— Отец, Вальтер пришел.

— Чего ему? — спросил старик, не поднимая головы.

— Он хочет узнать, нельзя ли уступить одной девушке уголок в нашей комнате.

— Здравствуйте, господин Эренберг,— сказал Вальтер, тихо подойдя к старику,— конечно, я заплачу.

— Хорошо! А вы принесли деньги с собой? У меня нет ни гроша!

— Вот вам пока талер,— Вальтер подал деньги. Старик оживился и протянул руку родственнику своей жены.

— Решено! А что за девочка? Не та ли, что еле держится на ногах? Ложись-ка, дитя, на постель.— Затем, указав на больную жену, он прибавил: — Ей недолго осталось…

— Мне очень жаль, господин Эренберг.

— Что делать? Надо покориться судьбе,— пожал плечами старик.

— Разве вы не обращались к доктору?

— Ни один не идет. Да это и к лучшему. Ведь то, что они прописывают, стоит денег. А кому судьба, тому смерти не миновать.

«Как он очерствел от нищеты»,— подумал Вальтер. Между тем Августа подошла к совсем ослабевшей Маргарите и заботливо уложила ее в постель.

Вальтер еще и не собирался уходить, как Эренберг сказал ему:

— Я пойду с вами — надо на ночь хлебнуть. Без этого не вынести бессонных ночей.

Вальтер внимательно взглянул на багровое лицо спившегося столяра и только тогда заметил у него на лбу, скулах и руках синяки — следы того падения, о котором упоминала фрау Мюллер.

— Оставайтесь-ка лучше дома, господин Эренберг.

— Хватит рассуждать, пойдемте со мной. Я рад-радешенек, когда могу подышать свежим воздухом.

Вальтер простился с Маргаритой и Августой, обещая вскоре прийти, и вышел вслед за стариком. Однако при первой же возможности он отделался от него.

Не станем долго останавливаться на происшествиях следующих недель, чтобы скорее рассказать о последствиях, которые имела кража в замке.

Тетка Вальтера вскоре умерла, после этого заболела Августа, а Эренберг в вине топил свои заботы, горе и упреки совести, между тем как младшая сестра Августы не переставала плакать. Маргарита нашла в себе силы ухаживать за бедной Августой, а Вальтер приходил каждый вечер и приносил ей свой заработок.

Только похоронили старуху Эренберг, как скончалась и несчастная Августа, в ту самую минуту, когда отец привел, наконец, доктора. Желая чем-нибудь отблагодарить последнего, старик предложил ему свою бутылку водки, но не был в претензии, когда тот сухо отказался от нее, и сам ее выпил. Именно в эту ночь Кастелян и черноголовый Карл совершали кражу в замке. Между тем как Эренберг разговаривал с доктором, Маргарита рассказывала Вальтеру о том, что нечаянно узнала ночью.

— Я ясно слышала, как совещались двое. Из всего, что они говорили, я поняла только то, что речь шла о замке и что в это дело замешано третье лицо.

— Они совещались здесь, в соседней комнате?

— Да, здесь, у самой двери. Один из них толстый. Я видела его сегодня, и, если не ошибаюсь, это тот самый, которого называют Кастеляном; другой же сын вдовы, что живет со своим семейством возле нас.

— Я пойду в полицию, чтобы их схватили.

— Но ведь прошел уже целый час с тех пор, как они ушли.

— Черт возьми! Значит, они уже принялись за свое дело! Здесь мне больше нечего делать, так что я побегу в замок, чтобы помешать преступлению.

— Я пойду с тобой, я не пущу тебя одного, ты чересчур смел, а для этих негодяев убийство ничего не значит.

— Нет, Маргарита, оставайся тут, я не могу взять тебя с собой в такой поздний час,— настаивал Вальтер вполголоса, между тем как доктор писал свидетельство о смерти.

— Нет-нет, возьми меня с собой. При одной мысли, что ты пойдешь один, меня охватывает ужас.

— Успокойся, душа моя! Я вернусь, как только удастся остановить преступление.

— Я чувствую, что ты не вернешься, и ни за что не останусь здесь.

Маргарита накинула платок и вместе с Вальтером, никем не замеченная, вышла из дома. Сильный ветер и мокрый снег хлестали в лицо. Они миновали старинные ворота города и вышли на грязную и темную дорогу.

