3 На следующий день он попросил меня, чтоб я дала обещания, что я и сделала в среду. — В среду 20.VI «Пред вечерним выходом сама Ея Величество изволила обручить Графа и Княжну; они, стоя на коленях, просили прощения и прощены», — записывает Храповицкий. Помимо обручения, государыня приказала в среду (Храповицкому) заготовить указ о пожаловании Мамонову деревень (2 250 душ). 22-го «в пятницу указ был положен на стол». Подписан 23-го вместе с указом о выдаче Мамонову 100 000 рублей из собственного Кабинета Ее Императорского Величества.
4 После чего он попросил о свадьбе, которая состоится в воскресенье 1 июля; пост не дозволяет им обвенчаться ранее. — Петровский пост начинался в воскресенье после Троицы и длился до 1.VII. Гарновский сообщает в письме от 4.VII: «1-го числа сего июля совершилась графская свадьба здесь в придворной церкви (в Царском Селе. — В.Л.), куда по желанию его во время бракосочетания, кроме на свадьбу и потом к ужину малого числа приглашенных особ, никого не пускали. Теперь смело можно сказать, что никогда подобное сему происшествие не восприяло счастливее сего конца и великодушие, при сем случае Графу оказанное, превзошло всех и всякое чаяние» (PC, 1876. Т. XVI. С. 402). Храповицкий уточняет: «В 9 часу вечера невесту нарядили (т. е. наряжала сама государыня. — В.Л.) и благословили образом, после чего пошли в церковь одни званые» (Запись под 1.VII. 1789). Гарновский приводит важное свидетельство об отношении Екатерины к Мамонову. Когда придворные, заискивавшие прежде перед фаворитом, перестали к нему ходить, императрица сказала: «Теперь я вас знаю, для чего не бываете у графа. Знаете ли, что я навсегда буду к нему расположена так, как и была» (PC, 1876. Т. XVI. С. 403).
5 …новобрачные отправятся в Москву. Именно я настояла на этом, так как я почувствовала, что он вопреки браку чуть было не пожелал остаться здесь. — Новобрачные отправились в имение Мамонова Дубровицы в ночь на 3.VII. Екатерина настояла на этом не без некоторых колебаний. «Бог знает, что будет впереди, — замечает Гарновский 4.VII. — Зубов не заменит того, что был Граф Александр Матвеевич, это доказывают слезы, пролитые в день свадьбы» (PC, 1876. Т. XVI. С. 403).
6 Через неделю я вам поведаю больше относительно некоего Чернявого, знакомство с которым, возможно, зависит только от меня самой, но я сделаю это лишь в последней крайности. — Речь идет о Платоне Александровиче Зубове (1767–1822) — последнем фаворите императрицы. Анна Никитична Нарышкина проявила завидную придворную ловкость и воспользовалась кризисом в отношениях между Екатериной и Мамоновым для того, чтобы провести в фавориты своего ставленника. Уже 19.VI Храповицкий записывает в «Дневнике»: «Захар (старший камердинер императрицы Зотов. — В.Л.) подозревает секунд-ротмистра П.А. Зубова, и дело идет через Анну Никитичну Нарышкину…» Старинная подруга Екатерины бранит перед ней Мамонова и тихонько нашептывает о страсти молодого конногвардейца. 3.VII Зубов пожалован в полковники и во флигель-адъютанты. До тонкости изучивший придворные хитросплетения Гарновский спешит уведомить Потемкина: «Николай Иванович был и есть Зубовым протектор, следовательно, и полковнику Зубову наставник. Зубов-отец — друг Князя Александра Алексеевича (генерал-прокурора Вяземского. — В.Л.), а Анна Никитишна предводительствует теперь Зубовым и посему играет тут первую и знатную ролю. Вот новая перемена со своею лигою, которые однако же все до сих пор при воспоминовении имяни Его Светлости неведомо чего трусят и беспрестанно внушают Зубову иметь к Его Светлости достодолжное почтение…» (PC, 1876. Т. XVI. С. 404). Это описание дает представление о способах борьбы за власть, которая держит в постоянном напряжении придворные круги. Очевидно, что новый фаворит принадлежит к партии, члены которой — Николай Иванович Салтыков (вице-президент Военной коллегии, человек, близкий к наследнику престола) и Анна Никитична Нарышкина (двоюродная сестра фельдмаршала Румянцева) — не являются сторонниками Потемкина. Может быть, именно по этой причине императрица, рассказывая своему мужу и соправителю о Зубове, очень осторожна и берет извинительный тон: договоренность нарушена: новый фаворит обязан своим возвышением «лиге», а не Светлейшему.
970. Г. А. Потемкин — Екатерине II
5. VII.1789
Автограф. АВПРИ. Ф. 5. Д. 585. Л. 336.
Публикуется впервые.
