– Пусти, я сама могу идти!

– Можешь, конечно, можешь, – словно маленького ребенка, уговаривал ее Редар. – Вот сейчас отдохнешь чуть-чуть и сразу сможешь…

В конце концов, Нае пришлось смириться. Она обхватила руками его шею и, слабо улыбаясь, закрыла глаза. Под мерную поступь его шагов она даже заснула, забылась неспокойным сном.

Редару вскоре пришлось поменяться с Велиманом, а потом – и с Кенгаром. Рядом со своим другом вышагивал Римал, ядовито приговаривал вполголоса:

– Зачем мы ее взяли? Только лишняя обуза…

С ним никто не спорил. Но, когда Кенгар выдохся и снова пришла очередь Редара нести спящую девушку, Римал неожиданно протянул руки, сказал:

– Дай-ка мне, парень.

Ная так сильно устала, что не проснулась даже во время долгого дневного привала. Редар с Велиманом заботливо уложили ее в тени растянутого на копьях полога. Рейдеры садились у подножья огромного бархана, прячась от солнца, блаженно вытягивая ноги. Пошли по рукам фляги с драгоценной водой, кое-кто уже вовсю похрапывал на теплом песке.

Неожиданно к Редару подсел Салестер.

– Спит? – спросил он, показывая куда-то между спящими Наей и Велиманом.

Редар не понял, кого именно имеет в виду мастер секретов, но кивнул.

– Видишь, какое дело… – задумчиво начал Салестер. – Есть у меня одна мысль, но ни с Кенгаром, ни с Рималом я советоваться не хочу. Не стоит.

Удивлению Редара не было предела. Нет, не тому, что у вечно сомневающегося Салестера «появилась мысль» – они у него рождались по шесть штук за раз и большей частью плохие, – а вот тем, что мастер дозоров решил посоветоваться именно с ним. Салестер, словно отвечая на его мысли, продолжал:

– Не удивляйся, Редар. Так приказала Айрис. Если, говорит, ты не будешь уверен, – поговори с Редаром, у него светлая голова. А я привык доверять ее оценкам, на моей памяти она еще ни разу не ошиблась. Понимаешь, и Правительница, и я все еще не оставили надежд договориться с муравьиными вожаками против раскоряк. А сейчас, когда мы появимся прямо в их доме и начнем крушить там все подряд, есть возможность сделать их посговорчивее.

Редар медленно кивнул. Ну, да, как же – любимая идея Салестера.

– Я не очень верю, что этот раскорячий Повелитель будет соблюдать договор. По мне, так он запустит нас в муравейник, с удовольствием понаблюдает, как мы перебьем всех шестилапых, а вот когда у нас кончатся заряды, да и рыжие, боюсь, сопротивляться будут так, что не многим доведется вылезти на поверхность, – вот тогда он спокойно передавит всех нас там, внутри, одним ментальным уларом. Не зря же он сам вызвался сопровождать отряд.

– Легенды рассказывают, что пауки всегда соблюдали данное ими слово, – возразил Редар. – Ивар Сильный заключил со смертоносцами перемирие сроком на шесть лун, и они ни разу не нарушили его.

– Так говорят легенды, – со вздохом отозвался Салестер. – Сейчас уже не проверишь, правда в них или вымысел. Может, кто-то специально распускает их по миру в таком виде, чтобы мы думали так, а не иначе. В жизни случается всякое. Но чаще всего – худшее, так уж повелось. Предает друг, бросает любимая женщина, погибают хорошие люди, а подлецы остаются жить…

Редар нетерпеливо прервал излияния Салестера – надоела ему вся эта словесная шелуха:– Так чего же ты хочешь от меня, мастер?

– Ты больше всех разговаривал с раскоряками, ты несколько дней провел в их городе… Я не знаю, Редар. Честно говоря, союз с муравьями, после того, что они творили на Кромке, после переполненных искалеченными охотниками пещер Кивинары – этот союз мне кажется еще более отвратительным, чем дружба с раскоряками. Я просто хотел спросить твоего совета… Мы вынуждены помогать раскорякам, потому что, если шестилапые раздавят паучков, нам тоже придется не сладко. А наоборот? Ты думаешь, расправившись с муравьями, раскоряки оставят нас в покое? Зная, что наши охотники хорошо сражаются, а твоя огненная смесь стоит, пожалуй, их ментального оружия. Как ты думаешь?

