомилась с жизнью и условиями хлеборобов Кубани. Выросший в селе и знающий таинства рождения хлеба, я тем не менее был потрясен, увидев бескрайние просторы кубанской пшеницы — низкорослой, с туго налитыми зернами колосом. Ровная золотая ширь, будто искусно подстригли её гигантские ножницы. И ни единого сорняка! Я даже не смог показать товарищу своему — городскому жителю, как выглядит василек! Хлебная нива без васильков. Невероятно! И так от одной лесополосы до другой — золотистые, ничем не замутненные разливы хлебов…»

Думается, что вряд ли кому‑либо придет в голову мысль обвинить знаменитого писателя в угодничестве Медунову. Кубань, в самом деле, в пору «медуновского» правления была именно такой: «ровной золотой ширью… с золотистыми, ничем не замутненными разливами хлебов…»

Не один писатель «был потрясен», увидев кубанскую ниву. Вся страна училась у кубанских земледельцев прогрессивным приемам выращивания высококачественной продукции села. Конечно, хлеб — основа всему, но помимо этого, в крае производилось более сотни сельскохозяйственных культур. И каких! Знаменитый сочинский чай, подсолнечник, сахарная свекла, соя, кориандр, табак, виноград, арбузы и дыни, кукуруза, томаты… Можно еще долго перечислять, называя не только культуры, возделываемые в крае, но и объемные показатели, факты и цифры, урожайность и валовые сборы.

…Пишу эти строчки, и меня не покидает мысль, что необходимо перед кем‑то оправдываться, убеждать невидимых оппонентов в очевидном. Словно тупая игла неверной памяти тычется в незамутненное, пусть и по — своему воспринимающее то время, сознание. Будто кто‑то безвестный хватает за руку, не давая сказать правды. Прав был Овидий, заметив: «Почва родит и полезные травы, и вредные зелья. Рядом с крапивой глухой пышная роза цветет».

Наследие Медунова, особенно в сельскохозяйственном производстве, без преувеличения, огромно. За множеством его публичных выступлений, статей в научных изданиях, книгах и брошюрах, газетах, помимо принятой в те годы партийной риторики, от которой отдает нелепыми поклонами в адрес вождя, содержится множество ценных советов и, что особенно важно, обобщение передового опыта за его почти тридцатилетний период работы на Кубани.

Медунов любил печататься, часто выполняя волю окружавшей его пишущей братии: то он рецензию на фильм о Кубани напишет, то скажет «Слово об отдыхе», то выступит с брошюрой в помощь лектору «Экономика кубанского села», а то и выпустит книгу в нарядном переплете, которую назовет «Хлебная нива Кубани». Но к любой его творческой работе неизменным эпиграфом могут быть слова Н. А. Некрасова:

Велик сеятель.

Никогда не забывал о нем мир,

Никогда не позабудет:

Ни в радости, ни в беде.

И никакая глыба золота Не перевесит крошку хлеба.

Вот с хлеба, пожалуй, и начнем.

Сельское хозяйство Кубани 70–х годов, являвшееся заслугой Медунова, характеризовалось более выраженной устойчивостью и динамичностью. На практике это означало рост экономики колхозов и совхозов края, их способность противостоять самым сложным погодным условиям. Среднегодовой валовый сбор зерна за 1976–1980 годы достиг 7,8 миллиона тонн.

Показатели были, что немаловажно, достигнуты за счет интенсивных факторов, прежде всего, повышения урожайности культур.

Средний урожай зерна за пять лет возрос на 2,7 центнера и составил 33,6 центнера с гектара. Десятая пятилетка стала первой в истории земледелия Кубани, когда продуктивность хлебного гектара во все годы превышала 30 центнеров.