1 Замешкал я несколько сим отправлением, дожидаясь моего посланного по требованию той особы в Польше, о которой мне изволили в письме писать. — Потемкин сообщает о переговорах с польским генералом графом Щенсны-Потоцким, которому он переслал письмо императрицы (см. письмо № 952, примеч. 3 и 954 примеч. 2).
2 La France est en delibre и никогда не поправится. А будет у них хуже и хуже. — Замечание Потемкина о «расстройстве», охватившем Францию, и его прогноз событий оправдались вполне, хотя все это написано 5/16.VII. 1789 г., т. е. на второй день после взятия Бастилии, о чем он узнает лишь в августе. В Петербурге известие о революции и падении Бастилии получили 27.VII/7.VIII.1789. Храповицкий записывает отзыв императрицы о парижских событиях: «Зачем там Король? Им управляет, кто хочет, сперва Бретейль, партии королевской, потом Конде Принц и Граф Д' Артуа и, наконец, Лафайетт, уговорили его итти в Собрание Депутатов» (Запись под 29.VII. 1789).
971. Г. А. Потемкин — Екатерине II
5. VII.1789
Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 2. Л. 7-7об.
Публикация — РА, 1865. Стб. 1518–1519.
Ответ на неизвестное письмо Екатерины от 20.VI (см. примеч. 1 к письму № 965 и примеч. к письму № 969), посланное через Н.И. Салтыкова. Известно письмо Потемкина Н.И. Салтыкову от 5.VII. 1789 г. из Ольвиополя. «Милостивый Государь мой Николай Иванович! — говорилось в письме. — Вложенное здесь письмо прощу поднести Государыне.
Бог один видит, сколь заботы мои неописанные. Украинская Армия разсыпана по всему свету, все должно собирать. Запасу хлебного не было поблизости, жили со дня на день. Рекруты не дошли до полков и нескоро дойдут. Ремонты тоже. Голова, право, в круг идет. Постарайтесь о наборе рекрут прежде сентября, а то никогда к поре не поспеют…» (Автограф. — РГБ ОР. Ф. 178. Кар. 5. Ед./хр. 25. Л. 1).
1 Матушка Всемилостивейшая Государыня, всего нужней Ваш покой; а как он мне всего дороже, то я Вам всегда говорил не гоняться; намекал я Вам и о склонности к Щербатовой… — Очевидно, не разысканное письмо Екатерины было написано в крайнем раздражении и наполнено упреками по адресу Мамонова. 20.VI Екатерина сама заводит с Храповицким разговор о «здешней истории» и сознается, что «Мне Князь зимой еще говорил: „Матушка, плюнь на него“ и намекал, но я виновата, я сама его (т. е. Мамонова. — В.Л.) пред Князем оправдать старалась» (см. письмо № 975 примеч. 2).
2 Я у Вас в милости, так что ни по каким обстоятельствам вреда себе не ожидаю, но пакостники мои неусыпны в злодействе; конечно будут покушаться. — Намек на тайные узы, связывающие Потемкина с императрицей. Его недруги не догадываются об этом и используют падение Мамонова для нападок. См. ответ Екатерины: письмо 975 и примеч. 4 к нему.
3 Я справедлив, отнюдь Графа Безбородку не почитаю себе недоброхотом, но напротив; а есть много других. — Ответ на слова Екатерины из неразысканного письма. Безбородко и Мамонов находились в очень натянутых отношениях. В письме в Лондон графу С.Р. Воронцову Безбородко так отозвался о происшедшей перемене: «Она, конечно, была нечаянна, ибо Мамонов всем столько уже утвердившимся казался, что, исключая Князя Потемкина, все предместники его не имели подобной ему власти и силы, кои употреблял он на зло, а не на добро людям. Ланской, конечно, не хорошего был карактера, но в сравнении сего был сущий ангел…» Безбородко жалуется на причиненные ему досады Мамоновым, обвиняет его друга Рибопьера в том, что тот «продавал и его, и нас (т. е. самого Безбородко. — В.Л.) Пруссакам и что Келлер чрез него действовал на изгнание нас из министерства. Расшифрованные депеши Прусские служили нам самым лучшим аттестатом, что нас купить нельзя; они тем наполнены были, что и мы одних мыслей с Государынею…» (Письмо от 5.VII.1789. — АКВ. Кн. 13. С. 163–164). Иначе смотрел на отношения Мамонова к Безбородко Гарновский, видя в фаворите важный противовес самому талантливому и влиятельному сотруднику императрицы по внешним делам: «Я не сумневаюсь нимало в усердии и преданности Графа Александра Андреевича, — писал он 21.VI. 1789 г. на юг Попову, — но иногда и нередко нужны нам у двора и такие люди, которые не только потакать, но, имея бодрый дух, и противуречить к пользе дел умели» (PC, 1876. Т. XVI. С. 402). Переписка Потемкина с Безбородко свидетельствует о том, что до самой смерти князя ими поддерживался откровенный обмен мнениями по самым насущным делам войны и мира. Их взгляды на способы борьбы против мощной антирусской коалиции в самых принципиальных вопросах совпадали.