Система разваливалась.

В то время как развитые страны умирали от передозировки ВР, третий мир истреблял себя сам. Джастин видел: всего за одну неделю погибло четыре с лишним миллиона человек. Престон же как будто ничего вокруг себя не замечал.

И не он один. Вскоре с лица земли исчезли Индия, Пакистан и Китай — они нанесли друг по другу ядерные удары. Началась ужасная радиоактивная зима, во всех странах погиб урожай. К тому же кто-то запустил в компьютерные системы мира вирус, который стер почти все данные. Люди, которые в состоянии были победить коварного врага, пребывали в отключке, видели радужные сны в виртуальной реальности.

Семья Престона голодала.

Выбравшись наконец из дому в поисках еды, Престон понял, насколько все плохо. Многие дома по соседству опустели, в магазинах он натыкался на пустые полки. Немногочисленные соседи страшно удивлялись, увидев его. Все думали, что сервер Престонов поразил вирус и они совершили виртоубийство — этот термин обозначал самоубийство посредством ВР.

Даже совершать преступления стало бессмысленным. Хотя почти все дома стояли нараспашку и любой мог войти куда угодно и взять что захочется, никто не утруждал себя. И дело не только в том, что краденое невозможно было сбыть. Любой мелкий воришка в виртуале был крестным отцом. На стенах полуразрушенных домов Джастин-Престон видел написанные баллончиками слова: «Уехал на Аляску». Один старый продавец сказал, что «там» — он имел в виду Аляску, сорок девятый штат США, — кажется, жизнь еще не замерла. Зато в Южной Калифорнии в августе царил жуткий холод. Престон понятия не имел, что ждет их на Аляске. И потом, он знал, что жена и дети не перенесут долгой дороги. Они так ослабли и отощали, что не могли выбраться из дому.

Престон-Джастин впервые за много времени посмотрел на своих близких. Какие они хрупкие — почти прозрачные! Машины у них не было — да если бы и была, бензина все равно нет. За две недели, что он провел вне дома в поисках работы, еды и надежды, стало заметно холоднее. Наконец, ему удалось подключиться к еще сохранившемуся правительственному порталу, и он узнал, что желающим раздают со складов старые запасы продуктов. Он разбудил жену и детей и заставил их впервые за много месяцев поесть как следует. Хотя срок годности раздаваемых консервов давно истек, еда была реальной и содержала настоящие углеводы, белки и жиры.

Поев, Синклеры вернулись в ВР.

В следующий раз Престон разбудил своих, чтобы сообщить важную новость. Он устроился на работу — стал государственным служащим. Платили не очень много, но на еду хватало. Через несколько недель дети чуть-чуть окрепли, а жена даже начала снова улыбаться. Еда, которую он приносил домой, была не слишком вкусная, но все лучше, чем старые запасы с армейских складов, которые он насильно впихивал в них в течение последнего времени. Оказалось, что «ядерная зима» не так ужасна, как все думали. Следующей осенью даже удалось собрать неплохой урожай. Жизнь по-прежнему была трудной, но страна начала переводить дух. Джастин радовался: какой бы урон ни причинила ВР, по крайней мере, Престон и его семья избавились от этого.

Чувства Джастина начали ослабевать. Он ощутил покалывание в пальцах рук и ног — и мир вокруг снова почернел. «Слава богу», — подумал он, погружаясь в небытие. Он радовался, что выбрался из этого ужасного мира.

Потом перед ним снова забрезжил свет.

Джастин заметил, что мир вокруг все тот же — жалкий, полуразрушенный. Но на сей раз Джастин в некотором смысле остался самим собой… Тело Престона уже не сковывало его, он был способен передвигаться самостоятельно. Случайно опустив голову, он заметил, что руки у него стали прозрачными, как у призрака. Подойдя к знакомому зеркалу в доме Синклеров, Джастин взглянул на себя. Он так давно не видел собственного лица, что уже начал забывать, какой он на самом деле.

Из студии ВР до него донеслись какие-то звуки. Странно, но раньше та комната называлась «гостиной»… Джастин тихо вошел.

