— Dйjа vu, — шепот сорвался с губ усталым вздохом.

Ну, черт. Он мог бы сказать, что есть вещи, которые не меняются никогда, и док был одной из них. И действительно: тринадцать лет назад он первым делом отвез ее к доку, впрочем, в качестве альтернативы, предложив полицейский участок. Безусловно, он не пылал страстной любовью к местным копам, но, если она хотела выдвинуть обвинения, он должен был ее поддержать. Конечно, в таком случае им бы пришлось сначала избавиться от машины, угнанного Шеви Малибу. Совсем недавно угнанного SS 396 1969 года, самого горячего Шевроле, который он когда-либо водил.

Она выбрала дока, и бывший хирург, наложив парочку швов на ее руку, предложил ошеломляющий набор обезболивающих. Удивительно, но симпатичная малышка-королева выпускного бала понятия не имела, на что смотрит, так что Хокинс схватил пару упаковок «Перкодана» и выложил пятьдесят баксов за прием.

— Он исправился. — Протрезвевший и вылечившийся док Блейк теперь вел местную группу анонимных алкоголиков. Правда, он по-прежнему был открыт для неофициального ночного бизнеса, особенно когда дело доходило до уличной ребятни.

Звук, донесшийся до него из-под ладоней, закрывавших ее рот, разобрать было сложно, но больше всего он был похож на фырканье, которое совсем не подходило принцессе.

Отлично. Она может думать, что хочет, но командует здесь он.

— П-просто отвезти меня домой, — сказала она после очередной длинной паузы, подняв голову, глубоко вздохнув и проведя рукой по волосам. — Пожалуйста. Оттуда я позвоню своему собственному врачу.

Пожалуйста. Ему нравилось, как звучит это слово. Очень нравилось, но просьба ее все равно оставалась невыполнимой.

— Мне очень жаль. Вероятно, я смогу отвезти тебя домой чуть позже, но сначала мы прокатимся к доку.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как она развернулась на сидении и посмотрела на него.

— Вероятно, сможешь отвезти меня домой чуть позже? — повторила она. — Ты что, меня похищаешь?

Ага, подумал Хокинс. Ну, вот и он, царственно спокойный голос, который дозволялся лишь ученицам частных школ и дочерям сенаторов.

— Это не совсем похищение. Никакого письма с требованием выкупа не будет, но мы должны убедиться, что ты в безопасности. А этого мы сделать не сможем до тех пор, пока не выясним, кто подорвал пальмы, под которыми ты стояла.

Ее ответом снова стала мертвая тишина, которую он, впрочем, никогда в жизни бы не принял за согласие.

— Т-ты думаешь, кто-то пытался причинить мне вред? — наконец спросила она, ее голос срывался слишком сильно, чтобы продолжать считаться царственно спокойным, дрожь лишала его даже иллюзии ледяного спокойствия. Проклятье. — И кто эти «мы»? Ты имеешь в виду того мужчину, с которым пришел на вечеринку?

— Не паникуй, мисс Деккер, — спокойно сказал он, пытаясь последовать своему же совету. — Я работаю на министерство обороны, и мы не знаем, пытался ли неизвестный причинить вред конкретно тебе. Это мы и попытаемся выяснить. — Ведь она — работа. Просто работа в черных атласных трусиках-танго.

Лаадно. Он поерзал на сидении.

— Если ты хочешь связаться с матерью, я дам тебе вашингтонский номер, по которому она может позвонить для подтверждения того, что мы с моим партнером были сегодня в Ботаническом саду по заданию МО. Я прошу только, чтобы ты не называла моего имени, по крайней мере, пока. Я свяжусь со своим партнером, и мы решим, что конкретно ей можно рассказать. — Он постарался говорить максимально уверенным тоном. Сегодня вечером ему хотелось видеть стандартно упакованную «ледяную принцессу». Она ему была необходима. Именно таким образом он продержался все те месяцы, проведенные в тюрьме, потому что остальные воспоминания о ней сводили с ума: горячий рот, горячая любовь, горячий нрав.

И именно об этом он думать не хотел.

— Министерство обороны? — наконец сказала она. — Наше министерство обороны? Ты шутишь, так?

