Селлерс хранил у себя личные вещи еще одной женщины – держал он их в шкафу, в коробке, на которой написано «Тити» Вахмейстер. В ту пору ей было двадцать пять лет. Отец ее являлся послом Швеции в Соединенных Штатах, а сама она подрабатывала как манекенщица. Сью Эванс, секретарше Селлерса, вменялось в обязанность прятать эту коробку с глаз подальше, когда в квартире находилась Лайза. Точно также в ее обязанность входило убирать подальше от греха коробку с вещами Лайзы всякий раз, когда к Селлерсу наведывалась Тити.
Вряд ли подобные союзы совершаются на небесах.
Концерт в «Зимнем саду»
В конце лета – начале осени 1973 года двадцатисемилетняя Лайза колесила по всему свету. С кем ее только не видели! Например, она посетила Италию, где у нее состоялись переговоры о возможном сотрудничестве с Франко Дзеффирелли. Там же, буквально через две недели после разрыва с Питером Селлерсом, Лайза завела короткий романчик с Дайсоном Ловеллом. После этого она направила свои стопы в Париж, где участвовала в показе мод, а оттуда самолетом вернулась в Нью-Йорк для составления графика концертов, в том числе и в знаменитом «Зимнем Саду». Этот концерт еще сильнее укрепил ее статус исполнительницы-солистки, которым она уже успешно пользовалась в лондонском «Палладиуме».
В основу программы легли ее традиционные номера, с которыми она выступала в ночных клубах. Лайза остановила выбор на «Зимнем Саду» с тем, чтобы вынести на суд публики свой новый, обновленный образ, ибо в шоу-бизнесе и близких к нему кругах этот зал имел репутацию «звездного заведения», причем сами выступающие здесь «звезды» должны быть непременно первой величины. В начале января 1974 года Лайза созвала на квартире Эбба, что в двух шагах от Центрального парка, совет, на котором, кроме нее самой и хозяина квартиры, присутствовали также Джон Кандер, Дина Уэнбл, ее секретарь, и Арт Азензер, ее аккомпаниатор. Они решили обговорить все детали и еще раз внимательно пройтись по программе. Участие других звезд в концерте не планировалось, однако были задействованы музыканты и танцевальная труппа. В течение полутора часов перед зрителями будет царить Лайза и только Лайза.
Разумеется, тем самым она брала на себя гигантскую ответственность, ведь именно она сама все эти девяносто минут должна была петь, танцевать и отбивать чечетку. Лайзе хотелось, чтобы все происходило так, как во время ее первого сольного выступления на Бродвее. Программа была весьма остроумно озаглавлена «Лайза». В главной роли Лайза Миннелли». В типографии толком не посмотрели, как пишется ее фамилия, и в результате на билетах она оказалась отпечатана с одним «Н». Но еще больший ажиотаж вызвала цена билетов – для 1974 года она составила неслыханную доселе и потому возмутительную сумму в 15 долларов. Однако у спекулянтов с рук за них заламывали в десять раз больше.
Несмотря на злополучную ошибку в фамилии и непомерно высокую цену билетов, уже за несколько недель до эпохального шоу в «Зимнем саду» кассы бойко торговали ими. Билеты на все 1442 места гигантского амфитеатра на всю трехнедельную серию концертов разашлись менее чем за двое суток.
Том Бакли из «Нью-Йорк Таймс» дал этому феномену следующее объяснение: «Это шоу словно порождает некий вид электричества в этот бедный на энергию сезон, которому бессильна помочь даже вся аравийская нефть. Во-первых, это будет первое выступление мисс Миннелли после вручения ей награды Академии за «Кабаре» и награды «Эмми» 1972 года за телепрограмму, сделавших из нее звезду международного класса. Во-вторых, она возвращается к себе домой, в родной город. Еще до того, как, будучи подростком, она поставила себе целью во что бы то ни стало сделать карьеру в театре, этот город стал для нее родным домом. Здесь живут большинство ее старых и близких друзей, ее наставники».