Ная слушала сквозь полудрему доносящиеся будто издалека слова и поначалу даже не понимала их, так – шумит что-то вдалеке, даже спать почти не мешает. Но потом она неожиданно поняла их страшный смысл: этот лысый мастер и Редар, ее Редар, обсуждали, стоит ли им обмануть самого Повелителя. Ная хотела было вскочить на ноги, закричать, но сдержала первый порыв. Лучше послушать их до конца, узнать все, а потом, когда прибудет сам Младший Повелитель, рассказать ему об измене.

Постепенно от сердца отлегло – Редар вроде был против такого предательства. Теперь Ная слушала внимательно, стараясь ничего не пропустить. Его слова отзывались в ее душе радостью:

-… никто не сможет сказать, что мы нарушили договор.

– Ой, оставь эти игры в благородство!

– Дело не в благородстве, как ты считаешь, Салестер. Просто мы совсем ничего не знаем о муравьях. Вдруг они окажутся еще хуже, чем раскоряки?

– Куда уж хуже…

– Есть куда. Вспомни, как они размножаются. Пять-шесть восходов – и под стенами паучьих городов возникала новая армия, взамен уничтоженной. Если у них не останется могучих врагов, то ничто уже будет не в силах остановить шестилапых. К следующим дождям ими будут кишеть и пески, и степь, и бывшая Долина Третьего Круга. Как ты думаешь, останется ли там место для нас?

Салестер молча кивнул, положил Редару на плечо руку, посмотрел в глаза. Потом, так же не говоря ни слова, поднялся и ушел. Ная успокоенно заснула, а через какое-то время ушел в знойное марево пустынного полудня и Редар.

– Ты уверен, что она все слышала? Может, она спала?

– Нет, я видел, как у нее подрагивают веки. Только зачем это все, Салестер?

– Ну, на рассвете или чуть позже появится ее Повелитель, это самый Фефн. Она, конечно, тут же побежит и все ему выложит…

– Вот именно!

– Слушай! Пусть. Я того и хочу. Этот раскоряка далеко не самый тупой среди них, раз его поставили над всеми землями Долины. Он, конечно, о многом догадывается, да и не преминул покопаться в голове у меня и Айрис. А тут прибежит твоя девочка, – Редар даже вздрогнул при слове «твоя», – и расскажет ему, какой плохой я, задумал его раскорячью милость предать, и все такое, и какой хороший ты, что меня отговорил. Надеюсь, на какое-то время его подозрения утихнут.

– Ты не боишься, что он просто прикончит тебя?

– Немного боюсь, – неожиданно честно признался Салестер. – Но до муравейника он поостережется убивать меня. Остальные могут крепко обидеться! А ему не с руки… тьфу! Черные пески! Нет у него рук! В общем, некстати затевать свару до разгрома шестилапых. Не-ет, он будет выжидать. А вот там, внутри муравьиной норки, всякое может случиться!

– Даже если мы перебьем всех его защитников-пауков, справиться с ним самим будет непросто. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я корчился под его ударами. Да и, кроме того, нас же потом по всей пустыне будут искать. Все раскоряки Долины. Насколько я помню, перед смертью пауки всегда успевали передать сородичам сигнал о помощи. А потом всем людям в округе приходилось несладко. Моя семья так погибла, расплачиваясь за чужое смертоубийство. Ты хочешь, чтобы патрульные шары прилетели в пещеры и раскоряки убили там всех?!

– Не так громко, Редар, ты всех разбудишь. Все просто, мой мальчик, очень просто – мысленная связь раскоряк не работает под землей.

– Откуда ты знаешь? Волной паники они довольно успешно пролезают даже в самые глубокие норы.

– Не совсем так. На большой глубине люди много раз оставались невредимыми – вспомни легенду о Яресте Путешественнике. Видимо, земля как-то задерживает распространение их ментальной силы. А теперь представь – глубокие пещеры муравейника, узкие переходы, огромная толща земли над головой, а до ближайшего сородича – почти три дневных перехода! Как ты думаешь, «докричится» наш паучок до своих или нет?

– Может, нет, а может, и да – точно никто не может сказать.

Салестер усмехнулся:

– Вижу, я тебя не убедил. Ладно. Поговорим об этом еще раз, когда раскоряки будут нашими охотниками расчищать путь в мураший домик. Скажешь мне тогда, кто был прав.