Азнавур родился в семье армянских эмигрантов, которые в начале века бежали от печально знаменитой турецкой резни, во время которой погибли его бабка и дед, дядья и тетки. Его мать, Кнар, и отец, Миша Азнавурян, в конце концов добрались до Парижа, где 22 мая 1924 года и появился на свет Шарль. Оба его родителя выступали на сцене, Миша играл на различных музыкальных инструментах, а мать была занята в спектаклях. Они откладывали деньги, надеясь открыть ресторанчик, так что все это время семья существовала впроголодь. Подрастая в театральной семье, Шарль посещал занятия в «Ecole du Spectacle», – парижской Школе театральных искусств.

К тому времени как Шарлю исполнилось девять лет, он уже выступал на сцене в небольших ролях, а вскоре он и его старшая сестра Анда при первой же возможности смогли продемонстрировать свои таланты. Шарль укоротил фамилию до «Азнавур», чтобы она лучше воспринималась на афишах. В конце войны Шарль вместе с певцом и композитором Пьером Роше составили программу для ночного клуба. К тому времени у него было уже достаточно сценического опыта – в театре он провел ни много ни мало одиннадцать лет, – чего нельзя было сказать о нем как об эстрадном исполнителе. Неудивительно, что новая программа вселяла в него до известной степени страх и опасения. Однако тут ему на выручку пришла его старая знакомая, у которой он иногда подрабатывал шофером, и, кстати, тоже певица, которую звали Эдит Пиаф.

В один прекрасный день Пиаф бросила взгляд на кое-какие ноты, написанные Шарлем и Пьером, а затем пригласила Шарля одного к себе в спальню. Почему бы им с Роше не попробовать открыть ее программу, предложила она. Когда же Шарль поинтересовался у нее, сколько им за это причитается, Пиаф взорвалась: «Эх ты, жалкий, ничтожный скряга! Тебе подвернулась возможность выступить в одной программе с самой Пиаф, и у тебя при этом еще хватает наглости спросить, сколько тебе заплатят? Как только у тебя язык повернулся? Весь Париж – ты слышишь, весь Париж – валяется у меня в ногах, умоляя включить их в мою программу. Да любой человек в Париже счел бы за счастье получить от меня такое предложение».

Пиаф была известна своими причудами, своим непомерным честолюбием, своим пристрастием к рюмке и, разумеется, своим редчайшим певческим дарованием. Однако Шарль воспринял ее вспышку совершенно спокойно – и так началось их творческое сотрудничество, продолжавшееся восемь лет.

«Шарль, – заявила Пиаф. – Я беру тебя. Ты можешь взять на себя обязанности по освещению и прочие мелочи. Ты, главное, подумай, чем ты можешь быть мне полезен, а я, в свою очередь, буду учить тебя своей профессии».

Возможно, это прозвучало несколько унизительно, но, с другой стороны, Пиаф хотелось утвердить свой авторитет. Она помогла Азнавуру выработать своеобразную манеру пения – ту присущую только ему хрипотцу, которая вскоре станет чем-то вроде его визитной карточки. Пиаф также была в курсе всех его романов – последние, надо сказать, как правило, бывали весьма бурными, причем объектами любви обычно становились молоденькие девушки. Впервые Шарль женился в 1947 году на женщине по имени Мишелин. Вскоре у супругов родилась дочь, которую назвали Патрисия Сейда Азнавур. Брак с самого начала оказался неудачным – Шарль постоянно находился в разъездах и был всецело поглощен своей карьерой.

В 1965 году состоялся бродвейский дебют Азнавура. В театре «Амбассадор» открылась программа под названием «Мир Шарля Азнавура». Лайза посетила один из концертов как раз в то время, когда сама выступала в «Персидском Зале». Вот как она описывает свои впечатления: «Ничего подобного я еще не видела! Что кто-то может спеть песню так, как будто это маленький спектакль, когда каждая песня словно живет собственной жизнью. Нет, это просто неподражаемо!»

Лайзе было недостаточно успеха ее программы в ночных клубах, ей явно хотелось большего! Она мечтала стать знаменитой эстрадной певицей или кинозвездой. Ей не терпелось вернуться на сцену, и вскоре ей такая возможность представилась – она сыграла в спектакле «Игра в пижаму» в одном из летних театров. А вот кинороли пока обходили ее стороной – до тех пор, пока Джуди не сочла своим долгом– вмешаться и раздобыть для дочери роль в британском фильме «Чарли Бабблз». Однако Лайза даже не догадывалась, что этим своим успехом обязана матери, как, впрочем, и многими другими своими контрактами после их совместного концерта в «Палладиуме».