Дрожащими руками Престон что-то подбирал с клочка мятой бумаги. Заглянув на кухню, Джастин увидел на столе остатки армейского пайка. Он понял, что ошибся. Лучше не стало! Видимо, Престон специально так перепрограммировал симулятор, чтобы тот лгал ему. Вернувшись, Джастин понял, что Престон заканчивает монтировать независимую электросеть, способную еще на несколько недель обеспечить работу симулятора. Джастин также заметил, что сетевые протоколы отключены и, если их переподключить, запустится программа под названием «Жизнь налаживается». Такое название получила печально известная программа для виртоубийства, подавлявшая чувство голода. Короче говоря, те, кто запускал на своей аппаратуре эту программу, уходили играть и больше не просыпались. Позже, если кто-то случайно заходил в дом виртоубийц, находили их тела — исхудалые, изуродованные, покрытые мочой и экскрементами. Всех погибших сближало одно: улыбка на впалых, бледных лицах. Престон начал по одной отсоединять питательные трубки, с помощью которых кормились его родные.

— Нет! — закричал Джастин. — Нет!

Престон продолжал свое страшное дело.

— Нет, нет, нет!

Престон поднял голову, как будто что-то услышал.

Джастин, рыдая, бросился на Престона, но прошел сквозь него. Потрясенный собственным бессилием, Джастин в ужасе наблюдал за тем, как Престон обходит свой дом, когда-то теплый и живой. Тяжело вздохнув, Престон сел в мягкое кресло, надел на голову шлем ВР и следом за своими родными погрузился в свой последний счастливый сон. Джастин тоже чуть было не поверил в этот сон…

— Не надо! — шептал Джастин.

Разум у него помутился. Слова слетали с губ, как молитва обреченного. Он стоял без движения и в отстраненном ужасе наблюдал за тем, как у него на глазах совершается преступление. В комнате стало совсем тихо, только жужжал аппарат ВР. Вскоре он услышал и затрудненное дыхание умирающих… Их, как лотофагов, погрузил в забвение и убил цветок под названием «виртуальная реальность».

Он взмолился, чтобы комната исчезла, но она не исчезала. Хотел уйти — и не мог. Он попал в капкан и вынужден был досмотреть все до конца. Программа не исполняла его желания — она их уничтожала. Джастин день за днем наблюдал за тем, как по одному умирают Синклеры, полулежа в мягких креслах-кушетках. Он надеялся, что Престон выбрал для своих близких хорошие последние сны — больше надеяться было не на что. Один за другим Синклеры переставали дышать. Их шлемы издавали сигнал тревоги, а потом отключались от сети. Впрочем, их обладателям было уже все равно.

Джастину не позволили покинуть виртуальную реальность, пока не умер последний — малыш.

Престон забыл отключить сынишке питательную трубку, и тот продержался на несколько дней дольше, чем остальные. Наблюдая, как малыш медленно умирает, Джастин провел в виртуале несколько самых мучительных и болезненных часов в жизни. Когда грудка малыша наконец перестала подниматься и опускаться и малыш пролежал неподвижно более часа, тогда и только тогда мир вокруг Джастина снова померк.

Когда Джастин проснулся, он увидел ту же кушетку для ВР в торговом центре. Однако на этот раз он был не один — над ним склонилась Нила. Она выглядела очень настоящей, родной и очень красивой. Джастин в жизни так никому не радовался. Он радовался ей сейчас даже больше, чем в тот день, когда очнулся после трехсотлетнего сна. А еще ему ужасно хотелось пить. Как будто прочитав его мысли, Нила протянула ему фляжку, наполненную свежей родниковой водой. Он жадно выпил ее в несколько глотков, не обращая внимания на то, что половина содержимого течет по заросшему лицу и по одежде.

— Сколько? — хрипло спросил он, не узнавая собственный голос.

— Ты пробыл в аппарате более шестидесяти часов, — ответила Нила. — Допивай… только не спеши.

Джастин повиновался.

— Джастин, теперь мы можем уйти. Ты ходить можешь?

Все тело невероятно затекло и болело. Он приподнялся, оглядел себя, и ему стало тошно. Оказывается, он обмарался — и не раз. От него шло зловоние… Как он может предстать перед Нилой в таком виде?