Ее вера в него просто согревала сердце.

— Нет. — Проклятье, он был далек от шуток. Он вырвался в люди, и не благодаря ей. В это, что, так сложно было поверить?

Раздражающе долгое время она обдумывала его ответ.

— Так моя мать не наняла тебя сегодня в качестве телохранителя?

Боже правый, нет.

— Полагаю, я последний человек, которого твоя мать наняла бы для чего-либо, а уж тем более для того, чтобы охранять тебя. — Он надеялся, что в скором времени Дилан свяжется с Грантом и разгребет этот бардак.

— К-как она может что-то проверить, если ты не хочешь называть своего имени? — наконец спросила она.

Вопрос был хорош, но голос, задавший его, ему не понравился. Она снова развалится на куски, если он ее не успокоит.

— Я дам код и проведу через знакомых ей людей, — сказал он. — У нее достаточно друзей в МО. — Это было единственное, что частично искупало грехи Мэрилин Деккер. До самых кончиков своих ногтей-когтей она была американским ястребом голубых кровей — это читалось во всем: от деловой стрижки «паж», созданной из темно-коричневых волос, до черных кожаных туфель-лодочек. Каждый раз, видя ее, он гадал: откуда появилась Кэт? Было сложно поверить в единый генетический материал, делимый златовласой бомбочкой и миссис Джей Ай Джо. Мэрилин Деккер была сложена как лайнбекер: один квадратный блок, положенный на другой, — а в теле Кэт изгибов было больше, чем у циклона.

— Нет. — Вырвавшееся слово казалось опасно отрывистым, но в то же время очень настойчивым. — Я так не думаю.

— Нет? — Он быстро взглянул на нее. — Что ты имеешь в виду под этим «нет»?

— Нет, я не собираюсь… н-не собираюсь звонить матери.

Отлично. Она не собирается звонить матери, а гипервентиляция доведет ее до обморока. Со своего места он отлично слышал ее: каждый новый вдох быстрее предыдущего, дыхание все более поверхностное. Вот вам и «ледяная принцесса». Она полностью переключилась в режим потери самообладания.

— Вдохни поглубже, — посоветовал он. — Пожалуйста. — Ради меня.

— Я… я… — Голос застрял в глубине горла.

О, проклятье. Она не справится. Осторожно нажав на тормоза, он быстро понизил скорость и остановился.

— Опусти голову.

— Н-не могу.

Ладно, это его вина. Ремни безопасности в Роксанне были очень тугими. Двигаясь быстро и уверенно, одной рукой он отстегнул пряжку, другой осторожно обхватил ее голову и потянул вниз, к коленям.

Он меньше всего хотел, чтобы она потеряла сознание, но это… это было полным безумием. Он находился в одной машине с Катей Деккер, которая цеплялась за него так, словно от этого зависела ее жизнь: одной рукой схватившись за его запястье, другой обхватив его руку. И дышала на него: быстро и холодно на вдохе, тепло на выдохе.

Послышался резкий звук рвущейся ткани, и он опустил взгляд. Не веря собственным глазам, он спокойно наблюдал за тем, как ткань разъезжается еще на пару дюймов. Через несколько секунд она останется практически обнаженной, а он по-прежнему будет нависать над ней.

Это был какой-то урок, точно. Или, возможно, он оскорбил какого-то древнего бога, пока был в Южной Америке. Потому что это была проверка.

— Дыши, — напомнил он, когда она на несколько секунд затихла.

Она послушалась, продолжая свое занятие, с которым, казалось, начала справляться лучше. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Медленнее, увереннее.

Проклятье. Уткнувшись головой в плечо, он посмотрел в пассажирское окно.

Катя Деккер. Он не заслужил этого.

В его жизни для нее не было места. Не было места сожалениям, злости или воспоминаниям. Не было места ни для чего. Она для него просто не существовала. Так он решил. Так ему нравилось.

Но для того, кто не существует, она занимала чертовски много места в его машине.

ГЛАВА 4

— КАК НАСЧЕТ ЧЕГО-НИБУДЬ ОТ ПРИСТУПОВ ПАНИКИ? — спросил Хокинс дока Блейка. — Пока мы ехали, гипервентиляция чуть не довела ее до комы.