С большим знанием дела описывает Майн Рид нечеловеческие условия жизни на плантациях Ямайки — вспомним, например, описание плантации Джесюрона. В юные годы, оказавшись в одном из южных штатов, Майн Рид сам служил на плантации. И хотя писатель пробыл на плантации недолго, но то, с чем он познакомился там воочию, сделало его навсегда врагом рабства и врагом тех, кто защищал и отстаивал интересы рабовладельцев. С большой обличительной силой описаны в романе белые хозяева Ямайки — все эти Воганы, Джесюроны, Смизи и их прислужники. Майн Рид наглядно свидетельствует, что беззакония, творимые плантаторами на Ямайке, ими же и одобряются и поддерживаются — недаром работорговец Джесюрон оказывается вместе с тем и мировым судьей. Его приказчик — констебль, то есть представитель исполнительной полицейской власти. Все на Ямайке в руках Воганов и Джесюронов, которые расправляются со своими противниками при помощи варварского «черного кодекса» — этого свода беззаконий, придуманного колонизаторами. Впрочем, помогая друг другу наживаться, они и ненавидят друг друга, так как они — конкуренты. В описании смертельной вражды между Воганом и Джесюроном так же много правды, как и в раскрытии их общих интересов.

То, что Джесюрон и Воган называют «законом», на самом деле — кровавое беззаконие. Их господство создает па острове условия, в которых безнаказанно действуют банды разбойников, охотно служащих Вогану и Джесюрону. Вполне понятно, что в зловещей атмосфере взаимной ненависти и преступлений благоденствует Чакра, соединяющий в себе черты старого африканского колдуна и наемного бандита; но ведь и Чакра — жертва жестокого режима рабовладельцев. Вполне понятно, что в этой атмосфере становится моральным уродом красивая дочь Джесюрона.

Но не все характеры обрисованы с такой четкостью. Насколько убедительно даны Кубина, Чакра, Воган, Джесюрон, даже несчастная Синтия — одна из жертв Чакры, настолько небрежно и поверхностно нарисованы другие персонажи романа. А их немало: среди них и сам Герберт Воган, весьма бледная схема благородного молодого человека. Правда, Герберт привлекателен тем, что он юноша передовых убеждений, с презрением относящийся к Смизи и к своему дядюшке; но это не мешает Герберту служить у Джесюрона.

Наивно обрисованы и обе героини — мисс Воган и мисс Джесюрон. Они ведут спор из-за сердца Герберта Вогана, но роли их неопределенны и очерчены Майн Ридом весьма поверхностно. Насколько обаятельна и мила мисс Воган, настолько же зла и бесчеловечна мисс Джесюрон. А молодой фулахский принц? И он — только набросок, впрочем правдивый в одной верной, и неприятной детали: разыскивая сестру, попавшую в рабство, он не только торгует своими рабами — пленными неграми из племени мандингов, но и сам становится рабом. Этот мотив — черный вождь-работорговец, вкушающий затем от горькой участи раба, — был весьма распространен в литературе середины XIX века и основывался на ряде фактов: нередко черные работорговцы сами попадали на невольничьи корабли. Конечно, этот эпизод введен Майн Ридом для разоблачения рабства и порожденных им уродств. Но добрая воля автора еще не делает его убедительным, как неубедителен и примитивен образ самого принца.

Читатели, наверное, обратили внимание на нередкие в романе политические отступления, в которых Майн Рид, верный своей традиции свободолюбца и защитника угнетенных, заявляет себя решительным сторонником полного и безусловного освобождения негров, противником колониального режима. Это важные страницы «Маронов». Они напоминают снова и снова о том, что и этот роман полон отзвуков ожесточенной политической борьбы, которая происходила в европейском общественном мнении тех лет вокруг вопроса об освобождении негров.

В 60—70-х годах[20] эта борьба обострилась, во-первых, событиями в США, где шла гражданская война между Южными и Северными штатами, приведшая к ликвидации рабовладельческой системы, и, во-вторых, многочисленными столкновениями английских колонизаторов с народами Африки и Азии. Английская буржуазная пресса усиленно клеветала на негров в США и в Африке, изображая их варварами, не способными на самоуправление и на культурное развитие. Многие английские журналисты старались внушить своим читателям мысль о том, что негры в США и в Африке нуждаются в руководстве белого человека, что негритянские государства должны войти в империи белых. Надо вспомнить, что именно в последней трети XIX века Англия, Франция, Германия, Бельгия лихорадочно делили великий черный континент, пуская в ход оружие, деньги, дипломатию, миссионеров и оправдывая свои действия в прессе.

Позиция Майн Рида в вопросе о свободе негров и других колониальных народов совершенно ясна. Майн Рид был убежден, что негры США и Африки найдут свою историческую дорогу без помощи европейских и американских торгашей и политиканов, но вместе с теми белыми, которые, как и молодой Воган, видят в них равных себе. Каковы бы ни были слабости этого романа, главное в нем — ненависть к порабощению и эксплуатации, призыв бороться против них, вера в то, что борьба эта будет успешна.

Р. Самарин

ВСАДНИК БЕЗ ГОЛОВЫ

ПРОЛОГ

Техасский олень, дремавший в тиши ночной саванны[21], вздрагивает, услышав топот лошадиных копыт.

Но он не покидает своего зеленого ложа, даже не встает на ноги. Не ему одному принадлежат эти просторы – дикие степные лошади тоже пасутся здесь по ночам. Он только слегка поднимает голову–над высокой травой показываются его рога–и слушает: не повторится ли звук?

Снова доносится топот копыт, но теперь он звучит иначе. Можно различить звон металла, удар стали о камень.

Этот звук, такой тревожный для оленя, вызывает быструю перемену в его поведении. Он стремительно вскакивает и мчится по прерии; но скоро он останавливается и оглядывается назад, недоумевая: кто потревожил его сон?

В ясном лунном свете южной ночи олень узнает злейшего своего врага – человека. Человек приближается верхом на лошади.

Охваченный инстинктивным страхом, олень готов уже снова бежать, но что-то в облике всадника– что-то неестественное -приковывает его к месту.

Дрожа, он почти садится на задние ноги, поворачивает назад голову и продолжает смотреть–в его больших карих глазах отражаются страх и недоумение.

Что же заставило оленя так долго вглядываться в странную фигуру?

Лошадь? Но это обыкновенный конь, оседланный, взнузданный,– в нем нет ничего, что могло бы вызвать удивление или тревогу. Может быть, оленя испугал всадник? Да, это он пугает и заставляет недоумевать – в его облике есть что-то уродливое, жуткое.

Силы небесные! У всадника нет головы!

Это очевидно даже для неразумного животного. Еще с минуту смотрит олень растерянными глазами, как бы силясь понять: что это за невиданное чудовище? Но вот, охваченный ужасом, олень снова бежит. Он не останавливается до тех пор, пока не переплывает Леону и бурный поток не отделяет его от страшного всадника.

Не обращая внимания на убегающего в испуге оленя, как будто даже не заметив его присутствия, всадник без головы продолжает свой путь.

Он тоже направляется к реке, но, кажется, никуда не спешит, а движется медленным, спокойным, почти церемониальным шагом.

Словно поглощенный своими мыслями, всадник опустил поводья, и лошадь его время от времени пощипывает траву. Ни голосом, ни движением не подгоняет он ее, когда, испуганная лаем койотов, она вдруг вскидывает голову и, храпя, останавливается.