– Разве вы не голодны?

– Карай! Вот уже четырнадцать часов, как у меня во рту ничего не было. Но, к сожалению, у меня нет никаких съестных припасов.

– Зато у меня есть! Мы поделимся!

– Тогда действуйте! Вы, я вижу, добрый товарищ! Управитель достал захваченную с собой дорожную провизию.

– Вот! – не без самодовольства произнес он, разложив всю снедь у костра.

– Карамба![35] – радостно воскликнул незнакомец. – Никогда еще еда не появлялась так кстати!

Эта еда, доставившая столько радости обоим путникам, вызвала бы презрительную гримасу у любого европейского гурмана[36]. Все угощение состояло из небольшого количества солонины и копченого мяса, кусочка козьего сыра и нескольких маисовых лепешек. Кроме того, из альфорхи был извлечен небольшой бурдюк, наполненный превосходнейшим мескалем[37], что окончательно развеселило наших путников. Соорудив вертел, на котором быстро поджарилась солонина, приятели весело принялись за еду. Свой скромный ужин они запили несколькими глотками ароматного мескаля, побратски передавая друг другу бурдюк. Затем появились пахитоски – это неизбежное завершение всякой мексиканской трапезы. Покуривая, приятели внимательно наблюдали за горизонтом; край небосклона забрезжил уже широкими полосками блеклого света.

– Теперь, с вашего разрешения, мы можем открыть наш совет, – сказал незнакомец, наслаждаясь глубокой затяжкой табака и выпуская клубы дыма через нос и рот.

– Вы первый заняли эту территорию, – смеясь, сказал дон Хосе, – и вам, следовательно, должны быть лучше известны все ее ресурсы. За вами и первое слово.

– Хорошо!.. Так вот: мы окружены со всех сторон водой. Ураган затих, но пройдет еще немало часов, прежде чем вся эта масса воды частью войдет в свои берега, а частью будет поглощена песками равнины.

– Верно! – ответил дон Хосе. – Однако нам надо же какнибудь выбраться отсюда!

– В этом-то вся штука! У нас есть две возможности: ждать, пока не просохнет земля…

– Отвергается, – перебил управитель. – Слишком много драгоценного времени отнимет это у нас, а такая потеря будет особенно чувствительна для меня. Нет, уж лучше с восходом солнца смело пуститься вплавь к тем горам – к счастью, кажется, не очень отдаленным от нас.

– Вы забываете, что в нашем распоряжении есть еще одно средство: мы можем поплыть в пироге, а лошадей взять на буксир. Для них это будет несравненно менее утомительно, чем плыть и тянуть за собой ездока. Таким способом мы безусловно доберемся до тех гор, которые, как вы правильно заметили, отстоят от нас не далее полутора или двух лье.

– Разумеется, это хорошая мысль, и я полностью присоединяюсь к ней. К сожалению, для ее практического осуществления нам недостает одной только вещи.

– Какой?

– О, сущей безделицы – пироги!

– Ошибаетесь, товарищ.

– Что вы сказали?

– Пока вы лежали тут без чувств, я разведал наши владения. Вы, вероятно, слышали, что перед сезоном дождей местные жители имеют обыкновение оставлять пироги в помощь путникам, застигнутым наводнением. Они укрывают их на высоких местах, часто на деревьях.

– В самом деле? И вам удалось найти такую пирогу?

– Да! И представьте, на том самом дереве, под которым мы расположились. Пирога в отличном состоянии, и при ней имеются две пары новеньких весел.

– Браво! Значит, с рассветом мы сможем пуститься в путь, если только это устраивает и вас.

– Вполне, хотя мне и не к спеху. По некоторым причинам мне бы надо пробыть в этих местах еще несколько дней.

– Значит, решено. А пока воспользуемся затянувшимся рассветом и немного вздремнем.

– Спите, пожалуйста, а мне не хочется; я посторожу за нас двоих.

– Охотно принимаю ваше предложение, но не сомкну глаз раньше, чем мы не познакомимся с вами поближе.

– Да ведь мы с вами и так уже друзья!

– Разумеется. За себя я, во всяком случае, ручаюсь. Но ни один из нас ничего не знает о другом, никто из нас даже не назвал себя.

– О Господи… такого рода формальности – совершенно излишняя роскошь в прерии.

– А вдруг мы еще понадобимся друг другу?

– Пожалуй, вы правы. Так вот: я простой охотник, лесной бродяга. Товарищи прозвали меня Твердой Рукой, «потому что, – говорят они, – друг, которому протянута эта рука, может смело на нее положиться».

