Когда Мастерс вышел на улицу, у него было такое чувство, будто он искупался в сточной канаве. Он зашел в магазин и купил две бутылки джина. Домой? Нет, это невозможно. Но куда? И вдруг ему пришла в голову счастливая мысль: чем черт не шутит! Он взял такси и через четверть часа поднимался по хорошо знакомой ему лестнице на третий этаж, к миссис Эллен Даринг, чей образ крепко запал ему в сердце. Он бодро шагал по ступенькам, на которых не так давно было простерто бездыханное тело маленького диспетчера. Вот и заветная дверь. Мастерс нажал кнопку звонка. Тишина. Примерно через минуту дверь приотворилась на длину цепочки, и на Мастерса глянуло хорошо ему знакомое лицо Джона Эфраима Даринга. Он был без галстука и, похоже, чем-то приятно взволнован: хотя красный пузырь на его шее был безобразно вздут, глаза его излучали радостный блеск…

Мастерс, не сказав ни слова, повернулся и быстро, через ступеньку, сбежал вниз. Что делать, придется пить одному.

Вероятно, Мастерс не чувствовал бы себя таким одиноким, если бы знал, что в огромном Лондоне есть сейчас еще один человек, переживший сегодня то же, что и он, притом в тот же самый час, в том же самом секретном учреждении. Этим человеком был молодой журналист Чарльз Уоткинс, с которым он так и не собрался свести личное знакомство.

Когда Мастерс находился у генерала Ласвелла, Чарльз Уоткинс, вызванный полковником Веджвудом, вошел в его большой, пустынный, сумрачный кабинет.

— Садитесь, юноша, — хмуро сказал старый разведчик — ему явно было не по себе.

— Да, сэр? — произнес Уоткинс, вопросительно глядя на Веджвуда.

— Плохие вести, Уоткинс! Вся ваша версия провалилась к чертовой бабушке.

— То есть? — насторожился Уоткинс. — Как так — провалилась?

— А вот так! — озлился старик. — Наши эксперты признали экспертизу Скотленд-Ярда правильной, а экспертизу вашего Чемберса отвели как ошибочную и незаконную…

— Ваши эксперты? — изумился Уоткинс. — Но ведь тело миссис Крайтон более двух недель назад сожжено в крематории! На основании чего же…

— С вашего разрешения, молодой человек, на основании сравнительного анализа экспертных заключений… Да-с, есть, оказывается, и такая возможность. Словом, самая обыкновенная автомобильная катастрофа!

— Ну, а некий мистер Альбер Стамп, фамилия которого так странно взволновала вас, также «самый обыкновенный» человек?

— Да, да, — ожесточенно подтвердил Веджвуд, — самый обыкновенный человек, представитель и совладелец посреднической фирмы! Вы удовлетворены?

— Вполне, сэр. Мне по крайней мере ясно теперь, что несчастные Крайтоны скрепили своею кровью какую-то грязную комбинацию по дележу атомного сырья! Но знайте, я не оставлю этого дела, я разоблачу его до конца! Потрудитесь вернуть мне экспертизу профессора Чемберса, сэр…

— О, разве вы не оставили себе копию, Уоткинс? — притворно удивился Веджвуд.

— Нет, не оставил.

— Очень жаль, но я ничем не могу вам помочь. Поступающие к нам документы не подлежат возврату…

Уоткинс встал и презрительно оглядел расплывшегося в кресле Веджвуда.

— У вас нет чести, сэр! Стыдитесь!

— Но-но… — прорычал, подняв кверху свою большую голову, старый разведчик. — Мальчишка!

— Передайте своему начальству… — Уоткинс почти шептал эти слова побелевшими губами — обида, гнев, ненависть перебили ему дыхание. — Передайте начальству, которое обесчестило вас, старого человека… что завтра весь Лондон… вся Англия… весь мир… узнает истину об этом вопиющем деле…

Уоткинс круто повернулся и пошел к двери.

— Слушайте, вы! — крикнул ему вдогонку Веджвуд. — Вернитесь!