— Ты не сердишься на меня? — виновато спросила Маргарита.

— Как я могу сердиться, если ты из любви ко мне не страшишься такой холодной ночи! Я только ради твоего здоровья не хотел тебя брать, но раз уж ты пошла со мной, то сознаюсь: какое-то предчувствие говорит мне, что это к лучшему.

— Спасибо тебе за эти слова. Пойдем скорее, разбудим сторожей в замке.

— Двенадцать часов! — заметил Вальтер, прислушиваясь к бою часов на колокольне.— Надеюсь, мы придем вовремя.

От дома в предместье, где жила Маргарита, до замка было около полумили, и расстояние увеличивали бесчисленные повороты дороги, да и булыжник от дождя стал скользким. Однако путники шли быстро. Вальтер принадлежал к числу тех, кто готов всем пожертвовать для того, чтобы не совершилось неправое дело. Недаром так самоотверженно он отдал жизнь Маргарите, даже зная, что она любит другого. Не всякий может любить так верно и бескорыстно, особенно когда уязвлены его чувства. У этого простого человека действительно было благородное сердце. Он совершал добрые дела втихомолку и был тем самым гораздо выше тех благодетелей, что из одного только тщеславия помогают бедным.

Запыхавшись, дошли они, наконец, до парка и направились к главным воротам. Часовой не позволил им войти и послал за офицером; когда последний пришел и узнал, в чем дело, их впустили в замок.

— Это какой-то обман,— уверял офицер одного из своих адъютантов, недоверчиво поглядывая на Вальтера и Маргариту.

— Надо бы их схватить: похоже, они сами и замышляют что-то.

— Вы полагаете, что трое воров, о которых вы говорите, уже находятся на месте преступления? Как же они вошли?

— Возьмем с собою этих обвинителей и вместе с ними обыщем замок,— посоветовал адъютант.

— Не понимаю, как могут часовые, расставленные по лестницам, не увидеть воров, если они действительно вошли в замок,— продолжал сомневаться офицер.

— Следуйте за нами,— приказал адъютант, обращаясь к Вальтеру и Маргарите.— А вам известно, что именно они хотят украсть?

— Кажется, они говорили о комнате, где хранится серебро,— проговорила девушка дрожащим от волнения голосом.

Офицеры переглянулись и, прибавив шагу, направились вместе с Вальтером и Маргаритой к большому двору замка; оттуда вошли в маленький двор и поднялись по лестнице, ведущей к крепко запертым и хорошо охраняемым комнатам, где находились драгоценности короны.

— Мне страшно,— проговорила Маргарита, между тем как офицеры обсуждали, по какой лестнице им идти.

— Наверху перед комнатой, где хранится серебро, стоит часовой, и если бы воры подошли туда, то, наверное, был бы шум, тем более что там на стене висит фонарь,— заметил офицер.

— Сейчас все увидим,— отвечал адъютант.

Вчетвером они поднялись по лестнице, что вела в заднюю часть замка. Вальтер и Маргарита поспешно шли впереди, а офицеры замыкали шествие.

Дойдя до галереи, откуда лестница вела в комнату с серебром, Вальтер вдруг остановился: он ясно услыхал говор и движение и в тот же почти момент увидел в свете, падающем с верхнего этажа, тень человека.

— Вот они! — невольно воскликнул он и побежал к освещенной лестнице.

Маргарита, предчувствуя недоброе, пыталась его остановить, но было уже поздно — она не могла догнать его. Офицеры обнажили шпаги.

Черноголовый Карл первым услышал шаги и со своей частью добычи бросился вниз по лестнице. За ним следовал лейтенант Рейц со своей долей. Кастелян же никак не мог оторваться от сокровищ и только выходил из комнаты, когда Вальтер уже ступил на лестницу.

Как только лейтенант увидел приближавшихся людей, он перебросил добычу через левое плечо, а правой рукой схватился за кинжал. Вальтер бежал первым, офицеры с обнаженными шпагами следовали в нескольких шагах за ним. Лейтенант, который спускался навстречу сверху, имел явное преимущество и с проворством профессионала вонзил кинжал Вальтеру в грудь. Юноша, вскрикнув, скатился к ногам Маргариты. Убийца же, пользуясь общим замешательством, бросился в темную галерею вслед за Карлом.