В мое время их была, думаю, четверть среди посредников в британском рок/поп-бизнесе. И не нужно быть гением, чтобы догадаться, почему. Пчелки на мед слетаются. В то время, как британское телевидение наводнили лесбиянки, типа “Убийство Сестры Джорджа”, пользуясь неистощимыми запасами хорошеньких честолюбивых молодых актрис в этом СМИ, энергичные юные рокеры привлекали голубых.
Впрочем, я не думаю, что вашим идолам приходилось отсасывать, чтобы добиться славы и богатства. В худшем случае юным странствующим рыцарям от рок-н-ролла время от времени нужно было просто расслабиться и не слишком беспокоиться о поле обладателя губ, скользивших вдоль их членов – по рок-н-ролльным меркам не такая уж проблема. А, возможно, им не приходилось делать даже этого. Во многих ситуациях эскорта “королевы” – в чисто социальном смысле – вполне хватало “королевскому” эго для поддержания полупубличной видимости интимности; он даже мог заменить физическое удовлетворение страсти. Впрочем, влиятельные педики от музыкального бизнеса вряд ли были обречены на сухостой, даже если их хедлайнеры оказывали им отпор. Рок-сцена кишмя кишит менее звездными, но не менее привлекательными, сексуально авантюрными, сговорчивыми и прыткими молодыми клиентами.
Наркотики играли важную роль во всем этом. История ваших рок-идолов 60-х – 70-х, во многих случаях – сага о молодых людях, готовящихся к большому прорыву на сцену и потребляющих множество развлекательных, не слишком рискованных, и закаляющих субстанций – в основном, травку, хэш, время от времени какие-нибудь психоделики, возможно, немного амфетаминов и реки старого доброго пива. А потом для них вдруг наступали великие времена: большие деньги, настоящая слава, тяжелые наркотики. Так что, помимо прочего, наши парни переключались с пива и джойнтов прямиком на коньяк и кокаин, очень часто превращая по дороге наркотическую забаву в наркотическую зависимость.
В общем-то, в этом нет ничего примечательного, просто история нашего поколения, за искллючением вопроса поставки. Рок-н-ролл был очень выделяющейся профессией, а его практики – очень подходящей мишенью для всякого рода давления и нажима самых разносортных людей. В самом деле, рок-н-ролльщики обеспечивали такой поток исключительно нелегальных субстанций, что это превратилось в приоритетную отрасль индустрии, которую никак нельзя было отдать в руки любителей или на волю судьбы. Таким образом, типичные рок-менеджерские операции 70-х включали в себя надежные связи с поставщиками исключительно высококачественных наркотиков в исключительно большом объеме, а также наличие своего внутриорганизационного человека (обычно – роуди), в обязанности которого входила доставка товара по первому требованию.
Так что, очень часто музыканта специально подсаживали на тяжелые наркотики – кок или смэк или какие-то расслабляющие, а, соответственно, он становился зависимым от своего менеджмента на предмет поставки. Так что прикиньте: а что бы ВЫ сделали, если бы оказались, скажем, в дороге по пути неизвестно куда – на край света, которого даже нет на карте, обдолбанные в дым, а человек, который сделал все это возможным для вас, и который вас так любит, возбужден до умопомрачения, и никто никогда не узнает? Или если вы – вроде того знаменитого нью-йоркского нью-вэйвщика, которого мы все любим и которым восхищаемся, – такой безнадежный смэк-джанки в постоянных ломках, что вам остается только один выход – отсасывать человеку из вашей звукозаписывающей компании каждый раз, как вам требуется пакетик?
Все это весьма неприглядно, и лучше мне об этом не думать. Часть меня привязана к миру – такому, каким он должен быть, другая же часть – к реальному миру, противоположному тому, который изображают разные лицемеры. И сегодня я все больше и больше склоняюсь к последнему.
Так что же я на самом деле хочу сказать о музыкальной гей-мафии? Как насчет вот этого:
Совсем не думаю, что отсос тут и там время от времени в обмен на блестящую карьеру – такая уж ужасная вещь. Множество женщин и девушек делают его непрерывно (и даже худшие вещи – или лучшие!). Они это делают, зарабатывая себе на ужин, и все это считается вполне нормальным. Так что если вы, дорогой читатель, в ужасе от самого представления, как ваши рок-н-ролльные герои отсасывают какому-нибудь старому директору, можете согнуться пополам, крепко схватившись обеими руками за свой гомофобический двойной стандарт, и... Или пересмотреть логику своих ценностей.
