— Забирайте поглубже, к самому лагерю, чтоб не дать в нем туркам закрепиться.
Но Андриан Карпович без того уже знал, что и как делать. В сражении он был не только лих, но и осмотрителен.
Ударом атаманского полка с фронта, а с тыла — отряда Денисова неприятель был разгромлен. В панике турки бежали к Силистрии. Почти тридцать верст продолжалось преследование врага.
К полудню все было закончено. Но тут дозорные донесли, что вверх по Дунаю плывут парусные фелюги.
— Так это же недобитые турки!
— Аж десять штук!
— А в них-то полным-полно! — послышалось со всех сторон.
К реке прискакал Платов:
— Где полковник Карпов?
И полетело:
— Карпова к атаману!
Полковник Карпов командовал донской артиллерией.
— Немедленно сюда пушки! Лодки расстрелять! — распорядился атаман.
Шесть орудий подвезли к берегу и открыли огонь. После частой пальбы удалось разбить четыре лодки. Остальные шесть поспешно направились к противоположному берегу.
— Убегут ведь! Утекут! — кричали в досаде казаки.
Ядра туда не долетали.
— Разрешите довести до конца начатое! — обратился к Платову Строганов.
— Что задумали?
— Пошлем охотников вплавь.
Платов задумался лишь на мгновение.
— Действуйте! Заставьте их сесть в фелюги и причалить сюда.
И вскоре казаки кинулись вслед убегающим туркам…
Только к вечеру закончилось сражение. Оно завершилось полным разгромом неприятеля.
За бой у Рассевата Матвей Иванович Платов был удостоен чина полного генерала, генерала от кавалерии.
Осень прошла в сражениях, а в конце ноября Платов сильно заболел. Штаб-лекарь Нестеров не на шутку испугался. Таким он еще не видел генерала. Сообщил находившемуся в армии опытному доктору Виллие.
Тот долго выстукивал больного, слушал в трубочку, а потом сокрушенно покачал головой:
— Плохо, Матвей Иванович, плохо.
— Что такое, батюшка?
— Немедленно в Петербург. Немедленно!
— А как же мои казаки? — попытался возразить он. — Не брошу же я их, Яков Васильевич!
Но это не возымело действия на лейб-медика.
— Поймите, атаман, не начнете лечиться, нападет на вас чахотка. Чахотка! Вы же понимаете, что это такое?! А ваши казаки не пропадут. Есть и Денисов, и Иловайский, и граф Орлов-Денисов. Все молодцы, один к одному. Вас не заменят, но сменить могут. А уж о разрешении императора не беспокойтесь. Я постараюсь все уладить.
Матвей Иванович питал к Виллие особое уважение. И не потому, что тот был опытным доктором, знал его Платов и как преданного делу человека. В Пруссии, во время войны с Наполеоном, через руки Виллие прошли сотни раненых, которым он делал операции. И многие обязаны ему жизнью.
Однажды, производя операцию, доктор случайно порезал себе палец. Он хорошо понимал, чем это могло кончиться. Не раздумывая, приказал помогавшему фельдшеру:
— Режь!
— Что резать?
— Палец! Вот этот палец!
— Ваш палец? Да мы его йодом, ваше превосходительство.
— Режь! — в ярости закричал тот.
И фельдшер тут же отрезал палец. Отдышавшись немного, Виллие продолжал у операционного стола свое дело…
— Петербург сейчас мне ни к чему. Уж лучше, Яков Васильевич, я поеду на Дон. Там в одночасье от воздуха родного излечусь.
На Дону Платов пробыл до весны. Потом выехал в Петербург. Здесь ему вручили за кампанию 1809 года орден Георгия 2-го класса и Владимира 1 степени.
ГРОЗНЫЙ 1812!
Вторжение
На рассвете 12 июня, перейдя по трем наведенным через Неман мостам, «великая армия» вступила в пределы России. В клубящемся тумане, соблюдая равнение и строй, шагала пехота, легко двигалась лихая конница, тяжело громыхала артиллерия. Шестьсот тысяч человек, почти полторы тысячи орудий сплошным потоком текли мимо Наполеона, и, казалось, этому потоку нет конца.
Наполеон стоял на высоком берегу в окружении своих маршалов, молча взирая на проходившие полки. Он стоял в своей привычной позе, скрестив на груди руки и выставив вперед ногу в ботфорте, располневший, обрюзгший, с упрямо поджатыми тонкими губами на угрюмо-озабоченном лице.