Уоткинс остановился и через плечо поглядел на Веджвуда.

— Послушайте меня, Уоткинс, — негромким, глубоким голосом заговорил старый разведчик, — бросьте это дело! Вы же умный человек, поймите, у вас нет и не может быть доказательств, что Крайтоны — жертвы преступления, а не простой автомобильной аварии. Если и найдется редактор, который предоставит вам свои страницы, мы на другой же день заставим его напечатать, что он был введен в заблуждение неким молодым человеком, начитавшимся детективной литературы. Вы погубите себя как журналиста, перед вами закроются двери всех газет. И вообще предостерегаю вас, Уоткинс: оставьте это дело, через него проходит ток высокого напряжения!..

В отличие от Мастерса Уоткинс, выйдя на улицу, не стал покупать джина. Нечто более крепкое, чем джин, туманило ему голову. На недолгом пути домой он мысленно успел разрушить до основания общественный строй, при котором происходят такие чудовищные дела; он произнес в палате общин сокрушительную речь, которая привела к падению правящей партии и назначению новых выборов; он основал собственную газету, призванную изо дня в день разоблачать все творящееся в мире зло. Словом, он неистовствовал в своем праведном гневе и — также в отличие от Мастерса — дал себе клятву до конца прояснить это грязное и кровавое дело. Если надо будет — он отправится на место, в Буала, чтобы убедиться в правильности своих предположений…

Ни Мастерс, ни Уоткинс еще не знали, что накануне этого злополучного дня только что образованная американская акционерная компания «Ураниум-Буала», за которой стоял банк «Эрнст Чейз, Филд энд Компани», принадлежавший миллиардеру Дину Джадсону, заключила с английской компанией «Биккерс-Стронг» соглашение о совместной эксплуатации уранового месторождения в Африке, на территории английской колонии Буала. По этому соглашению «Ураниум-Буала» получает восемьдесят процентов общей добычи урановой руды, а «Биккерс-Стронг» — двадцать процентов. Финансирование предприятия, управление им, организация добычи, наем административного персонала и рабочей силы лежат полностью на американской стороне; английская сторона вносит свою долю расходов натурой — урановой рудой — путем пересчета и соответственного уменьшения причитающейся ей доли добычи.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1. ОПАСНЫЕ РЕФЛЕКСЫ

И надо же было, чтобы это случилось в то самое время, когда к нему в кабинет вошли два знаменитых ядерных физика — профессор Джордж Хантер и профессор Гарри Нельсон, лауреат Нобелевской премии! Телефонный звонок. Любезно пригласив ученых сесть, генерал взял трубку и услышал сокрушительную весть.

— Макклиф, это я, Грегг, — генерал не узнал голоса своего подчиненного. — У меня в воздухе рефлекс, управляемый сумасшедшим пилотом…

— Что-о?! — забыв о присутствии ученых, генерал вскочил с места, от лица мгновенно отхлынула кровь, он ощутил, как похолодели у него щеки. — Ре-флекс? А водородная?

— У него на борту, Мак…

У генерала подогнулись колени, и он рухнул обратно в кресло.

— Как же так случилось, что сумасшедший… — произнес он слабым голосом.

— Он спятил после отлета, Мак, в воздухе… Радирует страшную чушь, грозится лететь в Вашингтон и сбросить там эту штуку…

— А штурман? Чего штурман глядит?..

— Похоже, он застрелил штурмана, Мак… Наверно, тот мешал ему зарядить бомбу… Теперь он кружит над Милтауном, как стриж вокруг колокольни, и требует, чтобы его признали властителем мира… иначе…

— Подыми истребителей, сбей его к чертовой матери!

— А водородная, Мак? Что, если она, и верно, заряжена?

— Водородная… — тихо повторил за ним Макклиф, и вдруг страшная злоба сорвала его с кресла, он выпрямился, расправил грудь и бешено заорал в трубку: — Лови его своими руками, старый дурак! Лови его сачком, капканом, набрось на него лассо, но положи конец этому безобразию! Ты что, не понимаешь, что целый штат полетит в преисподнюю от твоей водородной!..