Подумайте-ка вот о чем: никто из наиболее значительных музыкантов, упоминавшихся мной выше – Битлз, Ху, Дэвид Боуи – никогда бы ничего не добились в этом бизнесе, если бы талант и энергия их гомосексуальных менеджеров не добавились к их собственным.
Так что зарубите себе на носу, все вы, юные головорезы, гей-ненавистники и заурядные гомофобы. Я вижу, вас много сейчас, и некоторые из вас звучат действительно неплохо, и временами я представляю себе, как рассказываю вам о таком-то и таком-то нью-йоркском (возможно, замечательно подходящем именно вам) менеджере, и как вы возвращаетесь и говорите: “Да-а, он интересен, но мы слыхали, что он – педик, так что...”
Спрошу у вас так, дети мои: неужели вы предпочтете зае...ть свою жизнь в каком-нибудь Усть-Жопинске, где-нибудь в Джорджии, вместо того чтобы рискнуть поработать с педиком?
ВОПРОСЫ ИДЕНТИЧНОСТИ
Раз уж рифф звучит, можно его и потянуть. Кто есть кто, и что есть что; конфузы, сплетни, лицемерие, гомофобия... Это такая распространенная тема в музыкальном бизнесе, а реальность часто может быть трудноопределимой. Так много людей так много вложили сил в имидж, который, по их мнению, им подходил.
Элтон Джон, конечно, – классический пример. Бедняга Редж (я все еще никак не приучусь называть его сценическим именем, даже после всех этих лет): он так долго конфузился – стал честнее только в последние годы, после такой неудачной, как кажется, попытки брака и одного из самых грязных и скандальных (никаких “как кажется” здесь) судебных разбирательств, когда этот его мальчик по вызову обратился в прессу. Россказни этого парня были полны отвратительных подробностей насчет них с Элтоном, насчет неиссякающего потока кокаиновых поставок, группового секса и прочего разврата и распутства. Возможно, все это было правдой, но Редж не таков, чтобы сносить весь этот вздор, особенно после стольких лет разыгрывания своего замечательного шоу – танца на лезвии бритвы вокруг да около сексуальной идентичности. Элтон Джон в самый бурный свой глиттер-период был ничуть не менее занимателен, чем любимчик наших мам, Либерачи (с которым я встречалась ребенком, и о котором очень высокого мнения). Даже больше: у НАШЕГО любимчика были песни гораздо лучше, да и шоу круче.
И, также как и Либерачи, Редж всегда был добр и отзывчив. Он отдал больше, чем многие на благотворительность, и, по моим наблюдениям, всегда относился к людям уважительно. Во всяком случае, он прекрасно относился лично ко МНЕ.
Я впервые встретилась с ним очень рано – во время нашего с Дэвидом первого волшебного лета. Мы как-то отправились в “Эссекс-Мьюзик” – получить предоплату наличными от Дэвида Плэтца. А этот джентльмен необыкновенно изящно вручал нам обычно больше пятидесяти фунтов. (Вот ЭТО был музыкальный издатель, знавший свое дело; его сочинители всегда чувствовали себя оцененными, особенно если сами еще не осознали своих возможностей.) Выйдя из его офиса, мы наткнулись на целую “Эссекс”-толпу: Тони Висконти, Гуза Даджона и Реджа.
“Черт-дери!!! – вскричал Дэвид Плэтц. – Да это же настоящая песенно-сочинительская конвенция!” И он был прав: полный коридор талантов. Для того, чтобы конвенция превратилась в настоящий саммит, не хватало только еще пары “Эссекс”-людей: Марка Болана и парней из Прокол Харум.
Заговорили о “Space Oddity”, и Тони заявил, что она слишком следует новомодным тенденциям (что было более скрытым способом сказать то, что он сказал позднее в одном интервью – что она “эффектно-популистская – давит на больную мозоль”). Ну конечно, сказал он, он спродюсирует Дэвидовский альбом: это СЕРЬЕЗНЫЙ материал. А вот “Space Oddity”, может быть, лучше спродюсирует Гуз Даджон. У Гуза больше чутья к “такого рода вещам”.