О чем он думал? Возможно, вспомнил, как накануне вот здесь, неподалеку от моста, когда проводил рекогносцировку, из-под ног коня выскочил заяц, и конь, взбрыкнув, сбросил его, и он, гроза Европы, беспомощно распластался на земле. А потом услышал, как Бертье, его ближайший помощник, осторожно сказал кому-то: «Мы сделали бы гораздо лучше, если бы не переходили через Неман. Это падение — дурное предзнаменование».
Возможно, глядя на проходившую силу, он тешил себя мыслью разбить в ближайшем сражении русскую армию и завершить, таким образом, войну через месяц-полтора.
A может быть, он забежал в своих мыслях далеко вперед, в то время, когда, разгромив Россию, станет властелином мира? Покончив с Россией, разделается с ненавистной Англией в два счета.
Мог ли он допустить, подписывая пять лет назад в Тильзите мир, что сговорчивый Александр, изъявивший тогда согласие соблюдать продиктованные им, Наполеоном, условия континентальной блокады Англии, станет его главным противником? На деле русский император оказался совсем не таким покладистым, как ему казалось при первой встрече.
Не успели просохнуть на договоре чернила, как Россия стала нарушать условия. Наполеон, конечно же, понимал, что нарушение вынужденное для страны, но что ему до этого! Он стремился задушить Англию в торговой блокаде, а для достижения цели, как известно, все средства хороши, и ему не было никакого дела до интересов других, даже союзных с ним государств!
К этому главному противоречию, приведшему к разрыву с Россией и войне, прибавлялись десятки других причин, порой незначительных, но которые раздражали и выводили из себя всесильного властелина.
На приеме дипломатов, осыпав русского посла упреками, он во всеуслышание заявил: «Не знаю, разобью ли я вас, но мы будем драться!»
Над Россией сгустились тучи, а между тем ее армия вела военные действия с Турцией. Необходимо было во что бы то ни стало свернуть их, добиться перемирия с южным соседом, чтобы сосредоточить усилия против главного врага — Наполеона.
Дипломатическая миссия была возложена на Михаила Илларионовича Кутузова — главнокомандующего Южной армией. Он блестяще справился с ответственной задачей. В мае 1812, всего за месяц до вторжения французских войск, сумел заключить с Турцией весьма выгодный мир.
Узнав об этом, Наполеон пришел в ярость: «Надо же пойти на такое, — метал он молнии. — Я доселе не знал, какие болваны управляют Турцией!»
К лету 1812 года у западных границ находились три русские армии. 1-я, под начальством военного министра М. Б. Барклая-де-Толли общей численностью 127 тысяч человек, располагалась на Немане. Она прикрывала Вильненское направление. 2-я Западная армия генерала П. И. Багратиона численностью 40 тысяч располагалась между Неманом и Бугом, ее главные силы были сосредоточены в районе Волковыска. 3-я армия генерала Тормосова численностью 45 тысяч человек сосредоточилась южнее, за Припятью, в районе Луцка.
При 1-й армии находился «летучий» корпус Платова, состоявший из четырнадцати казачьих полков и одной роты донской артиллерии. Корпус располагался в районе Гродно, между 1-й и 2-й армиями, прикрывая не занятую регулярными войсками полосу местности.
Кроме указанного корпуса, во 2-й армии имелось девять донских полков под командой сподвижника Платова генерала Иловайского, столько же полков было в 3-й армии, и четырнадцать полков несли службу в Молдавской армии адмирала П. В. Чичагова.
Всего к началу военных действий в русской армии числилось пятьдесят казачьих полков и две роты донской артиллерии общей численностью около двадцати пяти тысяч человек.
Трое суток переправлялась французская армия. Намерения неприятеля нетрудно разгадать. Своей главной силой, исчисляемой в 220 тысяч человек, наступавшей через Ковно на Вильно, Наполеон намеревался разбить 1-ю Западную армию. Одновременно вторая группа под командованием Богарне должна вбить клин южнее Ковно с целью разъединить 1-ю армию с армией Багратиона. И, наконец, третья группа французских войск под командованием брата Наполеона Жерома Бонапарта, наступавшая на Гродно, должна приковать к себе 2-ю Западную армию.