— Но вас это как будто не удовлетворило. Мне кажется, у вас есть еще свое мнение на этот счет. Во всяком случае, вы бы хотели больше узнать о нас, прежде чем связать себя каким-нибудь условием. Не так ли?

На столе стоял небольшой ящик, окованный серебром. Пират вынул из него бумагу и подал молодому человеку.

— Прочтя это, — сказал он, глядя на гостя, — вы увидите, что мы имеем серьезное поручение и, кроме наших личных дел, мы уполномочены оказывать помощь королевским судам.

Вильдер прочел бумагу.

— Но ведь здесь речь идет о бриге…

— Ах да, правда, я вам дал не ту бумагу. Вот возьмите.

— А это опять поручение известному кораблю под названием "Три сестры". Ведь у вас, конечно, больше десяти пушек и притом я вижу здесь десятифунтовое орудие, а в приказе говорится только о четырехфунтовых.

— О, я вижу, вы любите точность, но, знаете ли, поручение может меняться.

И он положил бумагу обратно в ящик, где находилось, по-видимому, много подобных.

Потом он встал и быстро стал ходить взад и вперед по каюте. Вдруг он остановился опять прямо перед Вильдером и продолжал:

— Мне нечего объяснять вам, Вильдер, что наше ремесло сопряжено с большой опасностью. Некоторые считают даже нашу деятельность незаконной, но мы оставим пока этот вопрос открытым. Я думаю, прежде чем прийти сюда, вы осведомились, конечно, о том, чем мы занимаемся.

— Не знаю, вполне ли я вас понял.

— Мы сейчас поймем друг друга. Коротко и ясно — вы нужны мне. Мы потеряли недавно одного из офицеров нашего экипажа. Правда, он был старше вас, но едва ли обладал вашими способностями. Молодого человека съели рыбы.

— Как, он утонул?

— Нет! Он пал в открытой борьбе с королевским судном.

— С королевским судном? — воскликнул Вильдер. — Неужели ваши полномочия простираются так далеко, что дают вам право сражаться с командой ее величества?

Капитан закусил губу, как будто понял, что сказал лишнее.

— Но ведь не один король Георг на свете, — ответил он. Эти слова он произнес уже с видом полного равнодушия.

— Может быть, на этом судне развевался белый флаг Франции до революции, может быть, оно шло под флагом Дании — я думаю, что вам это все равно. Итак, чтобы не терять времени, я вам должен сказать, почему я хотел бы видеть вас на моей службе: в случае какого-нибудь несчастья я бы умер спокойнее, если бы знал, что оставляю вместо себя способного человека.

— Я прекрасно понимаю ваши чувства, но в конце концов вы, вероятно, должны будете предоставить возможность владельцу судна найти это замещение. Может быть, у него найдется свой кандидат.

— О, наш хозяин вполне благоразумен, — проговорил капитан со значительной улыбкой. — Он редко вмешивается и не беспокоит нас своими приказаниями.

— Тем лучше для вас, — сказал Вильдер.

Возле стола находился ящик. Последний был открыт, и видно было, что в нем хранятся флаги.

— Я вижу, у вас тут очень много флагов и к тому же различных наций. Разве вам разрешено пользоваться ими по усмотрению, как вы захотите?

Взгляды собеседников встретились. Несколько секунд продолжалось молчание. Каждый из них как будто старался проникнуть в душу другого и угадать его мысли.

Наконец капитан вынул из ящика несколько флагов и, как будто не обращая внимания на последнее замечание, сказал:

— Да, здесь много флагов!

Вот золотой — расточительной Испании; вот скромный португальский, белый, французский…

— Какой же из них вы чаще употребляете? — перебил его Вильдер.

— как вам сказать: В спокойное время я действую иногда просто по капризу и бывает, что меняю дюжину флагов в день.

Помолчав с минуту, он опять заговорил, но уже серьезнее и с каким-то особенным выражением.

— Впрочем, один я предпочитаю всем другим.

— Могу спросить какой?

Капитан держал в руке флаг, но не спешил его развернуть.

Не говоря ни слова, он опять устремил взгляд на Вильдера, как — бы снова пробуя проникнуть в глубину его мыслей и составить себе о нем твердое суждение.