– Бог свидетель, кабальеро, вы заслужили это прозвище! Мне не раз приходилось слышать о вас. Я давно уже сгорал желанием познакомиться с вами и счастлив, что судьба свела нас вместе. Ну, а теперь наступила моя очередь: меня зовут Хосе Паредес, я служу управителем у маркиза де Могюер.

–Что?! – с нескрываемым изумлением воскликнул Твердая Рука. – Так это вы и есть управитель маркиза?!

– И никто иной! Почему это вас удивляет?

– Тот самый, которого маркиз два дня назад послал в Эрмосильо получить по векселям у одного английского банкира довольно крупную сумму?

– Откуда вы это узнали? – воскликнул в свою очередь немало удивленный дон Хосе.

– Не все ли равно, раз уж я знаю! – ответил охотник. – Поверьте мне, – продолжал он с многозначительностью, которая невольно заставила насторожиться дона Хосе, – сама судьба намеренно свела нас вместе.

– Странно, – пробормотал дон Хосе. – Как могло случиться, что тайна, доверенная мне одному моим господином, стала известна вам.

– Тайна, известная трем лицам, – улыбаясь, ответил Твердая Рука, – перестает быть тайной.

– Но то третье лицо, о котором вы говорите, отнюдь не заинтересовано в разглашении этой тайны.

– Как знать! – возразил Твердая Рука. – Впрочем, удовлетворитесь пока тем, что мне известна цель вашего путешествия. Вы говорили, что слышали обо мне до нашей встречи. Скажите, как же отзывались обо мне люди?

– С наилучшей стороны. Говорят, что вы человек безупречной порядочности и испытанной храбрости.

– Верите вы этим отзывам? Доверяете мне?

– Вполне; вы благородный человек, я в этом не сомневаюсь.

– Надеюсь, ваше мнение обо мне не изменится. Скоро вы убедитесь, что сама судьба свела нас для блага вашего маркиза. Знайте же, я искал встречи с вами!

– Ничего не понимаю!

– И не надо! В недалеком будущем все само собой объяснится.

– Хотелось бы! Будьте уверены! Преданы ли вы маркизу де Могюер?

– Душой и телом! Я готов отдать жизнь за него!

– Отлично! Слушайте же меня внимательно, сеньор Паредес. Вашему господину грозит полное разорение. Он стал игрушкой в руках негодяев, замысливших погубить его. Вас намереваются ограбить на обратном пути, негодяи подготовили гнусную ловушку, в которой вас ожидает неминуемая гибель.

– Не может быть! – вскричал пораженный Паредес.

– Повторяю, мне известно все. Люди, сговорившиеся об этом, не подозревали, что я подслушиваю их.

– Подлецы!

– Вполне с вами согласен. Именно поэтому я здесь, вместо того чтобы спокойно расставлять свои капканы. Я намерен расстроить их коварные замыслы.

– Но что заставляет вас действовать таким образом? – с оттенком недоверия произнес дон Хосе.

– Этот вопрос останется без ответа. Вам придется на время отказаться от всякого любопытства. Вы должны слепо довериться мне и помогать мне во всем, что я буду предпринимать в защиту ваших же интересов. Идет? Мне кажется, что уговор этот весь в вашу пользу, а рискуете вы при этом не больше, чем я.

Последовало довольно продолжительное молчание. Управитель размышлял, стараясь вникнуть в смысл всего услышанного; охотник не спускал с него глаз, терпеливо выжидая, когда снова заговорит его приятель. Наконец дон Хосе доверчиво протянул руку своему собеседнику, который поспешил горячо пожать ее.

– Послушайте, Твердая Рука, – сказал Паредес, – прежде всего я должен признаться, что ваши разоблачения кажутся мне довольно странными. Но в вашем голосе звучит такая неподдельная искренность, а ваша репутация так прочно утвердилась среди обитателей прерии, что я без колебаний вручаю свою судьбу в ваши руки. Нет, вы не способны предать меня! Отныне и до того часа, когда вы сами сочтете возможным открыть мне имена негодяев, решивших погубить меня вместе с моим господином, я полностью отрекаюсь от собственной воли. Смотрите на меня, как на свою вещь, исчезайте и появляйтесь, когда вам будет угодно, действуйте как знаете, – я повинуюсь вам во всем, не спрашивая никаких объяснений. Вас это устраивает?