И хотя для Джуди явилось ударом судьбы, что не кто иной, как она сама дала жизнь своей самой главной сопернице, вскоре она снова вошла в материнскую роль. Она выискивала для дочери подходящие роли и потихоньку занималась раскруткой ее сценической карьеры. Ей хотелось, чтобы к Лайзе пришел настоящий успех, однако одновременно Джуди Гарленд стремилась не задеть гордость дочери – вряд ли Лайзе было бы приятно узнать, что все свои роли она получила благодаря стараниям мамочки.

Джуди была весьма близко знакома с Майклом Медвином, продюсером ленты «Чарли Бабблз», и, пользуясь дружбой, предложила ему взять ее дочь на одну из второстепенных ролей. Главную роль исполнял Альберт Финни, а Билли Уайтлоу играла его супругу. Лайзе досталась роль влюбленной секретарши главного героя, а заодно его любовницы, так что согласно сценарию Лайзе предстояло раздеться до нижнего белья в сцене, где ее соблазняет шеф.

Это была ее первая взрослая роль, и, работая с Финни, она прошла отличную выучку. Прислушалась Лайза и к совету отца, который настоятельно рекомендовал ей сдерживать свою природную эмоциональность. То, что хорошо для сцены, не всегда годится перед камерой.

«Не переусердствуй, – наставлял ее в письме отец. – Не забывай, обычно ты легко поддаешься чувствам, и поэтому без усилий умеешь передать целую их гамму от экстаза до гнева, вместе с тем не теряй самообладания. Я в восторге от того, что ты снимаешься в этой картине. По-моему, это замечательная возможность попробовать свои силы в кино. Я абсолютно уверен, что ты будешь хороша, великолепна, убедительна и вообще таких, как ты, еще не было».

К сожалению, когда «Чарли Бабблз» в начале 1968 года появился на американском экране, то вызвал едва слышный отклик среди зрителей, прежде чем навсегда сгинуть в небытие.

Правда, лента удостоилась неплохих отзывов, в том числе – ну кто бы мог подумать? – от старого недруга Лайзы, журнала «Ньюсуик». Его обозреватель, Джозеф Моргенштерн, писал: «Каждый эпизод этой картины, кажется, живет собственной жизнью, причем некоторые из них наполняют вас упоительным, пьянящим восторгом, и вы ловите себя на мысли, что с нетерпением ждете очередного появления Лайзы Миннелли».

Подводя итоги, можно сказать, что Лайза все­-таки добилась для себя роли в кино, хотя и не такой, о какой мечтала, – ей так и не удалось сыграть главную героиню в крупной американской ленте.

Лайза моталась с места на место в поисках новых контрактов, полезных для ее карьеры, и все это время по-прежнему считалась невестой Питера, сама находясь в полной уверенности, что он как нельзя лучше подходит для ее личной жизни. Хотя, по правде сказать, они давно уже жили каждый своей жизнью – Питер с Крисом выступали в «голубых клубах» и общались в основном с приятелями Питера, в то время как Лайза вращалась в своей компании.

Ее отец был настроен против замужества дочери, полагая, что еще не время. Мачеха, Девиз, придерживалась того же мнения и даже как-то заявила, что ноги ее не будет на свадьбе Лайзы. Кроме того, Джуди также изменила свое мнение о молодом человеке, которого сама же и познакомила с дочерью. Джуди неодобрительно отзывалась о том образе жизни, что вел Питер, и вообще, по ее мнению, эта парочка была слишком юной.

Вот что рассказывал по этому поводу отец Лайзы: «Ей тогда было всего двадцать лет. Они оба были еще совсем молоды, и, по-моему, ей не следовало торопить события. Кроме того, они оба еще только на пороге своей профессиональной карьеры, и кому, как не мне, было знать, что шансы на то, что этот брак не развалится, практически равны нулю. И все-таки выйти замуж за Питера для Лайзы значило весьма многое. И когда я в конечном итоге дал свое согласие, это объяснялось лишь тем, что я просто не смог устоять перед ее очередной просьбой».