Подписание союзного договора с Германией вызвало ликование традиционно германофильски настроенных хорватов и недовольство сербской части населения Югославии, поскольку сербы видели в этом сближении с Берлином продолжение наступления на сербские национальные интересы. Наполненные националистическими настроениями, подогретыми английской пропагандой, широкие народные массы сербов организовали массовые протесты во всех сербских городах Югославии. В то же время интеллектуалы из Сербского клуба и патриарх Сербской православной церкви Таврило (Дожич) с энтузиазмом поддержали офицерский путч, организованный британской разведкой для свержения белградского правительства. В ночь на 27 марта в результате этого путча несовершеннолетний король Петр Карагеоргиевич был провозглашен королем, а принц Павел Карагеоргиевич был срочно выслан в Грецию, где его интернировали британские власти, отправив его в ссылку во владения британской короны в Африке — до 1943 г. в Найроби (Кения), а с 1943 г. до конца войны — в Йоханнесбург (ЮАС).

Парадоксально, но пришедшие к власти после организованного британской разведкой переворота[9] сербские генералы вновь обнаружили себя в ситуации, в которой уже оказывались предыдущие «любимцы Британии» у кормила югославской государственности. Югославия была связана экономическими интересами именно со Средней Европой, а не с Британией, имевшей собственные колонии, поставлявшие с избытком сырье. В то же время военно-политическое давление, которое могли оказать на Югославию из центра Средней Европы — Германии — в случае нарушения экономических связей, не могло быть уменьшено силами далекой островной монархии. В особенности ясно это стало в условиях полного стратегического окружения в начале апреля 1941 г. В то время как югославский посол в Москве М. Гаврилович (кстати, близкий друг английского посла С. Криппса) пытался призвать МИД СССР к подписанию пакта о военной взаимопомощи с Югославией, новый югославский министр иностранных дел М. Нинчич стремился убедить своего старинного друга, германского посла в Белграде фон Хеерена в том, что «…переворот был результатом слабой поддержки, которую принц-регент и кабинет Цветковича имели среди сербского народа», и «гарантировал продолжение сотрудничества с державами оси, в особенности с Германией»[10].

Пикантность ситуации заключалась в том, что благодаря советскому агенту в гестапо В. Леману советское руководство знало об этих переговорах, как и о том, что взбешенный путчем Гитлер неизбежно нападет на Югославию[11]. В СССР знали и об отчаянном положении югославской армии в случае нападения немцев. Согласно воспоминаниям В. Милетича, сотрудника югославской дипмиссии, присутствовавшего при подписании советско-югославского договора в Кремле в ночь с 5 на 6 апреля, сразу же после подписания договора Сталин обратился к одному из членов миссии с вопросом. Он спросил, «сколько бы продлилось сопротивление югославской армии, если бы на Югославию напали. Тот ответил: около трех месяцев. В ответ Сталин обратился уже к югославскому военному атташе, который, видимо, был намного лучше оповещен о событиях и сократил этот срок до одного месяца. Сталин покрутил головой с недоверием и сказал: две-три недели»[12]. Этот договор подписывался не ради Югославии, а ради той сложной дипломатической игры, которую вела Москва весной 1941 г. После нападения Германии на «нового союзника» СССР на Балканах последние сомнения в том, что Германия не считается с интересами СССР, а значит, готова и к нападению на СССР, были развеяны.

Саму же Югославию уже ничто не могло спасти от железного натиска военной машины Рейха и его союзников — Италии, Болгарии и Венгрии. После начала войны критическую массу межэтнических и межконфессиональных конфликтов[13], всех неразешимых противоречий искусственного государства[14] не смогли бы решить ни скорострельные пушки, ни бронемашины, которые югославские представители выпрашивали в СССР. Югославская армия капитулировала, когда большая часть боевой техники и складов с оружием так и не были использованы. «При некоторых отдельных примерах храбрости и выражения инициативы армия была охвачена пораженческими настроениями, действиями пятой колонны, была не приучена к боевым действиям с использованием современных военных средств и смогла оказать лишь спорадическое и кратковременное сопротивление»[15]. Уже на пятый день войны немецкие войска вошли в Загреб (10 апреля), толпы хорватов приветствовали немецкую бронетехнику восторженными криками и осыпали солдат вермахта цветами.

В. Мачек, лидер крупнейшей хорватской довоенной партии, призвал по радио членов своей партии сохранять спокойствие и проявить лояльность к немецкому вермахту. Было провозглашено Независимое государство Хорватия, во главе которого встали усташи. Еще через три дня (13 апреля) солдаты вермахта вошли в Белград, а на восьмой день войны молодой король Петр и правительство путчистов (14–15 апреля) покинули страну, которую они так неосмотрительно вовлекли в войну, и улетели в Афины, откуда затем через Каир и Иерусалим перебрались в Лондон. Перед отлетом премьер путчистов Д. Симович приказал начальнику штаба югославской армии генералу Д. Калафатовичу начать с немцами переговоры о перемирии. Д. Калафатович назначил представителями Верховного командования югославской армии на переговорах бывшего министра иностранных дел А. Цинцар-Марковича (подписывавшего 25 марта 1941 г. Венский протокол) и генерала Р. Янковича. Эти уполномоченные подписали в здании чехословацкого посольства в Белграде акт о безоговорочной капитуляции вооруженных сил Королевства Югославии с 17 апреля (т. е. с 12-го дня войны), который принял у них немецкий генерал М. фон Вайхс, командующий 2-й армией. В результате поражения территория Югославии оказалась поделенной между победителями: Германия получила север Словении и временно оккупировала Сербию; Италия — юг Словении, большую часть адриатического побережья и Черногорию; Албания — Косово; Венгрия — большую часть Воеводины; Болгария — Македонию. В Хорватии, Боснии и Герцеговине начался настоящий геноцид сербов; сотни тысяч мужчин, женщин, детей и стариков были убиты в течение первых месяцев существования независимого хорватского государства. Большая часть югославской армии (около 800 тыс. человек) попала в плен. Победители выпустили из плена югославских военнослужащих немецкой, хорватской, македонской национальности, задержав в плену сербов (6298 офицеров, 337 864 солдата)[16]. Сербский народ внезапно оказался в положении проигравшего, так и не вступив в войну. Для многих кадровых сербских военных, как и для значительной части сербов из числа гражданских лиц, такое положение проигравших войну без войны оказалось крайне тяжелым…

2. Главный герой — полковник Генерального штаба Драголюб Михаилович

Сербию, небольшое королевство, затерянное в горах западных Балкан, называли в начале XX в. «раем для маленького человека»[17]. Дворян в стране не было, крупных землевладельцев или крупной частной индустрии также не сформировалось. Поэтому страна не знала крепостного права в селах и стесненного в городских лачугах фабричного пролетариата. Абсолютное большинство граждан страны составляли крестьяне, чьи земельные наделы несильно разнились, а нравы народа отличались изрядной патриархальностью. Крестьянин мог свободно подойти к прогуливавшемуся по улицам города премьеру и обратиться к нему с вопросом