В те годы в крае утвердился комплексный, научно обоснованный подход к проблемам интенсификации зернового хозяйства и особенно к производству пшеницы высокого качества. По поручению крайкома партии учеными и специалистами была разработана и внедрена стройная технология производства высококачественного зерна. Методам выращивания и заготовок сильных и ценных пшениц на основе этой технологии были обучены тысячи ответственных работников партийного, советского и хозяйственного актива, руководителей и специалистов сельскохозяйственных и заготовительных органов, колхозов, совхозов и хлебоприемных пунктов. Для выращивания сильных и ценных пшениц в каждом колхозе и совхозе ежегодно выделялись лучшие поля, площадь которых по краю превышала 700 тысяч гектаров.

Если в девятой пятилетке в государственные ресурсы от хозяйств поступило 3,4 миллиона тонн сильной и ценной пшеницы, или 28 процентов общего объема её заготовок, то в 1976–1980 годах — 11,4 миллиона тонн, или 82 процента. Повышение качества озимой пшеницы позволило дополнительно получить такое количество белка, для производства которого по прежней технологии потребовалось бы засевать этой культурой около четверти миллиона гектаров.

За счет распашки излишних дорог и полос отчуждений, прифермерских территорий, земель сселенных хуторов, опахивания опор и столбов линий электропередач и телефонной связи, осушения заболоченных участков было вовлечено в пашню 42 тысячи гектаров.

Продолжалась настойчивая работа по повышению плодородия почв. Был взят крен на широкое использование орга ники. На скотных дворах по — деловому организовали производство местных удобрений, наладили их хранение и транспортировку на поля, внедрили научно обоснованное применение органики.

В системе мер высокой культуры земледелия в крае были выработаны и неукоснительно соблюдались заповеди хлеборобов, я бы их назвал «заповедями Медунова»: решительное и повсеместное уничтожение сорняков, соблюдение установленных наукой и подтвержденных передовой практикой сроков и качества обработки посевов и сева, обеспечение научно обоснованной густоты стояния растений, соблюдение равенства посевных и уборочных площадей, проведение уборки хлебов за 7–9 календарных дней с применением контрольных обмолотов.

Был выработан единый принцип: проводить полевые работы, особенно сев озимых, в научно обоснованные, подтвержденные передовой практикой сроки.

«Теперь бытовавшей словесной, а главное — смысловой путанице положен конец», — любил подчеркивать Медунов. Для каждого района были утверждены календарные сроки сева озимых культур. Соблюдение их стало нормой для хозяйств не только при посеве озимых, но и всех других сельскохозяйственных культур.

Это, по сути, и было тем привычным для сельского труженика края делом, которое называлось высокой культурой земледелия и которое в наши дни, к несчастью, безвозвратно утрачено.

Однажды Медунов выдвинул поистине дерзкую задачу: в ближайшие годы превратить все, подчеркиваю, все города, районы и Кубань в целом в край высокой культуры земледелия.

Да и ориентиры, на которые он выводил Кубань, были высокие, но вполне достижимые. Медунов ставил задачу стабильно получать в крае озимой пшеницы — по 50 и более центнеров с гектара, риса и кукурузы — 75–100, сахарной свеклы — 500, подсолнечника — 30, овощей — 300–350, плодов — 220, винограда — 130 центнеров.

Как‑то в одном научном журнале Сергей Фёдорович прозорливо заметил:

— Порой и сегодня бытует мнение, будто на богатых кубанских черноземах урожаи даются легко. Такие суждения не только неправильные, но в основе своей ошибочные. На этих же черноземах в дореволюционное время собирали зерновых лишь по 7–8 центнеров с гектара. В тридцатые годы каждый гектар давал 10–12 центнеров зерна, в пятидесятые — 15–18 центнеров. В среднем за седьмую и восьмую пятилетки было собрано по 26 центнеров с гектара. И только в девятой и десятой пятилетках благодаря огромному труду хлеборобов, росту культуры земледелия и мастерства наших кадров урожаи зерна повысились в среднем за год соответственно до 31 и 33,6 центнера с гектара. И это не предел.