Наконец он сделал быстрое движение и развернул флаг.

— Вот! — коротко сказал он.

Темное красное поле без рамок, без всяких украшений. Вильдер немного отступил шаг назад.

— Этот цвет Морских Разбойников! — произнес он вполголоса, в смущении.

— Не многих, но только одного, — возразил капитан — и я предпочитаю этот флаг другим с мертвыми головами на черном фоне и прочими детскими ужасами. Когда этот флаг развевается на главной мачте моего корабля, мы говорим ясным языком, понятным без всяких аллегорий.

До сих пор во время разговора с молодым человеком в чертах лица капитана все время можно было уловить выражение скрытой иронии, но теперь он скорее с гордостью продолжал:

— Итак, пора нам выставить наш флаг, — надо ли мне еще пояснять вам, кто я такой.

— Мне кажется это лишнее, — возразил Вильдер. Если я правильно понял все, что я здесь вижу и слышу, то я, конечно, угадываю, что нахожусь перед…

— Морским Разбойником! — докончил тот. — Почему, вы стеснялись меня назвать; Я думаю такому человеку, как вы, даже "Ужас Морей" не может внушать страх.

Итак, вы знаете, с кем говорите, и я надеюсь, что этот час будет началом прочной и продолжительной дружбы между нами.

Я неохотно бываю с кем-нибудь откровенен, но с первой минуты, как увидел вас, я почувствовал к вам удивительное влечение.

Итак, милости просим, я рад вас видеть здесь.

Казалось, Вильдер должен был только радоваться всему, что случилось. По-видимому, он был ближе к цели, чем мог надеяться. Его главнейшей задачей было приобрести доверие врага, и вот этот последний сам шел ему навстречу.

Тем не менее Вильдер был не совсем доволен и чувствовал тайное смущение.

На него нахлынул целый поток неожиданных впечатлений. Это открытое обращение к нему, эта откровенность гордого и одинокого человека совершенно его обезоруживали, и в эту минуту он готов был отказаться вовсе от исполнения своих намерений. Но в то же время он говорил себе, что должен заставить себя забыть о личных симпатиях, так как дело шло о флаге других.

Вправе ли он отказаться от своего решения уничтожить грозную опасность и оказать этим необходимую услугу людям? Эти размышления вернули ему прежнюю решимость и хладнокровие. Не выдавая ничем своих колебаний, он ответил собеседнику:

— В таком случае и я могу откровенно сказать, что мне нравится ваш корабль и что с этой минуты я в вашем распоряжении. Вы можете указать мне место на корабле, где я могу быть, по вашему мнению, полезнее всего.

— Я вам сказал, что недавно лишился старшего офицера. Вы можете занять его место, а в случае, если меня постигнет смерть, вы будете моим преемником. Надеюсь, вы против этого ничего не будете иметь.

И, как будто вспомнив что-то, он продолжал:

— Вам, может быть, покажется странным такое доверие с моей стороны, несмотря на короткое знакомство. Да, оно, возможно, в самом деле странное, если не принять во внимание, что я должен спешить.

Такого рода ответственные места не могут долго оставаться свободными. На таком крейсере, как мой, необходимо всегда поддерживать строгую дисциплину. Впрочем…

Его взгляд остановился на лице молодого человека, и он продолжал:

— Мне кажется, я довольно хорошо умею распознавать людей и не сомневаюсь, что доверие к вам — самый верный путь к тому, чтобы заслужить вашу преданность.

— Да, вы правы, — произнес Вильдер, не глядя на него. — Итак, наш договор заключен. А теперь позвольте мне вернуться на берег. Мне надо устроить мои дела, а завтра я к вашим услугам.

Капитан взглянул на него с удивлением.

— Вы хотите на берег? Оставить судно? Мои офицеры в это время никогда не оставляют корабль, а вы сами только что сказали, что наш договор заключен.

— Но мое имя еще не внесено в корабельный список, — ответил Вильдер гордым и вызывающим тоном. — Если вы думаете поставить меня в рабскую зависимость, если вы хотите мешать всякому моему свободному движению, в таком случае придется считать наши условия недействительными.