Лайза подтвердила сказанное Бакли в своем заявлении: «Это потрясающий город. Он – все еще старое доброе «Большое Яблоко» *. Каждый раз, возвращаясь сюда, я влюбляюсь в него все больше». Лайза подчеркивала, что на этот раз у нее появилась возможность отдохнугь пару недель после гастрольной поездки по тридцати городам США, недельной программы в Лас-Вегасе и участия в телепередаче в Англии. Она провела все это время, отдыхая, занимаясь покупками, часами просиживая в ресторанах и посещая театры. Главной темой ее деловых встреч были переговоры с Франко Дзеффирелли о совместном проекте, который он тогда вынашивал, однако, по мнению многих, у нее было куда больше шансов сняться у другого режиссераитальянца, а именно у собственного отца Винсенте Миннелли, в картине, сделать которую они мечтали вот уже несколько лет.
*«Большое Яблоко» – название Нью-Йорка.
В день премьеры, 6 января 1974 года, Лайза и Фред Эбб прошли через те же самые разговоры, которые велись с первых моментов их сотрудничества, когда они в 1965 году готовили ее первую программу кабаре в отеле «Шорэм».
Эбб рассказывает: «Я всегда говорю ей, что не следует полагаться на публику. Ни в коем случае нельзя считать, будто успех – это нечто само собой разумеющееся. Успех следует завоевывать. Твоя энергия, твое желание понравиться всегда должны находиться на самом высочайшем уровне».
В день премьеры обладатели билетов оказались вознаграждены по достоинству. Шоу превзошло все ожидания. Занавес взмыл вверх, и зрителям предстал оркестр под управлением Джека Френча. Лайза мгновенно завела зал, с чувством исполнив знаменитую «Скажи да», за которой последовали другие, не менее зажигательные вокальные и танцевальные номера.
Концерты в «Зимнем саду» явились захватывающим дух свидетельством многогранности исполнительских талантов Лайзы, причем некоторые из них открылись зрителю впервые. Например, подобно матери, Лайза была помешана на тщательной продуманности малейшего движения, каждой строчки, каждой декорации, каждого шага, вплоть до мельчайших элементов ее шоу. Такое пристальное внимание к деталям чрезвычайно важно для создания качественной программы, способной выдержать ряд представлений. Кроме того, Лайза добилась, чтобы в создании этой программы принимали участие лучшие продюсеры, и причем те из них, которые понимали, чего она хочет. Для концертов в «Зимнем саду» она пригласила дирижировать Френча, а Марвин Хэмлиш занял место музыкального координатора. Программу шоу составил Эбб, за костюмы отвечал Нэнси Барр. Что еще более важно – режиссуру взял на себя Боб Фосс, у которого она снималась в «Кабаре». Кстати, в ту пору между ними завязался роман.
В общем и целом критикам Лайза понравилась – и она сама, и ее программа. Вот что, например, писал Клайв Бернс из «Нью-Йорк Таймс»: «Лайза принесла с собой летнее солнце, и во всех отношениях ее програма просто превосходна. Возможно, причиной тому стало ее нервное напряжение и эти моменты высвобождения духа, которые придают ее концертам особый заряд. Ее энергия бьет ключом. Это не просто внешня напористость, свойственная иным певицам, а скорее результат некоего внутреннего напряжения. Оно не может не найти выход, и при всей видимой легкости есть в нем нечто возбуждающее. Она обладает голосом, который то воркует, то нашептывает, то рычит. Ее умение обыграть песню неожиданно вновь предстало во всей своей яркости. Лайза напомнила нам, что она давно не девчонка из выдающегося «Кабаре», и она вовсе не желает потуже набить на этом карман, но на наших глазах создает образ Салли Боулс, одинаково близкий к ишервудскому как на экране, так и на сцене. Но почему только три недели, хотел бы я знать, мисс Миннелли? Пожалуйста, задержитесь в следующий раз подальше».
Дуглас Уоттс, обозреватель «Нью-Йорк Дейли Ньюз» узрел некое сходство Лайзы с творческой манерой матери – сравнение, которое было Лайзе явно не по душе. «Лайза держит зал в напряжении, но до истинного магнетизма ей еще далеко. И хотя она сама и ее помощники станут дружно это отрицать, образ отчаянной девчонки Джуди Гарленд витает где-то поблизости, особенно в тот момент, когда Лайза, нарядившись в бархатный костюм с бриджами по колено и лакированные лодочки, затягивает «Мамми». Хочет она того или нет, но на ум тотчас приходит старая вещица Джуди «Убаюкай свою крошку доброй южной колыбельной». Лайзе, при всей ее неиссякаемой энергии и личной притягательности, еще далеко до Фрэнка Синатры или Стрейзанд».